В оковах его власти (СИ) - Орлова Юлианна

—Ты похож на меня больше, чем думаешь.

—Хер там валялся, — грубо прозвучало в ответ.

Он молча пошел в кабинет, где изначально была слегка приоткрыта дверь, завалившись туда в свойственной ему манере и сразу перевел взгляд на девушку, фото которой я уже видел. И да, она прекрасна, в этом спору нет. Напугана правда сейчас и смотрела куда угодно, только не на сына. Руки дрожали, и казалось, что она вот-вот упадет в обморок.

Спокойно, ребенок. Тебя тут вообще никто не смеет обидеть.

Случайным образом я выхватил часть разговора, чтобы уже полностью удостовериться в своих мыслях насчет Батьковича. Им на руку все, что случилось, и сказано это было с таким достоинством, словно он получил премию за выдающиеся достижения.

Мое хрипловатое приветствие заставило всех присутствующих вздрогнуть. Я все-таки умел задвинуть человека куда подальше так вежливо, что он и сам понять этого не смог бы порой. В этот раз вышло так, что мало не показалось всем, даже потерпевшей стороне. Испугался сопляк, что я добавлю.

Наверное, теперь стоило бы еще перед заведующей извиниться за весь сыр-бор, но то, как она на меня смотрела, уже многое пояснило. Не требовались лишние слова. Эта женщина по праву считалась святой для меня, потому что она участвовала в том, что называется «Спасение Белова от самого себя». Это она снова и снова давала мне, молодому сопляку, шанс, когда все вокруг махнули рукой.

Потому что она была и оставались человеком при любых обстоятельствах. Плюс ее волновали студенты как собственные дети, а это дорогого стоило.

Заткнув Григорьевича так, что он молчать теперь будет до гробовой доски в отношении меня и сына, я вышел прочь, сказав напоследок слова восхищения сыну.

—Вживую намного лучше.

Он не понял, опять не понял так, как мне бы того хотелось.

—Я тебе сейчас…

—Спокойно. Просто сделал комплимент, у моего сына прекрасный вкус.

В этом мы тоже были исключительно похожи. Несмотря на его жгучее желание этого не замечать. Бывают железобетонные факты.

—Надо поговорить. В спокойной обстановке и без свидетелей, — я взглянул на него серьезно, без шуток. Мольбы тут больше не было. Пришло время поговорить нам без истерик и обвинений.

—Сегодня занят, — отмахнулся от меня Рус, но в этом читалось и другое «для тебя я занят всегда».

Сложно было сохранять спокойствие, когда он так открыто бросался пренебрежением.

—Я не назначаю встречи, я ставлю перед фактом. И говорить ты будешь тогда, когда я приду. Не играй со мной в кошки-мышки, я не пацан с улицы, могу и заставить.

Никакого эффекта, кроме очередной волны удушающей ненависти.

—Катись ты.

Блядь, да что ж так сложно с тобой? Я думал, что меня порвет на части, несмотря на то, как я старался сублимировать. Снова и снова переключался на Машу, она меня успокаивала. Мысленно касался ее волос, а сам же дышал до десяти и обратно. Ничерта не помогало. Не помню, как доехал до офиса. Все в пограничном состоянии.

На работе срывался с цепи на всех, буквально рычал и гавкал как взбешенная собака. Немудрено, что мне документы чуть ли не под дверь просовывали, лишь бы лишний раз не напороться на мое далеко не радужное настроение. После обсуждения бюджета, крышку вообще сорвало окончательно. Такой отборной херни я давно не слышал. В голове давно уже отдавалась пульсация, и с каждой минутой меня затягивало водоворот боли сильнее.

—Вы, блядь, совсем уже ебнулись со своим воровством? — кинул я залу, переворачивая стакан с водой, который мне так учтиво подали. А хотелось бы с водкой. —Вы собрались потратить пять миллионов на эту дорожку, которую еще в прошлом году сделали с нуля? Вы меня за кого держите? Я не дам на это добро.

Ощутив огненную смесь внутри, я откинулся на кресле, взирая на всех так, что будь мои глаза в состоянии убивать, все присутствующие уже валились брюхом кверху.

—Александр Павлович, что за упреки?

—Да это ебучие факты, черт вас дери!

Откинув от себя документы, я встал и вышел из этого кабинета. А хотелось из ебучей жизни, где я долбанный мэр и должен решать всю эту хрень, пока у меня голова забита личными проблемами. Разумеется, я не обязан был думать о личном на работе. Но что сделал? Просто сел в машину и укатил домой, молясь о том, чтобы этот бесконечный день закончился, а Маша была дома.

ГЛАВА 16

МАША

Звонок телефона заставил меня вздрогнуть. Я схватилась за него, не переставая помешивать плов с овощами и мясом. Мне хотелось порадовать Сашу, и я была уверена, что угадала. Салат уже давно был нарезан и ждал своего часа.

—Алло, — не взглянув на экран, прошептала я.

—Привет.

Я по голосу узнала, кто. А затем отвела телефон от уха и всмотрелась в имя, так на всякий случай. Вот теперь мне стало стыдно. С того самого дня я с Ваней не общалась. Да, я вытащила из Саши клещами, что его не тронули, но больше мы эту тему не поднимали.

—Вань…

И вот что я должна была ему сказать? Прикрыв глаза, я попыталась собраться, но куда там — только последние мысли растеряла.

—Если тебя держат в плену, то дай мне знак. А если ты просто не захотела видеться со мной, добровольно отдастся ему — это другой вопрос, — в его ответе острый упрек. И как подруга я поступила скверно, но…в оправдание я просто потеряла себя в отношениях. Так или иначе, поступок был нехороший. Гордиться тут было нечем.

—Вань, это все не то, чем кажется…

—Можешь не продолжать. Я опоздал, да?

Мне было обидно за него и за себя. Сейчас я по-новому взглянула на его отношение ко мне. И это все не было дружбой. Как я была слепа.

—Опоздал, — отрешенно ответила я, откладывая прочь ложку. Повисла пауза, вмещавшая в себя больше смысла, чем все высказанные слова вместе взятые.

—Насколько?

—Навсегда, Вань.

—Понятно. И без шансов.

Это прозвучало как утверждение, на что я все равно ответила однозначным:

—Без.

Он первым отключился, а я еще долго смотрела в экран телефона, силясь перевести эмоциональный фон. Переключиться. Не выходило, как ни старайся. Я сначала набрала сообщение вдогонку к неудобному разговору, и тут же стерла его.

Снова набрала подрагивающими пальцами уже другое. И стерла. Не то. Унизить его жалостью было недопустимо, но проявить поддержку другим способом у меня не получилось. И я оставила ситуацию, как есть. Неприглядной. Грязной.

Саша появился перед моими глазами внезапно, я аж от неожиданности подскочила на месте. На нем не было лица, буквально, и он злобно кому-то что-то доказывал по телефону.

—Я срал на эти выборы, мне на эту должность…

Колкий взгляд прошелся по мне лезвием и, чуть задержавшись, вернулся в исходную точку. Вникуда.

—Где я тебе высру картину дружной семьи? Ты вообще думаешь, что ты несешь? — по искаженным чертам лица было понятно, что дело — дрянь.

Я решила не мешать и скрылась в зале, усевшись на широком кожаном кресле. Пальцы намертво прилипали к поверхности, а по спине гуляло волнение.

—Мой сын не согласится. Ты сам понимаешь ситуацию, зачем тогда предлагаешь это? — громкий крик разнесся эхом по дому.

А затем я услышала стук-грюк, словно кто-то нехило так приложился кулаком о стол. Кто-то очень злой. Замирая от шока, я не решалась встать. Саша первым нашел меня и опустился на корточки на уровень моих глаз. В них — нерешаемая проблема и свой бой. В мои — желание помочь и неспособность это совершить.

—Прости, напугал, да? — он скосил взгляд на мои руки, сложенные по обе стороны от меня. Намертво прилипшие. —Довели. Сначала сын со своим непроходимым упрямством. Сейчас еще пиарщик начинает качать мою нервную систему, я так устал. От всего. И голова не проходит. Я скоро сойду с ума.

Он сложил голову мне на колени и уселся на кафельный пол. Мои руки сражу же переместились к спутанным кудрявым волосам.

—Я могу помочь? — прошептала, наклонившись к уху, оставляя вместе с тем нежный поцелуй.

—Просто давай посидим вот так. Так хорошо.