Американский принц (ЛП) - Симон Сиерра

Мы никогда не давали точных определений тому, что делаем, просто постоянно трахались втайне от других. Эта тема находилась под защитой моей лжи о том, чего я хочу в будущем.

И раз уж мы никак не обозначили наши отношения, значит ли это, что мы не обязаны быть единственными друг у друга?

После засады в Каледонии Эш стал любимчиком прессы, а поскольку я был объектом проявленного им героизма, да к тому же красив и богат, я тоже в своем роде обрел популярность. Соответственно теперь у меня была всемирно известная репутация плейбоя, хоть и незаслуженно, поскольку по факту я ни с кем не спал с того момента, как впервые был с Эшем. Казалось безумием, какие истории может состряпать пресса из пары-тройки вечеринок и нескольких пошлых шуточек. Я ничего не имел против того, что люди думали обо мне — конечно, так было до Эша, — но меня не устраивало, когда Эш думал, что я сплю со всеми подряд.

Особенно меня беспокоило, если я был запечатлен на фото с кем-то еще.

Я долго размышлял о том, как поднять эту тему, чтобы все выглядело как бы невзначай, но даже в моей голове слова всегда звучали неправильно. Подозрительно и безобразно — да. И как я мог предъявить претензии Эшу? Это я сказал ему, что у нас нет будущего, и он знал, что из нас двоих именно я был бессердечным и избегал ответственности. Как я мог устраивать ему допрос о загадочных электронных письмах и о том, почему он дрочил в душе?

Но мне даже не пришлось ничего придумывать. Вскоре после этого случая возникла проблема с патрулем, который должен был выйти на неделе, и поздно вечером я пошел в кабинет Эша, чтобы разобраться с этим. Я застал его за ноутбуком, он быстро печатал ответ на письмо.

— Что, лейтенант? — спросил он, отрывая взгляд от монитора только для того, чтобы сверить данные с разметкой на карте долины.

— Даг сказал, что они так и не получили медикаменты, которые необходимо доставить вниз по валу…

Ноутбук Эша издал звуковой сигнал, пришло уведомление по электронной почте, и он пару раз щелкнул мышкой, пробежался взглядом по экрану и резко уставился в одну точку.

Он поменялся в лице — сосредоточенность сменило удивление, а затем он постарался изобразить безразличие — за одну короткую секунду.

И я понял.

Я просто понял.

— У тебя кто-то есть? — настойчиво спросил я. — Ты с… ну… просто… Ты нашел еще кого-то?

Он посмотрел на меня в упор, тщательно пряча эмоции, и закрыл ноутбук ловким движением руки.

— Нет, — ответил он.

Я молчал, задаваясь вопросом, правильно ли его расслышал, но затем Эш добавил:

— По крайней мере, не в том смысле, о котором ты подумал.

— Ты понятия не имеешь, о чем я думаю, — возразил я.

Эш печально улыбнулся.

— Ты думаешь, что я трахаю кого-то еще или планирую это сделать. Ты как минимум уверен, что мы пишем друг другу. Но ничто из этого не соответствует действительности. Для меня вполне достаточно.

— Но ты бы хотел трахнуть? И тебе пишут е-мейлы? Тебе нравится получать их?

Он вздохнул.

— Ответ на все три вопроса — да. Но мы никогда не будем трахаться, и я ни за что не стану ей отвечать.

Ей. Это женщина. И отчего-то данный факт еще больше раздражал меня.

— Почему нет? — спросил я.

Эш откинулся на спинку стула.

— Это было бы неправильно.

— Из-за меня?

— Не совсем.

Должен признать, такой ответ меня ранил.

— Тогда почему?

Он внимательно посмотрел на меня.

— Потому что ей шестнадцать.

Сбитый с толку, я не нашелся, что на это ответить. Я открыл рот, закрыл его, снова открыл, и все равно — ничего. Кроме одного.

— Тебе двадцать шесть.

— Я польщен, что ты помнишь.

— На десять лет старше ее.

— Какая наблюдательность, — сказал Эш.

— Это противозаконно. И аморально.

Эш всплеснул руками.

— Я трахал тебя, пока ты истекал кровью от двух пулевых ранений, Эмбри. Я далекий от нравственных норм человек.

Я посмотрел на Эша, качая головой.

— Ты человек с самыми высокими моральными ценностями, которого я знаю. Бессмыслица какая-то.

— Да, — сказал он, глядя на свои руки. — Это не поддается логике. И все же…

Моя ревность, мое раздражение от того, что он — ради всего святого! — развлекался с подростком, подпитывали мое любопытство. Мне необходимы детали.

— Как? Когда?

— Прошлым летом в Лондоне. До Каледонии. Мерлин взял меня на вечеринку — Он улыбнулся сам себе, поддавшись воспоминаниям. — Когда я вошел, она стояла на коленях и пыталась собрать осколки фужера, который в истерике швырнула на пол ее кузина. Ее волосы переливались как… — Эш подыскивал нужные слова, — вода, если бы вода могла быть белым золотом.

Я практически увидел наяву эту сцену. Молодая девушка стоит на коленях среди битого стекла, Эш в униформе, а снаружи английская луна серебрит тучи на небе.

— Она заметила, что я мало сплю — думаю, она вообще многое замечает — и я помог ей убрать стекло. А потом… — большим пальцем он коснулся нижней губы.

— Ты поцеловал ее.

— Это был ее первый поцелуй, — сказал он. — Не уверен, что раньше дарил кому-то первый поцелуй. Но целовать ее, — он посмотрел мне прямо в глаза, — было все равно, что целовать тебя. Вы во многих отношениях разные, но в главных вещах — похожи; мне это показалось правильным.

Я не ожидал такого. Сглотнув, я почувствовал, как мои глаза зажгло по какой-то неизвестной причине.

— Но я ушел, не взяв ничего, кроме поцелуя. С тех пор она пишет мне письма, хотя сегодня я получил первое письмо за полгода. — Вымученная улыбка. — Полагаю, ее влюбленность угасает.

— Но не твоя.

— А моя — нет, — подтвердил Эш.

Я чувствовал себя безмерно расстроенным. И так ревновал.

— Почему нет? Почему ты просто не можешь быть счастливым… — Я замер, но было слишком поздно. Эш понял, что я собирался сказать.

— С тобой? — тихо спросил он, и я не мог понять: его голос звучит так мягко от злости или от любви. У него они часто шли бок о бок.

Эш встал и обогнул стол, проверяя, заперта ли дверь кабинета, а затем сел передо мной на корточки, всматриваясь в лицо.

— Я счастлив только с тобой, Маленький принц. Пойми, когда я встретил ее, мы с тобой не виделись уже более трех лет, и я думал, что никогда не увижу тебя снова. Я встретил человека, с которым почувствовал — пусть всего на час — то, что всегда чувствую с тобой. Я дорожу этим часом, потому что лишь второй раз в жизни испытываю подобное чувство, и сомневаюсь, что таким, как я, позволено нечто большее.

— Эш…

— Возможно я тороплюсь, называя это любовью, но я ничего не могу с собой поделать, Эмбри. — Он вздохнул, поднялся и посмотрел на меня сверху вниз. — Знаю, тебе не нравится, когда я что-то обещаю, но все равно даю слово: пока трахаю тебя, ты будешь единственным, с кем я трахаюсь.

Его грубое обещание моногамии мне польстило и мои щеки мгновенно покраснели, однако мой пыл немного поугас, когда он продолжил:

— Но в моем сердце всегда будет место для этого, Эмбри. Я сохраню в нем воспоминание о часе в Лондоне. Если бы ты и я… — Эш закрыл глаза, его дыхание сбилось, а на щеке дернулся мускул. Я наблюдал, как он восстанавливает контроль. — Если бы наши отношения сложились иначе, я бы отдал тебе все: и этот лондонский час и многое другое. Но ты с самого начала честно установил, что можешь мне дать и что не можешь, поэтому я тоже честно говорю тебе, что хочу оставить это воспоминание себе.

Я знал, что мог бы возразить. Я мог сказать Эшу, что мне плевать на честность, я хотел, чтобы он сжег эти распечатки писем, хотел, чтобы его сердце и мысли принадлежали лишь мне. И он бы сделал это. Но я отчетливо осознавал, насколько несправедливо просить его отказываться хотя бы от одного воспоминания, когда я не собирался отказываться ни от одной части своей жизни — или лжи, в которую он поверил.

— Ладно, — сказал я.

— Хочешь узнать ее имя? — спросил он.

— Нет.