Бенедиту Барбоза - Роковое наследство
Обет свой Донана выполняла неукоснительно, и, видно, доходчивой оказалась на этот раз ее молитва, потому что Зе со своими помощниками вскоре наткнулись на следы, которые красноречиво говорила о том, что кто-то из попавших в аварию остался жив.
Зе окрылила надежда. Если бы не ночь, которая мешала им продвигаться вперед, он шел бы без остановки. Но падала темнота, и они останавливались, разжигали костер, готовили ужин и отдыхали.
— А что ты будешь делать, если мы все-таки не найдем твоего хозяина? — спросил один из спутников Зе, когда они сидели у костра.
— На его жену я уж точно работать не буду, — отвечал Зе со вздохом. — Наверное, присоединюсь к безземельным, приведу их сюда, приведу их сюда и мы займем земли хозяина.
— Да ты что, спятил? Здесь столько быков на пастбищах, а ты будешь их занимать? — не мог сдержать изумления собеседник.
— А знаешь почему меня зовут Зе ду Арагвайя? — спросил Зе и в ответ на недоуменное молчание сказал: — Потому что я родился прямо на берегу нашей реки. Она мне как сестра, а хозяин будто брат. И земля это моя, мои руки ставили на ней фермы и выращивали бычков. — Зе говорил очень серьезно и убежденно.
— А по-моему, ты все-таки спятил…
— Ничего подобного, — с той же убежденностью ответил Зе, — если мой хозяин погиб, то он слушает меня сейчас и в ладоши хлопает от радости.
А на следующий день они нашли свежую могилу. Увидев ее, Зе на секунду почувствовал, что сердце у него упало, но он тут же совладел со своим слишком чувствительным сердцем. Тот, кого похоронил погибшего, был его хозяин, однако нужно было в этом убедиться.
— Придется раскопать, — сказал один из помощников, и Зе кивнул. — Мы искали двоих, теперь осталось найти одного.
Старый Жеремиас удовлетворенно потирал руки.
— Вот уж и газеты стали забывать покойничка Бруну, — с насмешкой сказал он.
— Неужели вам ни капли не жаль его? Как-никак, он вам родственник, — не без удивления спросил Отавинью, который теперь не разлучался со стариком.
— Жалеть? Его? — с искренним изумлением переспросил Жеремиас. — Да я всю жизнь ненавидел его лютой ненавистью! Мне меняться поздно. Теперь я жду с нетерпением, когда его семейка начнет распродавать его добро. Сынок его Маркус — зряшный человек, на него ни в чем нельзя положиться. Но уж пусть начнут, я у них все куплю — и бычков, и землю, — все, что будут продавать.
— А если они все-таки привезут наследницу?
Старик присвистнул и засмеялся:
— Нет, теперь уж не жди, что привезут. Да по чести сказать, и я уж больше не хочу никаких наследниц. Будет с меня! Наигрался.
Из головы старика все не выходила Мариета, которая оказалась Рафаэлой. Старик сам себе не хотел признаваться, что прикипел к ней душой и сердцем и очень тосковал. Потому он и злился так на всех Медзенга. Особенно на Маркуса. Опять они ему подгадили!
Слушая старика, Отавинью жалел его — тяжело остаться на старости лет одному на всем белом свете.
— Я постараюсь быть вам вместо сына, — как-то в минуту откровения сказал он старику, и тот похлопал его по плечу.
— Разве ты не видишь, что я и так взял тебя в сыновья? — спросил он растроганно.
Однако пророком Жеремиас оказался плохим — в один прекрасный день к его дому подкатила машина, которую он прекрасно знал — недаром она простояла несколько дней у одного из его работников, — машина Маркуса.
Из нее вышли три девушки, и среди них Рафаэла, а потом и Маркус.
— Ты что, вернулась? — невольно спросил он Мариету-Рафаэлу. — И притащила с собой целую толпу?
— Вы только не волнуйтесь, дядя Жеремиас, — сказала Рафаэла.
Тут же опомнившись, старик оборвал ее:
— Не называй меня дядей! А этому проклятому что здесь надо? — спросил он, глядя на Маркуса.
— Выполняю обещание, данное отцом, — сухо ответил тот.
— Какое такое обещание? — прикинулся дурачком Жеремиас, а сам уже оглядывал приехавших девушек: какая из двух новая претендентка?
— Привезти настоящую Мариету Бердинацци, — так же сухо ответил Маркус.
— Подумать только! — издевательски произнес Жеремиас и направился к Лие.
— Нет, дядюшка, я ваша племянница Лия Медзенга, по линии вашей сестры Джованны, — с достоинством отрекомендовалась Лия.
— Значит, ты? — грубо ткнул Жеремиас в Луану.
— Значит, я, — ледяным тоном ответила Луана.
Дорогой Рафаэла давала ей всяческие наставления, она искренне хотела, чтобы дядюшка и Луана поладили.
— Подойди к нему под благословение, поцелуй руку, — учила она, — ему это понравится, в чем-то он придерживается ветхозаветных правил.
— Это уж точно, что ветхозаветных, точь-в-точь Каин, — вдруг сердито вспыхнула Луана. Нет, она не чувствовала в себе никакой кротости, никакого стремления к примирению. В ее доме не терпели Жеремиаса, и она тоже не собиралась его терпеть. И никаких его денег не надо!
Вид счастливой Рафаэле рядом с Маркусом вконец разозлил Жеремиаса, и он стал еще грубее. Обругал всех подряд Медзенга и приказал отойти подальше, потому что он хочет поговорить с новоявленной Мариетой наедине.
— Пойдемте, девушки, а то, глядишь, опять машину угонят, — насмешливо сказал Маркус.
— Угонят? Ты сказал: угонят? — вскипел Жеремиас. — Да я четыреста машин куплю, да таких, какие тебе и не снились! А ну иди отсюда и немедленно!
Вышла Жудити, вышел Отавинью, оставив Жеремиаса с Луаной наедине.
— Ну рассказывай свои байки, — все так же раздраженно предложил старик.
— Баек я рассказывать не умею, а правду скажу, — непримиримо заявила Луана.
— Ну-ну, насмешливо хмыкнул Жеремиас.
— Вы обокрали моего отца и уничтожили нашу семью.
— Старая песня, — досадливо отмахнулся он.
— Для вас старая песня, а для меня сегодняшняя реальность, — не без горечи сказала Луана.
— Так где же я его обокрал?
— В Паране, а еще точнее, в Мариальве, где у вас была общая плантация, и вы заставили его продать вам его долю за двадцать тысяч реалов, а самому с семьей приказали убираться. Вы тогда крупно поссорились и уже больше не виделись ни разу в жизни.
— Да, так оно и было, это правда, — признал Жеремиас.
— Правда и то, что вы подделали подпись тети Джованны и продали плантацию деда, а потом обманули бабушку, сбежав с ее деньгами.
— Ну, это мы проделали вместе с твоим отцом Джакомо. И как же мы с ним сбежали?
— На грузовике, который купили против воли дедушки Джузеппе.
Жеремиас вынужден был признать, что, скорее всего эта девушка действительно его племянница или была близко знакома с семьей его братца. Но наследство он не собирался ей оставлять. Он злился и на эту девицу, и на Рафаэлу. Ну что бы ей подождать и не вылезать со своими дурацкими признаниями! Глядишь бы, все и обошлось! Так нет, вылезла! Никогда не знаешь, что ждать от этих девчонок! Ненадежный народ!
