Шерил Андерсон - Роковой аккорд
— Со стрессом?
Острый взгляд Бонни сообщил мне, что мой вопрос был глуп и бестактен.
— Его слишком торопят с новым альбомом. Джордан старается, ищет, а на него давит Грэй, давит Клэр…
— Но вы не давите.
— Я ободряю и поощряю. Как всякая нормальная мать. — Бонни одарила меня короткой усмешкой. — Хорошая мать.
— А как поступают плохие матери? — поинтересовалась я в надежде выведать ее мнение о Клэр.
— Они позволяют своим детям сдаться и бросить карьеру.
Инстинктивно мне хотелось заступиться за Адама, но нельзя же было рассказывать Бонни про его следующий альбом, поэтому я промолчала и зашла с другой стороны:
— Вам следовало бы посоветовать Джордану распроститься с таблоидами и вернуться к работе.
— Вы упомянете его в своей статье? — спокойно поинтересовалась она.
— Непременно. Джордан играет важную роль в жизни Оливии. Они с Адамом считают ее сестрой, это так трогательно.
— Рассел обожал Джордана, — с печальной улыбкой промолвила Бонни. — Он видел в моем сыне нового Мику, поощрял его занятия музыкой задолго до того, как я осмелилась надеяться…
Платочек вновь скользнул под накрашенные ресницы, а я терпеливо ожидала, какие еще козыри выложит Бонни, чтобы обеспечить сыночку место под рампами.
— Мне так недостает его.
— Вы о ком? О Мике или о Расселе?
— О них обоих, но главным образом о Расселе.
— Такая жизнь была для вас нелегка.
— Какая — такая? — выпрямилась она, сжав в кулачке платок.
— В тени Клэр.
К моему изумлению, Бонни расхохоталась, искренне и удивительно громко для такой изящной дамы.
— Вам так кажется, Молли? Не слишком-то вы наблюдательны для журналиста. Мой мир не менее ярок, чем ее, моя жизнь так же полна. Пожалуй, даже лучше, чем ее, тем более что мой сын оказался единственным истинным наследником Мики Кроули.
Сейчас королева махнет платком, меня отправят в Тауэр и обезглавят.
— Прошу прощения, — пролепетала я.
Она расхохоталась еще громче.
— Ничего страшного, обычное дело. Только в статье не вздумайте так выразиться, иначе вам придется иметь дело с моим адвокатом. У нас в семье и без того хватает неприятностей.
Потрясающая тетка! От воркования к угрозам, и все это не меняя интонацию, не повышая голоса. Бонни поднялась, давая мне понять, что аудиенция закончена.
— Кстати, и о пленках вам лучше не писать. Не стоит зря будоражить публику, и опять же вам придется иметь дело с юристами.
— Почему вы решили, что в статье речь зайдет о пленках?
— Грэй сказал, что утром вы приходили к нему и расспрашивали.
— Он сказал вам, что именно он мне сообщил? — Как же это Грэй ухитряется балансировать между двумя вдовушками? Нелегко ему приходится, особенно теперь, когда не стало Рассела.
— Да. Что он не знает, где могут быть пленки.
— И это все?
— Что же еще?
— Например, что Клэр землю носом роет в поисках пленок. Но если найдет, запрячет их подальше, чтобы они не помешали успехам Адама и Джордана.
Улыбка застыла на губах Бонни, я испугалась, как бы и сами губы не посинели.
— Пленки только способствовали бы продажам их альбомов.
— Грэй тоже так считает.
— Грэй умница.
— Достаточно умен, чтобы сообразить, у кого эти пленки?
Бонни вроде бы глянула на меня — нет, мимо, взгляд ушел за линию горизонта.
— Хорошо бы найти их, — сказала я, в свой черед поднимаясь для прощания, но Бонни словно не слышала меня, вся во власти Идеи.
— Найдем, — выдохнула она наконец, и я подумала, не следует ли мне срочно предупредить Клэр и Грэя о том, что Бонни вышла на тропу войны.
Пока что я проводила Бонни до лифта и поблагодарила ее за то, что она удосужилась зайти и запугать меня, чтобы я не лезла к ее сыну — разумеется, все это формулировалось в более изящных выражениях. Провожая Бонни, я оказалась в правильном месте в неправильное время — или как там это называется — словом, столкнулась нос к носу с выходившим из лифта Питером, и тот сразу же назвал меня сумасшедшей дурой.
— Привет, Питер, — ответила я, внутренне торжествуя, ибо Питер, всегда державшийся огурцом, на этот раз сам казался несколько сумасшедшим. Я прикинула, не проводить ли и его в конференц-зал, но уж очень грозно он выглядел, так что я предпочла оставаться в холле у лифта, на глазах у свидетелей.
— Понравилась фотка?
— Какая еще фотка?
Черт, в нынешнем сверхскоростном мире за новостями о самой себе не поспеешь.
— Если дело не в фотке, из-за чего ты разозлился?
— Что ты сказала Адаму Кроули? Он разорвал сделку с Рэем Эрнандесом.
— Ничего такого я ему не говорила.
— Подумай как следует.
Я постаралась в деталях припомнить наш разговор, отчего сердце у меня учащенно забилось и зачесались губы.
— Что-то такое я ему говорила, что ему лучше было бы заняться другим делом, но ты же не думаешь, что я могу повлиять на Адама, да еще в таких важных вопросах.
— Вот как? Рэй Эрнандес только что разжевал меня и выплюнул: ему позвонил Адам и заявил, что у него, дескать, есть свои мечты, на них он и будет тратить деньги, бла-бла-бла, а поскольку эта сделка сохранялась в тайне, Рэй меня загрызть готов, он уверен, что все дело в том, что я сказал тебе, а ты отговорила Адама.
— Во-первых, — заговорила я, стараясь привести в чувство и себя, и Питера, — вы с Рэем приписываете мне влияние, каким я вовсе не обладаю. Во-вторых, Рэй скоро остынет, и ты получишь свою статью. Наверное, ты еще увидишь, как Рэй обхаживает Адама или находит другого инвестора, — в любом случае все читатели, которые в мечтах видят себя миллионерами, с удовольствием будут изучать подробности этой истории.
Питер вытаращился на меня. Я подумала было, что произвела на него впечатление своим умом и красноречием, но тут он спросил:
— Ты предлагаешь мне сделку? В порядке извинения ты предлагаешь мне долю в этом сюжете?
— Это ведь лучше, чем пустые извинения? — обворожительно (будем надеяться) улыбнулась я.
И он, как ни дулся, не удержался от улыбки:
— Ага, лучше.
— Учти: проговорилась я неумышленно. Мы с Адамом говорили о музыке, о его планах, а не о клубе и партнерстве с Рэем. Клуб всплыл как побочная тема. В любом случае я извиняюсь.
Улыбка моего собеседника слегка померкла:
— Чего ты вообще крутишься рядом с Адамом?
Я нахмурилась и поспешно потерла лоб, разглаживая морщинку — не хотелось бы заразиться от Трисии дурной привычкой.
— Я готовлю статью и должна изучить окружение Оливии. Окружение довольно плотное, тронешь одного — другой отзовется.
