Дмитрий Веряскин - Дым. Поиск любви
– Предлагаю другой тост.
Она посмотрела на меня.
– Какой? – спросила она, уже мягким голосом.
– За людей, которые живут честно с собой и окружающими.
– Николай, у вас что ни тост, то что-то невероятное. Таких людей нет.
– Есть. Как и любовь. И вы, как мне показалось, пополнили наши ряды.
– Вы значит живете честно?
– Именно.
– Давайте, – с полным безразличием согласилась она.
Я разлил водку в рюмки.
– Возможно эта жидкость, – говорил я, не отрывая взгляда от ее глаз, – словно живая вода, оживит ваше сердце, позабывшее любовь.
– Николай, – улыбнулась она, – вы странный и даже больше, чем мне показалось вчера.
– Вы знаете, Наталья, не хочу ни вас, ни кого-то еще обидеть, но счастлив именно потому, что отличаюсь от нормальных людей. Для меня мое восприятие нормальным социумом, как человека схожего с ним, будет являться не чем иным, как тревожным сигналом. Я не хочу быть нормальным. Я хочу быть настоящим.
Ее помидоры изогнулись, превратившись в ехидную улыбку.
– Не знаю, что вам ответить, но почему-то мне кажется, вы пытаетесь меня оскорбить в какой то завуалированной форме. Я знаю, что вы думаете обо мне… Но вы не правы.
– Ничего плохого, – улыбнулся я, – а напротив. Меня поразила ваша откровенность, не частая гостья она у нормальных людей.
– В этом вы правы. И вообще, что нам мешает говорить как на духу?
– Ничего, – подтвердил я.
– Вот и я о том же. Но сначала выпьем.
– За ЛЮБОВЬ и ИСКРЕННОСТЬ!
– За другое вам не хочется?
– А вы за что хотели?
– За что хотела, уже не хочется. Давайте за вашу любовь, – сказала она, взяв рюмку. Я хотел возразить, что любовь не принадлежит мне, как и кому-то. Хотелось ей сказать, что она живет самостоятельно, единственное, что зависит от воли и желания человека – принять ее или отказаться. Но ее глаза, полные безразличия к этому вопросу остановили меня.
Рюмки в наших руках звонко встретились, и их содержимое одинаково обожгло наши пищеводы, смыв остатки надежд на продолжение праздника натальиного тела.
– Николай, – пережевав салат, говорила она, сверкая лукавым огоньком глаз, – значит, мы говорим честно и обо всем?
– Абсолютно.
– Вот, допустим, – разгорался в ней огонь, – взять вас. Сколько вам лет?
– Тридцать.
– А вашей обретенной в командировке любви? Простите, как ее имя?
– Оксана. Ей тоже тридцать.
– Допустим, не будь меня здесь, а окажись на моем месте, девочка лет двадцати, красивая и такая, какие они сейчас, без комплексов и гораздо настойчивее и решительнее, чем нынешние мужчины. Что бы вы ни воспользовались таким удобным моментом? И я уверена, позабыли бы, ну хоть не на продолжительное время о своей любви.
– Во—первых, – смеялся я, – вы, без всяких преувеличений ни чем не уступаете тем двадцатилетним конкуренткам, о которых идет речь. А, напротив, в смысле опытности и большего знания мужчин, на порядок привлекательнее как сексуальный партнер. А что касается первого вопроса, будь тут хоть кто, за исключением конечно Оксаны, мне все равно. И вообще, наши отношения в настоящее время исключают походы налево.
– Интересно! Значит, могут быть и такие отношения, учитывая вашу любовь, – засмеялась она, – позволяющие походы налево?
– Ничего смешного, вполне возможно, но не походы налево.
– А что?!
– Сейчас с уверенностью об этом я говорить не могу. Но если допустить то, что мы, когда то пресытимся телами, тогда мы совместно решим как разнообразить или внести что-то новое в нашу интимную жизнь.
– Вы это серьезно?!
– Вполне.
– Николай, ваша мысль, ну ни как не вяжется с институтом семьи и брака и более того, противоречит постулатам церкви и самой сути любви.
– Может она и противоречит всему перечисленному вами, но не любви. Конечно, если вы упомянули о той ранее озвученной вами, любви заключенной в штанах, содержащая в себе лишь сексуальное влечение и чувство собственности, которые исчезают достаточно скоро. Наверное для такой любви, это смертельно. А для настоящей смертельна ложь, не озвученные упреки… В общем все то, чем живет наша нормальная семья. И вообще, Наталья, секс без чувств, как просмотр порнофильма, с не всегда красивыми телами, а всегда с поддельной страстью и знаете мне такой секс не доставляет никакого удовольствия.
– Вообще?! – сверкнула она огоньками лукавых глаз.
– Вообще.
Она пристально смотрела мне в глаза.
– Николай, не хочу вас обидеть, но знаете, вы мне напоминаете тех сектантов, ну как их… В девяностые их было пруд пруди «Иеговы», «Пятидесятники», «Кришнаиты». И мне кажется, что вы одержимы как и они чем то несуществующим. Многие из моих знакомых в то время последовали за их учениями, а я сразу поняла, что это, не что иное, как обман. И теперь они с ужасом вспоминают то время. Вы молоды Николай и я уверена, вскоре разочаруетесь в любви, которой на самом деле не существует…
Поезд накренился при прохождении поворота, заставив меня с Натальей ловить тарелки и контейнеры с едой.
– Реакция у вас хорошая, – улыбалась она.
– Значит, будут дети, – убирая руки от контейнера, улыбнулся ей в ответ.
– Все вы знаете.
– Ну а как же. Вы не закончили.
– Нет. Я сказала все.
– Позвольте мне ответить, а точнее возразить.
– Пожалуйста, – улыбнулась она.
– И так, Наталья! Сравнивать человека прославляющего ЛЮБОВЬ, с теми сектантами, отравившими часть жизни ваших знакомых, извините меня, по меньшей мере, глупо. Если там движок, я уверен, вы понимаете, циничный отъем денег, за что-то действительно крайне не реалистичное и ожидающее там, откуда еще никто не вернулся. Когда ЛЮБОВЬ ничего не требует взамен и ты можешь почувствовать и потрогать ее сейчас. Ей не нужны храмы и молитвы, единственное ей нужна плодотворная почва в вашем сердце, чтобы прорости в вас кустом алых роз или белых. Какие вам больше нравятся?
– Алые.
– Значит, алым! И когда он прорастет в вас, вы почувствуете – рай здесь! И то, что без ЛЮБВИ – серое и быстротечное.
– Возможно, – тяжело вздохнула она, – я вас и понимаю. Но подобное было в моей жизни так давно, оставив после себя в сердце разбитые черепки… И теперь не о каких кустах речи идти не может.
– Я, все—таки, Наталья, уверен, вашего желания более чем достаточно, чтобы черепки исчезли и вы ощутили ее вновь.
– Пока, – улыбнулась она, – мне и без нее не плохо.
– Это пока… А может ваш путь именно такой. Возможно, вскоре вы утолите жажду плоти…
Она громко засмеялась, заставив меня замолчать.
– Николай, – смеясь, говорила она, – вы как священник.
