Запрещенные слова. Том первый (СИ) - Субботина Айя

— Летим, — успокаивает Резник. Секунду медлит. Но потом все-таки кладет свою ладонь поверх моих пальцев, которыми я вцепилась в подлокотник. Сжимает совсем немного, как будто успокаивает. — Ты боишься летать?

— Нет. Просто я первый раз лечу… вот так.

— Майя, расслабься, хорошо? И перестань думать о работе. Видишь? — дергает себя за воротник свитера. — Даже я пиджак снял.

Это немного расслабляет, потому что и правда намекает на нерабочий тон нашей встречи.

Хотя, куда уж более не рабочий, если мы летим в другую страну, чтобы провести вместе праздники?

— Я сделала сводку и… — вдруг вырывается из моего рта, когда самолет набирает высоту.

— Никакой работы, — перебивает Резник.

А меня вдруг прямо потряхивает, как будто к телу подключили напряжение и пустили ток. Хочется схватить себя за колени и прижать ноги сильнее к полу — столь очевидно они отстукиваю об пол рваный ритм.

— Майя.

Я чувствую мужские пальцы у себя на затылке. Ладонь легко, но настойчиво разворачивает мою голову. Лицо Резника появляется прямо перед самым носом: слегка нахмуренное, но с глазами такими темными, каких я не видела никогда. Он секунду медлит, как будто дает мне возможность сказать «нет» или просто отвернуться — несмотря на хватку, я не чувствую себя скованной. Выбор у меня точно есть, но прямо сейчас, мне почему-то не хочется принимать никаких решений.

Хочется быть девочкой-девочкой.

Отдать руль от ситуации тому, кто рулить точно умеет.

Поэтому я просто приоткрываю губы, когда за секунду до поцелуя понимаю — мой генеральный собирается это сделать.

Он притрагивается к моим губам своими. Как будто пробует — осторожно, стараясь не колоть кожу щетинистым подбородком.

Нажим на моем затылке становится сильнее.

Губы давят более ощутимо.

Я выдыхаю, поднимаю руку, чтобы притронуться к его запястью.

Губы Резника открывают мои — теперь уже настойчиво, не оставляя выбора. Пальцы держат затылок крепко, как будто вот теперь бежать, даже если бы я вдруг захотела, уже поздно.

Но я не хочу.

Позволяю его дыханию проникнуть мне в рот.

Позволяю себе вдохнуть вкус этого мужчины, попробовать и осознать, что он мне нравится.

Мы замираем как-то как по команде.

Отрываемся друг от друга, но Резник все равно держит меня так близко, что я могу рассмотреть паутину морщинок в уголках его глаз. И что зрачки в этих глазах стали огромными, как черные дыры, и так ему очень идет — когда под налетом энергичного делового перца вдруг обнаруживается страстный нетерпеливый мужик.

А то, что ему не терпится, я замечаю слегка скошенным вниз взглядом.

Пытаюсь поймать в себе нотки смущения, потому что выпуклость под джинсами — это наш первый интимный момент. Но мне почему-то ужасно приятно.

— Вот же… черт, блядь… — Резник откашливается, так что последнее матерное слово я скорее ощущаю, чем слышу. Перехватывает мою голову второй ладонью, чмокает в губы, вдавливая свои уже без особой нежности. — Прости, Майя.

Он не выглядит смущенным, но старается быть внимательным и сгладить, как ему кажется, острые углы. А мне почему-то совсем не хочется ничего сглаживать, потому что все просто хорошо.

— Знаешь, — придаю своему тону нотки загадочности, — я где-то читала, что если после поцелуя мужчине не нужно поправить ширинку, то это определенно не та самая женщина. Так что… спасибо за комплимент, Владимир Эдуардович.

Мы синхронно начинаем кривить губы от сдерживаемого смеха. Каким-то образом несколько секунд нам это даже удается, но потом все-таки хохочем, растворяя в этом смехе остатки неловкости.

— Взлетели, — Резник кивает на иллюминатор у меня за спиной.

Я счастливо закатываю глаза, потому что, хоть летать не боюсь, но в моменте набора высоты и посадки всегда немного нервничаю.

Наш перелет длится пару часов, которые я дремлю на плече у Вовы.

Называть его так, даже мысленно, кажется таким же подвигом, как подъем на Эверест.

Вова. Во-ва… Щупаю имя языком, пытаясь понять, сколько времени мне потребуется, прежде чем это войдет в привычку. О работе и о том, что будет после поездки думать просто не хочу. Вспоминаю слова матери о том, что я до сих пор одинока потому что у меня в голове только «планы, карьера и деньги». Что мои мысли отпугивают от меня мужчин. Возможно, этот один из тех немногих случаев, когда она действительно оказывается права.

Ничего страшного не будет.

А если вдруг мне «повезло» вляпаться в тот самый пресловутый один процент, я всегда могу попроситься на место Гречко и начать жизнь заново на новом месте. Подальше от всех моих проблем.

Странное чувство. Я бы не хотела так круто менять свою жизнь, но и привычной, как раньше, паники из-за такого возможного развития событий, во мне тоже больше нет.

Мы приземляемся в Женеве мягко, но с легким толчком в момент касания шасси с землей. Открываю глаза и вижу, что Резник уже смотрит на меня, явно ожидая реакции. Я хмыкаю, потягиваюсь и медленно выпрямляюсь в кресле.

— Добро пожаловать в Швейцарию, Майя, — негромко говорит он.

— До сих пор не могу поверить, если честно, — бормочу, моргаю, пытаясь окончательно проснуться.

Его рука все еще лежит на моих пальцах. Кажется, он сам об этом не задумывается, но от теплого прикосновения становится чуть уютнее. Спешить убирать руку я не хочу, но все же осторожно извлекаю свои пальцы из-под его ладони, делая вид, что просто потягиваюсь.

Проходим паспортный контроль быстро. Я намеренно не брала багаж, со мной только ручная кладь в рамках того, что можно взять в салон. В маленькой спортивной сумке самый минимум необходимых на пару дней вещей. Судя по сумке Резника — у него такой же подход к делу.

Выходим на улицу, и меня тут же окутывает прохладный альпийский воздух — чистый, прозрачный, пахнущий снегом. Совсем не так, как пахнет снег дома — здесь этот запах как будто даже в воздухе потрескивает и легонько звенит.

— Такси? — спрашиваю я, озираясь.

— Такси, — кивает Вова, забирая мою сумку.

Легко коснувшись моей спины, направляет к стоянке.

Первая точка маршрута — сервис аренды автомобилей, и по дороге Резник рассказывает про удобство швейцарского сервиса, про скорость обслуживания и уровень комфорта. Я слушаю с интересом и одновременным разглядыванием города за окном. Вокруг аккуратные здания, вывески магазинов, идеально чистые улицы — все такое европейское, размеренное, словно другая реальность.

— Ты любишь такие поездки? — вдруг спрашиваю я. Вспоминаю, что пока мы половину ночи по телефону планировали эту поездку, Резник признался, что ничего такого до моего сообщения у него и в мыслях не было. Но очень хотелось вывезти меня за пределы плоскости, в которой я не буду дергаться от каждого взгляда.

Но по некоторым фразам из его рассказа сейчас, понимаю, что здесь он явно не впервые. И поездки заграницу для него вполне обыденная вещь. А я, хоть и успела побывать в Европе и на парочке тропических островов, до сих пор воспринимаю настороженно все эти перелеты в незнакомые географии.

— Спонтанные? Да, — усмехается он. — Не люблю долгие сборы.

— А я люблю начинать собираться за неделю, — признаюсь. — Когда галопом — жутко нервничаю.

В пункте аренды машин все проходит быстро. Резник выбирает внедорожник — надежный, устойчивый, удобный для загородных поездок. Я молча наблюдаю за тем, как он оформляет документы, подмечая детали: уверенные движения, спокойный, ровный голос, легкая улыбка, когда он что-то говорит менеджеру. Он здесь ровно такой же, как и в офисе, чуть менее формальный, но с узнаваемыми повадками.

— Все, мы со своими «колесами», — становится рядом и довольно улыбается, как будто добыл тушу мамонта.

Полчаса идеального английского — и мы с машиной.

Вспоминаю нашу с Наткой и Юлей поездку в Берлин, и тогда на аренду авто ушло, страшно сказать, несколько часов. Хотя мы вроде как не тупые.