Сьюзен Филлипс - Мое непослушное сердце
Ясно только, что он не находит ее привлекательной.
Молли схватилась за голову и издала приглушенный вопль, потрясенная собственной ничтожностью и ненужностью. Потом приготовила роскошный ужин и съела все до крошки.
Вечером она сидела на крыльце, уставясь на блокнот, найденный в одном из ящиков стола. Ну и что такого, если Дафна и Мелисса будут держаться чуть поодаль? В конце концов, это лишь детская книжка. Можно подумать, все гражданские свободы страны зависят от того, насколько близко будут стоять друг к другу крольчонок и лягушка!
Карандаш заскользил по бумаге, сначала медленно, потом быстрее. Однако в блокноте появилось вовсе не то, что задумала Молли. Сама того не желая, она нарисовала стоящего в воде Бенни. Намокший мех лез в глаза. Раскрыв рот, он пялился на Дафну, летевшую в воду с обрыва. Уши буквально струились за ней, расшитый бусинками воротник джинсовой куртки был распахнут, с лап спадали сверхмодные босоножки.
Нахмурившись, Молли вспомнила бесчисленные статьи и рассказы о подростках, погибших или оставшихся парализованными после подобных прыжков в воду, особенно в незнакомых местах. Ничего себе рисуночек для детской книжки!
Молли вырвала лист, смяла и отбросила. Люди, жаждущие писать для детей, не подозревают о подобного рода проблемах.
Вдохновение снова иссякло. Не в силах думать о Дафне и Бенни, она размышляла о Кевине и лагере. Лагерь — наследие семьи Такер, и продавать его — кощунство. Кевин твердит, что ему все тут до смерти надоело, но сейчас здесь просто некогда скучать. Вот если бы тогда ему было с кем поиграть…
И Молли начала фантазировать о том, во что хотел бы поиграть Кевин…
Через некоторое время она решила пройтись к площади и, может быть, ради забавы зарисовать парочку коттеджей.
По дороге Ру подбежал к Шарлотте Лонг и произвел на нее неизгладимое впечатление своим неподражаемым искусством притворяться мертвым. Большинство обитателей коттеджей тоже вышли на вечернюю прогулку. По траве протянулись кружевные длинные тени. Здесь, в Соловьином Лесу, жизнь шла медленнее, чем в большом городе…
Взгляд Молли остановился на беседке.
— Я устрою чаепитие! Приглашу всех друзей, наденем шикарные шляпы, будем есть шоколадную глазурь и говорить: «Ма chere, ты когда-нибудь видела такой пре-е-е-крас-ный день?»
Она уселась на махровую простыню, принесенную с собой, и начала рисовать. Гуляющие парочки то и дело подходили посмотреть, но, поскольку принадлежали к уже исчезающему поколению людей воспитанных, не задавали дурацких вопросов.
А Молли почему-то вспоминала детство, проведенное в летних лагерях. Какое-то смутное подобие идеи зародилось в мозгу, и связано оно было не с чаепитием, а…
Молли закрыла блокнот. Какой смысл загадывать так далеко вперед? «Бердкейдж пресс» по контракту принадлежат права на две следующие книги о Дафне. Но они не будут приняты, пока она не внесет необходимые поправки в «Дафна летит кувырком».
Подойдя к коттеджу, она увидела, что в окнах горит свет.
Молли хорошо помнила, что перед уходом выключила все светильники, но совсем не встревожилась. Зато Ру разволновался и ринулся к двери в ванную. Она оказалась не заперта, и пудель толкался в нее головой, пока не приоткрыл.
— Тише, песик, — велела Молли, распахивая дверь. Перед ней предстал Кевин — голый, невероятно красивый, он лежал в старомодной ванне: ноги на бортике, в руках книга, изо рта торчит короткая сигара.
— Что ты делаешь в моей ванне?!
Хотя вода доходила почти до верха, ни один мыльный пузырек не скрывал представшего ее взору великолепия. Поэтому Молли побоялась подойти ближе.
Кевин вытащил сигару. Дым из нее не шел, и Молли вдруг сообразила, что это не сигара, а шоколадная конфетка или леденец.
У него хватило наглости раздраженно фыркнуть:
— А как по-твоему, что я делаю? И не мешало бы постучать, прежде чем врываться!
— Положим, ворвался Ру, а не я, — возразила Молли.
Пес, с торжествующим видом истинно преданной собаки, выполнившей свой долг, направился к миске с водой.
— И почему ты не пользуешься собственной ванной?
— Мне не нравится делить ее с чужими людьми.
Молли не указала на тот очевидный факт, что теперь ему приходится делить ванну с ней. Она завороженно уставилась на его грудь, выглядевшую в мокром виде еще лучше, чем в сухом. И опять взгляд, от которого становится не по себе!
— Где ты раздобыл эту конфету?
— В городе. Но купил только одну.
— Ничего не скажешь, мило.
— Тебе стоило только попросить.
— Откуда я знала, что тебе вздумается покупать конфеты! Бьюсь об заклад, где-то еще припрятана коробочка с помадкой от прелестной фрейлейн.
— Не забудь закрыть за собой дверь, если, конечно, не хочешь раздеться и присоединиться ко мне.
— Большое спасибо, но здесь слишком тесно для двоих.
— Тесно? Не думаю, солнышко.
— Когда ты наконец повзрослеешь?
Повернувшись, Молли хлопнула дверью. В спину полетел смешок. Слайтерин!
Что-то сообразив, она бросилась к маленькой спальне. И точно: на полу стоял его чемодан. Молли вздохнула и прижала пальцы к вискам. Головная боль вернулась с новой силой.
Дафна отложила электрогитару и открыла дверь. За порогом стоял Бенни.
— Нельзя ли мне помыться в твоей ванне, Дафна?
— С чего это вдруг?
Бенни испуганно огляделся.
— Просто так.
Молли налила себе бокал белого савиньона из бутылки, охлаждавшейся в морозилке, и вышла на крыльцо. Черный короткий топ совсем не защищал от вечерней прохлады, но она не стала возвращаться за свитером.
Когда появился Кевин, Молли восседала на диване-качалке. На Кевине были толстые серые носки и шелковый халат в темно-бордовую и черную полоску — именно такой, какой непременно купила бы женщина мужчине, с которым привыкла спать. Молли мгновенно возненавидела этот халат.
— Давай устроим перед отъездом чаепитие в беседке, — предложила она, — и всех пригласим.
— Зачем тебе это?
— Захотелось повеселиться.
— Идея захватывающая.
Он уселся на соседний стул и вытянул ноги. От него пахло мылом «Сейфгард» и чем-то дорогим — должно быть, Сотнями разбитых женских сердец.
— Мне не хотелось бы, чтобы ты оставался здесь, Кевин.
— А вот мне хотелось бы, — буркнул он, глотнув принесенного с собой вина.
— Нельзя ли переночевать в твоем домике, Дафна?
— Думаю, можно. Но зачем тебе это?
— Потому что в моем поселилось привидение.
— Ты не можешь вечно скрываться от Лили, — заметила она.
