Диана Чемберлен - Тайная жизнь, или Дневник моей матери
23
Все утро Иден провела в своей комнате. Дважды она включала процессор и перечитывала то, что было написано ею за последние дни. Дважды она замирала в ожидании вдохновения, которое так и не снизошло на нее. Несколько раз за утро она укладывалась на кровать и молча смотрела в потолок. Наконец она устроилась в кресле-качалке и принялась разглядывать фотографию матери. Кэтрин Свифт, с ее роскошной косой и великолепными зубками, ослепительно улыбалась в объектив фотоаппарата. Иден всегда принимала этот образ как данность, даже не задумываясь о том, что скрывалось за этой улыбкой. Оказалось, очень многое. И теперь ей предстояло решить, как отобразить это все на экране.
Ее мать прекрасно описывала собственные эмоции. Пролистывая этим утром дневник, Иден и впрямь ощущала себя в шкуре Кейт – причем до такой степени, что порой ей приходилось откладывать тетрадь и какое-то время бесцельно смотреть в окно. Она даже ущипнула себя за руку, чтобы узнать, как скоро там выступит кровь. Иден изо всех сил впивалась в собственную плоть, пока слезы не брызнули у нее из глаз, но на коже остался лишь слабый след от ногтей.
Она вздрогнула, услышав стук в дверь.
– Уже час пятнадцать, – раздался из-за двери голос Кайла. – Не хочешь перекусить?
Час пятнадцать? Она провела взаперти целых полдня. Открыв дверь, она увидела нахмуренное лицо Кайла.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
– Да. Я сейчас спущусь.
Он направился к лестнице первым.
– Лу уехала с подружкой в одно из живописных местечек. Она ездит туда раз в неделю, делает наброски. Правда, ей нравится не столько пейзаж, сколько компания. – На кухне Кайл первым делом открыл холодильник. – Я сделал салат из тунца. Приготовить тебе сэндвич?
– Да я и сама справлюсь. Ты уже ел?
– Да, но я составлю тебе компанию.
Налив себе холодного чаю, он вернулся к рассказу о том, что представляла собой подружка Лу. Родом она из Джорджии, заметил Кайл. У нее трое внуков, и она просто помешана на фиалках. Подобная болтовня была вовсе не в его стиле. Иден слушала, отщипывая понемножку от сэндвича.
Затем Кайл умолк и пригубил свой напиток.
– Что-то ты сегодня не в настроении, – заметил он, глянув на Иден.
– Кайл, ей явно требовалась помощь психиатра. – Иден надеялась, что в ее голосе не было обвиняющих ноток. Ей вовсе не хотелось ни в чем обвинять Кайла.
Он провел пальцем по запотевшему стакану.
– Да, пожалуй. Не забывай только, что это был 1946 год. В то время все обстояло несколько иначе, чем теперь…
– Я понимаю, что тогда это было как клеймо. Но она и правда нуждалась в помощи.
– Дело не в клейме, Иден. Хоть Кейт и не знала, но я говорил о ней с разными людьми. С тем же Стэном Латтерли. Пытался получить хоть какой-то дельный совет. Так вот, практически все считали, что ее, скорее всего, запрут в больнице. А я, как ты понимаешь, не собирался этого допускать.
– Понятно. – Ни о чем подобном она и не думала. – Представляю, каким беспомощным ты себя чувствовал.
– Ну… – Он задумчиво погладил бородку, как будто подобная мысль не приходила ему в голову раньше. – Пожалуй, это было лишь частью того, что я чувствовал.
– А женщин в твоей жизни и впрямь хватало, – улыбнулась Иден. – Теперь-то я понимаю, почему Лу назвала тебя распутным.
– Усмири меня немножко в фильме! – расхохотался Кайл.
Иден чувствовала неловкость, читая про Кайла и Джулию, Кайла и Салли, Кейт и Мэтта. Кейт ничего не оставляла на волю воображения. С другой стороны, дневник предназначался только для ее глаз. С какой же стати ей редактировать его?
– Ее описания весьма… красочны, – заметила Иден. – Должно быть, она не думала, что это увидит кто-нибудь другой.
Кайл покачал головой:
– Кейт всегда отличалась прямолинейностью. Она бы не стала специально подбирать слова. И она хотела, чтобы ты прочла ее дневник. Уж это-то я знаю наверняка.
– Она сама тебе об этом сказала?
– Да.
– В какой момент?
– Сама увидишь. Думаю, ей нравилось писать в такой откровенной манере. – Кайл вновь провел пальцем по стеклу стакана. – Когда она умерла, я спустился в пещеру, чтобы забрать дневник. Я знал, что он хранится на каменном выступе над ее столом. Так вот, кроме дневника, я обнаружил там стопку историй, явно не предназначенных для детского чтения.
– Порнография?
– Смотря что считать порнографией. Я бы это так не назвал. Истории, как и дневник, были написаны от первого лица, однако стиль отличался большей утонченностью. Чистой воды фантазии.
– Может, и нет. Может, она завела себе тайного любовника, который пробирался в пещеру, когда вокруг не было ни единой души?
Иден уже представляла, как бы это выглядело на экране: таинственный и мрачный мужчина, проникающий в пещеру с наступлением сумерек, чтобы найти утешение в объятиях Кэтрин.
– Хорошо бы так, – заметил Кайл. – Она заслуживала большего удовольствия, чем то, какое отмерила ей жизнь.
– Ты все еще хранишь эти истории? Сейчас они должны стоить целое состояние.
– Нет. Я прочел их, а затем сжег. Лу была в шоке. Она заявила, что это настоящие произведения искусства – можно сказать, лучшее из того, что написала Кейт. Но я не думал об этом. Я боялся, что они могут попасть не в те руки.
Иден понимающе кивнула. Пожалуй, Кайл поступил правильно.
– Как случилось, что Кэтрин наконец-то уступила моему отцу? – спросила она.
– У тебя совсем нет терпения, – рассмеялся Кайл.
– Трудно работать над сценарием, когда не знаешь точно, куда все вывернет.
– Да уж, задача не из легких. – Было видно, что Кайл не собирается ей помогать.
– Меня поразило, насколько разными мы были в восемнадцать лет. Все, чего ей хотелось, – запереться в своем доме. Мне же больше всего хотелось сбежать из этого дома.
– Может, не такими уж разными, – покачал головой Кайл. – Просто вы обе стремились почувствовать себя в безопасности.
Подумав о том, что Кайл ее понимал, Иден почувствовала себя прощенной. Однако он не знал, как много ему предстояло простить. Поднявшись, она бросила остаток сэндвича в мусорную корзину.
– Пойду-ка еще поработаю.
Иден вновь устроилась за компьютером. Она уже не испытывала прежней нерешительности, однако смутные сомнения не выветрились у нее из головы окончательно. Они с Кайлом так и не поговорили о последней записи в дневнике – о том эпизоде, когда он застает Кейт полураздетой. И это странное замалчивание придало эпизоду неожиданную значимость.
24
Ближе к вечеру Иден, удобно устроившись на диванчике в гостиной, позвонила Кэсси. Впервые за все время трубку снял Уэйн.
– Это Иден, Уэйн.
