Мари Луизе Фишер - Поздняя любовь
Вслух она ничего такого не сказала, но зато бойко протараторила:
— Нам ведь предстоит решать совсем другие проблемы. Я навела справки насчет квартиры для тебя, и, кажется, в перспективе наметилось кое-что подходящее…
— Если ты выйдешь за меня, то эта квартира ни к чему.
Не отвечая на это возражение, она продолжала:
— Это на улице Верингерштрассе. Ничего особенного, две комнаты, кухня и ванная, но зато в центре. И если ты займешь эту квартиру, то надо бы подыскать тебе собственную машину самое позднее к весне.
— До знакомства с тобой я прекрасно обходился и велосипедом.
— Но тогда ты был еще студентом. А теперь ты — архитектор, и притом на постоянной работе, с прочным положением.
Они прошли вниз еще по одной лестнице и нырнули в темноту гаража. Оба остановились, чтобы немного освоиться в полутьме.
— Значит, я обременителен тебе и как пассажир!
— Абсолютная чепуха! — энергично заявила она. — Но как бы мне ни хотелось ездить вместе с тобой, может ведь случиться и так, что мне надо, скажем, в Розенгейм, а тебе в Грёбенцелль. Одной машины тут недостаточно.
— На этот случай можешь воспользоваться служебной. А мне собственная не нужна.
Она постаралась в полумраке рассмотреть его лицо. Оно выражало упорство.
— Значит, ты не такой, как другие молодые люди, — заметила она.
— Это только сейчас до тебя и дошло?
Он хотел ее обнять, но ей было не до того. Даже во мраке гаража она ощущала себя как бы на людях.
— Пусти, — попросила она. — Вам здесь не театр, а мы не актеры.
Он сразу же ее отпустил, а она сделала два торопливых шага по проезжей части, не замечая, что какая-то машина приближается к выезду. Тобиас успел схватить Донату, и машина проскользнула мимо.
— Без меня, — промолвил он, — ты бы сейчас точно попала под колеса, Кисуля моя. Видишь, как я тебе полезен.
— Да, Котик, это я всегда признавала, — ответила она и быстро поцеловала его.
Она, правда, напугалась, и сердце билось сильно, но тут же ей пришло в голову, что машина-то ехала со скоростью пешехода и могла бы, видимо, своевременно затормозить, так что и опасность была не так уж велика.
— Но теперь давай уж позаботимся о том, чтобы быстренько отсюда исчезнуть.
В тот вечер Доната сидела перед зеркалом, долго и придирчиво рассматривая свое не тронутое макияжем лицо. Хотя кожа от шеи до самых волос была гладкой и ухоженной, Доната должна была признать, что выглядит уже не очень молодо. Причиной были не столько слабые морщинки вокруг век или у углов рта, образовавшиеся от смеха, сколько глаза, выражавшие большой опыт и знание жизни. Но Доната нравилась себе и такой, какой была сегодня. Она никогда не согласилась бы снова стать наивной девчонкой с кукольно-красивым личиком, какой была двадцать лет тому назад. Она даже подумала, что такой не понравилась бы Тобиасу.
Нет, именно теперь они просто изумительно дополняли друг друга — он, ребячески-задорный мужчина, и она, зрелая женщина. Пусть даже весь мир думает иначе. Они были парой; парой, которая, несмотря на все противоречия, представляла собой не только блестящий образец слаженности, но и могла себе позволить вместе появляться на людях.
Но что будет через два-три года? Когда морщинки превратятся в морщины? Когда кожа у нее под подбородком отвиснет? Ладно, этому горю мог бы помочь умелый хирург; но никто не предотвратит того, что ее глаза будут выглядеть еще старше, может быть, взгляд их станет циничнее или выразит безнадежное разочарование в этой жизни.
Сегодня она еще чувствует себя в силе, но можно ли быть уверенным, что все это сохранится надолго, что она не ослабеет?
Она честно ответила себе: «Нет».
Чудо, что Тобиас любит ее. Но чувство его не вечно. Нет, она не может выйти за него замуж и должна убедить его навсегда отказаться от этого совершенно иллюзорного желания.
Доната и Тобиас счастливо провели отпуск в Санкт-Моритце. Когда они приехали в высокогорную долину Обер-Энгадин, выпал снег и уже на следующий день Тобиас смог совершить свою первую поездку на лыжную базу Корвилья. Доната записалась на водные процедуры в здании курзала Санкт-Моритца. Почти каждое утро она принимала там железистые ванны не потому, что это так уж необходимо, а потому, что, с ее точки зрения, никакая забота о здоровье лишней быть не могла. Потом она наслаждалась массажами энергичной и уже немолодой женщины, ежедневно ходила гулять, даже когда шел снег, и получала массу удовольствия, дыша свежим, пощипывающим кожу горным воздухом.
Озеро тоже уже замерзло, и Доната все время испытывала искушение взять напрокат коньки. Но потом она от этой мысли все же отказалась, поскольку зареклась заниматься спортом.
Вместо этого она прогуливалась, рассматривая витрины, а иногда даже покупала кое-что из одежды, если это ей особенно нравилось, несмотря на то, что цены казались завышенными. Ведь в Мюнхене у нее редко бывало время и настроение для покупок.
Когда Тобиас с наступлением сумерек возвращался в гостиницу, она встречала его, красивая и отдохнувшая, в удобном домашнем костюме, и сразу же наполняла водой ванну. Они шутили и дурачились; пока он сидел в ванне, она терла ему спину, восхищалась его красивым мужским телом. Часто бывало так, что после этого бросались друг другу в объятия, но, впрочем, не настолько регулярно, чтобы это вошло в привычку.
Их комплексный гостиничный номер с видом на обледеневшее озеро и на окружающие горные вершины был великолепен. Доната спала в большой спальне, он — в меньшей; между спальнями располагались гостиная и ванна. Утром она уступала ему ванну, лишь успев почистить зубы; потом завтракала с ним вместе в домашнем пеньюаре. Лишь после отъезда Тобиаса на лыжную базу она наносила на лицо макияж и одевалась.
Вечером они ужинали среди элегантной публики в шикарном ресторане гостиницы. Он просто набрасывался на еду, она же ограничивалась салатом и лишь изредка съедала кусок чего-нибудь более существенного. В так называемом «красном зале» каждый вечер выступал комбинированный эстрадный оркестр, и они часто пользовались случаем, чтобы потанцевать. Реже они уходили из гостиницы, чтобы посетить «Пиноккио», маленький танцевальный бар, который им был особенно приятен. Если же Тобиас сильно уставал после лыж, то они сразу после ужина отправлялись в гостиницу смотреть телевизор.
В вечер сочельника все здание гостиницы было соответственно украшено, а в холле стояла чудесная елка. Доната подумывала о том, чтобы поставить еще маленькую елочку у них в гостиной, но потом решила обойтись без этого. Ведь они с Тобиасом уже не дети.
