Наталия Терентьева - Журавль в клетке
– Йоо-хо-хо!.. – заорала Маша во всю мощь своих богатырских легких и продолжила нормальным милым голосом. – Вот и все занятия. – Она засмеялась, увидев мой взгляд. – Позанимаюсь, мам! А кассеты эти нужны, чтобы знать – как надо, а как не надо. В общем – выработать тактику.
– Маш, давай с самого начала. Тактику чего?
Маша вздохнула. Минуты две она терпеливо складывала из кассет домик, потом сказала-.
– Хорошо, я скажу. Я уже почти все придумала. Мы его украдем. – Маша секунду помолчала для пущего эффекта и пояснила: – Говнистого этого.
– Ч-что?!. – поперхнулась я хрустящим сырным шариком.
– Не что, а кого, – поправила меня Маша и аккуратно постучала по спине. – Я имею в виду папочку. Ты знаешь, где он, оказывается, сейчас приворовывает? Это, конечно, не Госдума и не Центробанк, но контора тоже приличная.
– Так. Хорошо…
Я поняла наконец, почему Маша носилась всю неделю с таким таинственным видом. Я-то думала, что она переживает мой рассказ об истории ее появления на свет… А она, выходит, сведения об отце где-то собирала.
– Кстати, узнать об этом Соломатьке, – ответила она на мои мысли, – совсем несложно было. В Москве, знаешь, сколько Соломатек? Не смейся, украинские фамилии склоняются в мужском роде, кажется… Русский язык надо знать… Так вот – их всего восемь, включая Марию Игоревну. – Мария Игоревна постучала себя по крепкому прессу, прислушалась и хлопнула еще сильнее. – Слышишь? Чипсы в пустоте булькают. Надо срочно покушать. Голос же необходимо на опору сажать, нам всегда так говорят. – Она, не теряя времени, что-то быстро вытащила из морозильника. – Покушать, а потом обсудить план похищения. Тебе сколько медальончиков? Один? А мне – три…
***Дух противоречия – пожалуй, единственное, что точно досталось Маше от меня. Это прекрасное качество затмевает и подчиняет все остальные. Поэтому Маша, внешне совершенно не похожая на меня, всегда была при всем при том больше моей дочкой, чем своего отца, теперь уже просто какого-то мифического персонажа. И спорить с ней, объясняя, что видеокассеты – это одно, а жизнь – совсем другое, я не стала. Бесполезно и вредно. Только подтолкнешь ее к какой-нибудь глупости. В то, что Маша серьезно на подобное решится, – я не верила.
На всякий случай я ненароком сообщила ей свое мнение по поводу киднэппинга, шантажистов и прочих вымогателей. Маша небрежно вздохнула: «Ага!», чмокнула меня, и на этом разговор о похищении Соломатька увял сам по себе.
Маша больше не вспоминала об отце, ничего не уточняла, не сидела с отсутствующим видом. В общем, вела себя совершенно обычно. Что само по себе настораживало. Поэтому когда однажды она не пришла вовремя из школы, не позвонив, и не объявилась до самого вечера, у меня к восьми часам противно заныло под ложечкой. Я гнала дурные мысли и старалась заняться чем-нибудь путным, чтобы не обзванивать подружек и зря не позорить дочь. Маша ведь, в принципе, могла пойти в гости, на концерт, в музей… скажем… естествознания… или в планетарий…
В полдесятого я стала уже сильно нервничать. И все-таки позвонила для верности ее лучшей подружке Ирке. Маша ушла из школы вместе со всеми, вовремя, но была чем-то озабочена, сказала Ирка. В морги и больницы в таких случаях я стараюсь не звонить до последнего, то есть до последней капли валерианки и корвалола и до первого звонка Машиной бабушке, моей маме, после которого мы обе начинаем звонить друг другу каждые три минуты и кричать: «Ну как? Куда звонила? И я тоже… Да успокойся ты, на самом-то деле! Только нервы мне все истреплешь, толку от тебя никакого!!!»
В половине двенадцатого раздался звонок. Я сразу поняла, что звонит Маша.
– Мамуль! Как дела? В общем… – Я хорошо знала этот победный тремор в голосе моей дочки, когда трусоватая папина природа уступала двум-трем моим генам и Машу начинало нести без тормозов. – Все получилось!
– Что? Что у тебя получилось? Маша! Где ты, в конце концов?!
– На даче.
– С кем?.. Зачем?.. – мне трудно было представить, что Маша вдруг отправилась зимой на нашу плохо протапливаемую дачу, да еще на ночь глядя.
– Я на Соломатькиной даче, мам, – кротко встряла Маша в мои причитания. – С Соломатьком. Он сам меня сюда привез. А я взяла его в залог.
– Ты хочешь сказать – в заложники?
Ну да… Теперь он сидит запертый и ждет, чтобы его выкупили. Понимаешь? Ну, в общем, приезжай, я все объясню. А то по телефону как-то непонятно.
Да уж чего понятнее! Я-то уже все поняла и бегала по квартире с трубкой, в одной штанине, спотыкаясь об другую, бросая на ходу в дорожную сумку какие-то предметы. На самом деле я искала стартовый пистолет. Не брать же было с собой обрез из фамильного ружья, который служил нам пугачом на нашей даче. Я продолжала задавать Маше дурацкие вопросы, просто чтобы подольше слышать ее голос, так мне было спокойнее. Маша отвечала, а потом вздохнула и заметила:
– Мам, если ты ищешь обрез, то он у меня. Я им пугала Соломатька.
Я замерла на полпути, потом аккуратно поставила обе ноги рядом, проверила, хорошо ли подтянуты у меня носки. Выпрямилась и только после этого сказала:
– Хорошо. Молодец.
– А стартовый захвати, пожалуйста. Он лежит в гараже в коробке рядом с лопатой.
– А что ж ты?! – неожиданно для себя самой крикнула я, что есть силы, испытывая сильное и ясное желание сделать то, чего не делала никогда – съездить Маше по голове. – Что ж ты его оставила-то?! Ты б и топорик захватила, для мяса, и ножей побольше, а, Маша?!
Стартовый пистолет в сумочку не вошел, – лаконично ответила умница Маша и попросила: – Мам, приезжай скорей, пожалуйста. А то я есть очень хочу. Да и страшновато тут, если честно.
3
Дача
Я лихорадочно собралась, схватила ключи от машины и галопом понеслась вниз по лестнице, потому что, как обычно, наш маленький лифт где-то покорно ждал, пока загрузится большой.
До Соломатькиной дачи оказалось езды ночью чуть более получаса. Я старалась ехать нормально, чтобы собраться с мыслями и понять, что я скажу своей дочери. Искать дачу долго не пришлось, поселок Петрово-Дальнее по Новорижской трассе имеет славу доброго соседства славных космонавтов, темнолицых овощных мафиози и томных, грузных солистов Большого театра. А в самом поселке я еще издали увидела симпатичный трехэтажный домик с темно-красной крышей и смешным флюгером в виде двух золотых крутозадых петушков – нос к носу.
Маша стояла на освещенном крыльце, чуть подпрыгивая, махая мне рукой, и вообще мало походила на террористку.
– Мам! Я здесь! – весело прокричала Маша, завидя меня на тропинке у дома.
Я вдруг понадеялась, что все это окажется просто шуткой моей неугомонной дочери.
