Бурбон и секреты (ЛП) - Уайлдер Виктория

Это подстегивает его, он протягивает руку и тянет меня вниз, взваливая на плечо.

— Я слишком стар для этого дерьма. Мне нужно мягкое место, чтобы я мог брать тебя так, как захочу. — Он впивается зубами в мою ягодицу, пока несет по коридору.

Я вскрикиваю от смеха.

— Ты действительно оправдываешь свое прозвище, Персик. Эта задница чертовски сочная.

— У меня тоже неплохой обзор. — Я засовываю руку под его обтягивающие боксеры.

Дверь открывается, и все, что я вижу, — это бутылки с бурбоном. Подсвеченные и выставленные на всеобщее обозрение. Он опускает меня на коричневый кожаный диван.

— Это еще одна тайная комната? — спрашиваю я, поднимая брови. Я начинаю думать, что кроме кабинета наверху и этой комнаты, у братьев Фокс еще полно мест, куда они могут увести женщин, когда захотят.

Его взгляд скользит вниз по моему телу, и в нем вспыхивает голод, отражающий мой собственный.

— Больше никаких вопросов.

Это требование я выполню без труда. Я так сильно хочу этого мужчину, что забыла обо всех причинах, почему это плохая идея.

Я отклоняюсь назад и медленно раздвигаю ноги, не сводя глаз с Линкольна.

Его глаза следят за моими пальцами, когда я провожу ими вниз по центру своего тела. Я чувствую каждую унцию возбуждения и восхищения, пока он изучает мои изгибы, сначала отмечая свои любимые места, а затем возвращаясь к моей киске. Когда мои пальцы касаются клитора, я уже достаточно влажная, чтобы ласкать себя.

— Дай мне посмотреть на тебя, — шепчу я.

Не сводя с меня глаз, он сбрасывает свои боксеры на пол и ногой отпихивает их в сторону. Линкольн выпрямляется, демонстрируя мне свой член, и на это стоит посмотреть. Мощный, твердый, влажный на головке и указывающий на то, чего он хочет. Он обхватывает рукой основание, крепко сжимая его, а затем делает несколько движений со словами:

— Продолжай так смотреть на меня, Персик. Да, вот так. — Он облизывает губы. — Скажи, что хочешь меня. Я должен это услышать.

Я провожу пальцами по своей коже, от груди к животу, в мучительно медленном темпе.

— Скажи «пожалуйста».

Он ухмыляется, двигая запястьем вперед-назад в медленном уверенном темпе.

— Пожалуйста.

Я издаю слабый стон — он сделал именно так, как я просила. Это совершенно новый кинк, о котором я и не подозревала. Два пальца поглаживают клитор, пока я говорю то, что он хотел услышать.

— Фокс, я хочу тебя. — Я провожу теми же пальцами, скользкими от возбуждения, по центру своего тела. — Я хочу тебя так сильно, — я улыбаюсь, кивая головой, — что не могу думать ни о чем, кроме твоих губ и члена, уничтожающих меня.

— Черт возьми, Персик. — Он прикусывает нижнюю губу и подходит ближе. — Напоминай мне почаще говорить «пожалуйста». — Опустившись на колени прямо передо мной, он следит за каждым движением моих пальцев.

— Если я забуду сказать тебе позже, — говорит он, наклоняясь вперед и целуя меня чуть выше пупка, — ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. — Он целует мою правую грудь, затем левую и опускает голову, чтобы поцеловать мою киску, пока я стону для него. — После этого я уже не буду прежним. — Подняв руку, он обхватывает мою шею, притягивая к себе самым властным образом. Мой вкус на его языке, наше рваное дыхание и страстное желание обладать друг другом делают поцелуй почти всепоглощающим.

Прежде чем я слишком потеряюсь в ритме его языка, ласкающего мой, он отстраняется, притягивает мои бедра к себе и раздвигает их. Обхватив их, он наклоняется и целует киску, как будто она была хорошей девочкой для него. У меня перехватывает дыхание, когда он раздвигает мои губы своим мягким языком, облизывая каждый дюйм одним восхитительно медленным движением.

— Боже мой, — стону я.

Он улыбается мне.

— Да, Персик, я могу быть им для тебя.

Я не могу удержаться от ответной улыбки, закрываю глаза и на выдохе говорю:

— Покажи мне.

С рычанием его рот и губы оказываются повсюду, от моего входа до клитора, и я едва успеваю перевести дыхание, как его пальцы проникают в меня. Дразнят до тех пор, пока я не готова умолять его заполнить меня. Он лижет и смакует, из его груди то и дело вырываются стоны, словно он наслаждается каждым мгновением.

Сначала он вводит в меня один палец, но быстро меняет на два, когда я всхлипываю от облегчения, сгибает их и нащупывает то самое идеальное местом внутри. Когда я открываю глаза, он наблюдает за мной. Изучает каждую мою реакцию и фиксирует, что мне нравится больше всего.

— Прикоснись к себе, — требую я, затаив дыхание.

Он не отвечает, просто делает то, что ему говорят. Так хорошо. Его пальцы двигаются во мне, он берется за основание своего члена и делает два коротких движения, прежде чем сделать один длинный рывок. Поглаживая большим пальцем головку, он размазывает выступившее возбуждение. Его глаза закрываются, как будто именно этого прикосновения он ждал.

Но последней каплей, отправляющей меня за грань, становится неудержимый стон, который вырывается у него. Мои пальцы начинает покалывать, глаза закрываются, а тело напрягается. Ощутимое онемение пробегает по задней поверхности коленей и бедер, и моя киска начинает пульсировать от его прикосновений, я взрываюсь на его пальцах, содрогаясь в оргазме. Чернота за моими веками размывается, а время словно замирает, давая возможность насладиться моментом. Приходя в себя после волны удовольствия, я чувствую, как его губы снова касаются киски, и мое тело вздрагивает. Я открываю глаза как раз в тот момент, когда он убирает пальцы и засовывает внутрь язык, чтобы насладиться последствиями моего оргазма.

— Мне просто необходимо трахнуть тебя сейчас. Пожалуйста, скажи, что я могу. — В его тоне слышится отчаяние, которое заставляет меня улыбнуться.

Я закрываю глаза, все еще слегка оглушенная.

— Такой хороший мальчик, Фокс, не забывает говорить «пожалуйста».

Я слышу смех, который вырывается из него, когда он двигается.

— Черт, это заставило мой член подпрыгнуть.

Когда я открываю глаза, его уже нет, он идет через всю комнату к столу в поисках презерватива. Вид сзади тоже неплохой. У Линкольна Фокса мощные бедра и круглая задница, которая выглядит так аппетитно, что я облизываюсь.

Когда он оборачивается, между пальцев у него зажат презерватив.

— То, как ты на меня смотришь... — Он качает головой. — Черт, у меня большие неприятности.

Я прикусываю губу, наблюдая за тем, как он раскатывает презерватив по своей длине. Я более чем готова принять его. Он обхватывает себя рукой и поднимает подбородок.

— Иди сюда.

Я встаю и обхватываю его за плечи, когда он подходит ко мне, ловя его губы своими, пока он поворачивается и опускает нас на диван. Я сажусь ему на колени, как тогда, на качелях, и скольжу раздвинутыми половыми губами по всей его длине.

Из него с шипением вырывается выдох. Глаза закрываются, а голова откидывается на кожаную спинку.

— Так готова ко мне, — бормочет он, обхватывая руками мои бедра.

Я снова играю с ним. Точно так же, позволяя ему раздвигать мои губы и дразнить нас обоих, пока я скольжу по нему вперед-назад.

— Смотри, — шепчу я, когда его глаза открываются, чтобы найти мои.

Мы оба наблюдаем, как я медленно опускаюсь, опираясь на его плечи. Его большой палец мгновенно находит мой клитор и поглаживает его с приятным давлением, словно хвалит за то, что я так хорошо его принимаю. Его прикосновения и взгляд усиливают ощущения, пока он растягивает и наполняет меня. Я медленно покачиваю бедрами, чувствуя каждый дюйм его члена. У меня перехватывает дыхание, когда он тянет мои бедра к себе, проникая еще глубже. Мой лоб опускается на его, и я выдыхаю:

— Это...

Из его горла вырывается стон, прежде чем он заканчивает мою мысль.

— …чертовски приятно.

Когда я снова двигаю бедрами, все тело словно вспыхивает. Он тянется, обнимает меня за талию и завладевает моим ртом. Наши языки сплетаются в безумном танце, словно нам нельзя терять ни мгновения.