Хелен Филдинг - Дневник Бриджит Джонс
– Теперь моя очередь, Саймон, – послышался голос.
К нам подошел Марк Дарси.
– Давай-ка. Иди домой. Тебе бы уже спать пора.
Саймон был просто раздавлен. Он покраснел как рак и бросился обратно в дом.
– Вы позволите? – спросил Марк, подавая мне руку.
– Нет! – в ярости выпалила я.
– В чем же дело?
– Э-э… – Я судорожно пыталась найти объяснение своему гневу. – Нельзя так жестоко обращаться с неоперившимся юнцом, пользуясь своим старшинством. Вы унизили его, а у него такой чувствительный возраст.
Лицо у Марка Дарси стало озадаченным, и я невнятно залопотала:
– Хотя я очень благодарна, что вы пригласили меня на праздник. Здесь великолепно. Спасибо огромное. Банкет просто потрясающий.
– Да-да, кажется, вы это уже говорили, – быстро заморгав, произнес он. Если честно, вид у него был весьма взволнованный и несчастный.
– Я… – он запнулся, а потом стал мерить шагами дворик, вздыхая и то и дело проводя рукой по волосам. – Как вы… Читали ли вы что-нибудь интересное в последнее время?
Поверить не могу.
– Марк, – сказала я. – Если вы еще раз спросите меня, читала ли я в последнее время чего-нибудь интересное, я повешусь на ближайшем суку. Почему бы не задать мне какой-нибудь другой вопрос? Давайте сменим пластинку. Спросите меня про увлечения, или про мое отношение к единой европейской валюте, или не случалось ли у меня неприятных ситуаций при использовании изделий из резины…
– Я… – снова начал он.
– Или с кем бы я предпочла переспать, если бы мне предложили выбор: с Дугласом Хердом, Майклом Говардом или Джимом Дэвидсоном[13]. Хотя тут и сомневаться нечего: с Дугласом Хердом.
– С Дугласом Хердом? – переспросил Марк.
– М-м. Да. Он суров, но справедлив – такой мужчина!
– Хм-м-м, – задумчиво сказал Марк. – Не стану спорить, но у Майкла Ховарда очень красивая и умная жена. Наверное, есть в нем какие-то скрытые достоинства.
– И какие же? – игриво поинтересовалась я, думая, что он заикнется о сексе.
– Ну…
– В постели хорош, наверно? – подсказала я.
– Или невероятно искусный гончар.
– Или достиг больших успехов в ароматерапии.
– Вы поужинаете со мной, Бриджит? – вдруг спросил он отрывисто, и даже сердито, словно хочет усадить меня в ресторане за стол и сурово отчитать.
Я уставилась на него, открыв рот.
– Это моя мама вас подговорила? – с подозрением спросила я.
– Нет… я…
– Юна Олконбери?
– Нет-нет…
И тут до меня дошло.
– А-а-а, ваша мама, значит?
– Моя мама…
– Не стоит приглашать меня на ужин по той лишь причине, что вашей маме так хочется. Да и вообще, о чем мы с вами станем говорить? Вы спросите меня, не читала ли я чего-нибудь интересного в последнее время, мне придется срочно сочинять какую-нибудь ерунду…
Он в оцепенении уставился на меня.
– Но Юна Олконбери говорила, что вы великий знаток литературы, книги глотаете одну за другой, жить без них не можете.
– Неужели?
Характеристика эта вдруг показалась мне весьма лестной.
– А что еще она вам говорила?
– Ну… что вы ярая феминистка, что ведете шикарную жизнь…
– Ох.
– …и мужчины вам проходу не дают.
– Ах.
– Я слышал про Дэниела. Очень сочувствую.
– По-моему, вы пытались меня предупредить, – мрачно пробормотала я. – Кстати, что вы против него имеете?
– Он спал с моей женой. Через две недели после нашей свадьбы.
Я уставилась на него, не в силах вымолвить ни слова, и тут над нами послышался голос:
– Марки-и-и!
В окне появилась фигура Наташи, она стояла спиной к свету, вглядываясь в темноту и пытаясь увидеть, что происходит внизу.
– Марки-и-и! – снова позвала она. – Чем ты там занимаешься?
– В декабре, – торопливо заговорил Марк, – моя мама столько о вас талдычила, что я думал, если она еще раз произнесет «Бриджит Джонс», я пойду в «Санди пипл»[14] и заявлю, что в детстве она надругалась надо мной с помощью велосипедного насоса. А когда мы с вами познакомились… и на мне был идиотский джемпер с ромбами, который Юна вручила мне на Рождество… Бриджит, все мои знакомые девушки так зажаты в рамки формальностей. Никто из них не прицепит себе заячий хвост и не…
– Марк! – Наташа спускалась к нам по ступеням.
– Но у вас же есть подруга, – сказала я, в сущности констатируя очевидное.
– Уже нет, – ответил он. – Просто ужин, как-нибудь?
– Хорошо, – прошептала я. – Хорошо.
Вскоре я ушла с банкета домой: а что еще оставалось, если Наташа следила за каждым моим движением, точно она крокодилица, у которой я хочу стащить яйца, и если я дала Марку Дарси свой адрес и телефон и договорилась о встрече на вторник? Идя по бальному залу, я заметила, что мама, Юна и Элейн Дарси оживленно о чем-то беседуют с Марком, и не могла удержаться от мысли: глянуть бы на их лица, если б они узнали, что произошло минуту назад. Неожиданно я представила себе новогоднюю индейку этого сезона: Брайан Эндерби подтягивает ремень на брюках и говорит: «Кхм-кхм, на молодых глянешь – сердце радуется, любо-дорого смотреть», – а мы с Марком, будто пара дрессированных тюленей, веселим честную компанию: тремся друг о друга носами и занимаемся при всех сексом.
Вторник, 3 октября
56 кг, алкоголь: 3 порц., сигареты: 21 (плохо), кол-во произнесений слова «сволочь» за последние двадцать четыре часа: 369 (приблиз.)
19.30. Состояние полнейшей паники. Марк Дарси зайдет за мной через полчаса. Только что пришла домой с работы, на голове черт знает что и одета в жуткое платье, т. к. вся одежда в стирке. Решила было надеть джинсы, но потом подумала: а вдруг он из тех, кто водит дам исключительно по пугающе роскошным ресторанам? О господи, у меня ничего роскошного из одежды нет. Может, он ожидает увидеть меня с заячьим хвостом? Ой, можно подумать, Марк Дарси меня интересует!
19.50. Боже, боже, боже. Голова еще не мыта. Быстренько залезаю в ванну.
20.00. Сушу волосы. Оч. надеюсь, Марк Дарси опоздает, не хотелось бы, чтоб он узрел меня в халате и с мокрой головой.
20.05. Волосы более-менее сухие. Осталось только подкраситься, одеться и запихать за диван весь хлам, который я пораскидала. Нужно правильно расставить приоритеты. Так, макияж на первом месте, на втором – сокрытие хлама.
20.15. Его нет. Оч. хор. Хвала мужчине, который приходит с опозданием. Несравненно лучше тех, кто заявляется раньше времени, волнуется, суетится и обнаруживает в гостиной не предназначенные для чужого глаза предметы, которые ты не успела затолкать за диван.
