Рапсодия в тумане (ЛП) - МайГрид Нален

— А мне два. Аман про нее рассказывал, только так тихо, что я не все слова разбирал. Тогда нельзя было громко, нас бы еще и засмеяли. Ему и так всегда доставалось за то, что я плачу и мешаю остальным спать.

— Похоже, забота у него в крови, — Ниррай улыбается и, залив кипяток в заварник, ставит его на барную стойку, туда же две кружки и пирожные из холодильника. Мы садимся напротив, на высокие стулья-табуреты , и разливаем ароматный темно-янтарный нектар по кружкам.

— Он хороший. Так что мне повезло. Но давай поговорим о тебе. Чем ты занимаешься?

— Херней страдаю. А в свободное от нее время пью виски и рефлексирую. Я не особо интересная личность, на самом деле.

— Так это виски так противно пахнет? А я никогда не пил, даже не пробовал.

— Почему? — Ниррай так удивляется, словно я ему сообщил, что прибыл с другой планеты.

— Не хотелось, да и здоровье. К тому же мне нужно было учиться больше, чем брату, чтобы поступить с ним вместе.

— Мне необязательно было учиться, чтобы окончить с красным дипломом. Да и если бы забил на учебу, в моей жизни это бы ничего не поменяло. Здорово, когда есть цель или мечта.

— Плохо, когда не к чему стремиться. Я вот сейчас освежу память и планирую работать как брат, на заказ. А еще он обещал сбегать со мной на море летом. Вампиры-туристы! А я плавать не умею. Мы купим цветастые рубашки и дурацкие широкополые шляпы. Я уже жду.

Ниррай хохочет и говорит:

— Не представляю себе Амана в таком виде. Если нарядишь его в шляпу, пришли фото!

— Только, чур, больше никому не показывай. Я же тоже на том фото буду.

— Торжественно клянусь, что не испорчу вашу репутацию злых и ужасных кровососов!

— Эй, мы хорошие! — возмущаюсь, но с улыбкой, знаю, что шутит. — Может, и Приам с нами будет, если не уйдет, когда поправится. Он уже сегодня повторял за мной слова. А ты с нами хочешь?

Ниррай неопределенно пожимает плечами и почему-то переводит тему:

— Здорово, что ваш питомец поправляется. Когда мы его выкрали, он только слюни пускал. Но было весело. В смысле, не Приам, а его похищение.

Я отпиваю наконец-то чай, вкусный, и только после спрашиваю:

— А что там было? Аман только обмолвился  об этом.

— Потайные ходы в темном подземелье, бой грязным розовым бельем, и замороженные люди, — Ниррай мечтательно улыбается, видимо, вспоминая то приключение, и я открыто разглядываю его улыбку. Приятная, так бы и смотрел. — С фантазией твоего брата и твоей жизнерадостностью, уверен, у вас таких походов будет много.

— Он любит что-нибудь придумывать. Но самое запоминающееся, это когда он, внаглую, выкрал меня на мое совершеннолетие из лаборатории и привязал к дереву в лесу. Все комары были мои! Это ужас, я сначала долго не мог освободиться, потом искал карту, а уж дорога до пикника… В итоге пришел я на свой праздник грязный, покусанный и злой, а они меня почему-то в рыцари посвятили и подарками задарили. Еще оказалось, что меня снимали, так что дома есть и позорное видео, как я падаю.

— Покажешь? — Ниррай спрашивает, а я слышу, как ключ поворачивается в замочной скважине, и пугаюсь почему-то. А Ниррай, услышав, что кто-то открывает дверь, хватает меня за руку и тащит к противоположному выходу, за которым огромная открытая терраса и джакузи.

— Отец не должен тебя видеть, может узнать! Ты же можешь слететь?

— Могу… — ничего не понимаю я. Это из-за крыльев? — Только там все равно обувь осталась, увидел, наверное, уже…

Матюгнувшись, меня тянут в другую дверь — это комната с большой кроватью. Ниррай зачем-то стаскивает с себя рубашку, и я с интересом разглядываю его и Зака на нем. Хорошо смотрится.

— Сиди тут, — говорит и, стянув с себя носки, уходит. Зачем встречать папу в одних джинсах?.. Это какой-то дресс-код?

Прислушиваюсь к тому, что происходит за пределами комнаты: смутно знакомый голос спрашивает:

— Ниррай? У нас гости?

А у меня внутри все холодеет, потому что я помню его. Да, он часто приходил в лабораторию Лука.

— Да. Он женат и… не ходи, короче, ок?

Ну я бы не сказал, что женат.  Я и не могу. Мне парни нравятся. Но даже так, точно не в браке. Лук же не заключил его со мной, пока я был не я? Да нет, глупости, зачем ему это?

— Ты когда-нибудь остепенишься?

Ниррай фыркает и добавляет:

— Пап, не нуди. Все, давай, до завтра.

Отец вздыхает, зато его сын возвращается ко мне, смотрю на него непонимающе.

— Он мне не нравится, — шепчу, пятясь, задеваю что-то крылом, складываю и плотнее к себе прижимаю.

— Родственников не выбирают. Мне тоже много чего в этой жизни не нравится, — Ниррай поднимает с пола носки и рубашку и закидывает вещи в кресло. А меня потряхивать начинает.

— Обними, — прошу я. — Мне страшно.

Ниррай затаскивает меня на кровать и, обняв, шепчет:

— Если хочешь, можешь уйти через окно. Я потом твои ботинки уберу, когда он уснет.

— Не могу пока… — честно сообщаю, прикрывая нас крылом. Я не уверен, что сейчас смогу улететь, меня потряхивает, а в голове маячат та жуткая клетка и люди вокруг.

— Не переживай, он не зайдет. Думает, что я привел любовника, и поверь, точно не хочет этого видеть. Хочешь, я напишу Аману, и он тебя заберет?

— Да, пожалуйста… — шепчу, а на меня все накатывает и накатывает. К глазам слезы подступают. Пытаюсь сдержаться, но не могу.

Глава  21. Мы со всем справимся, вместе

Аман

Я уже все дела переделал, а Аша нет и нет. Я догадываюсь, куда он мог пойти, но так нагло влезать в личную жизнь брата не могу, поэтому просто жду. Да и четыре года просидев взаперти, естественно, хочется погулять, развеяться. Фредрикссон настроение не поднимает: с какого-то перепуга начал выть, пришлось кутать его в плед и укачивать как маленького.

А потом приходит сообщение от Ниррая: «Аш у меня. Ему плохо. Только тихо, отец дома» . И я срываюсь с места, даже не подумав набросить кофту. Влетев в его спальню, вижу то, чего давно боялся. Аш, свернувшись комочком, всхлипывает, а рядом полуголый Ниррай, гладит его. Лишь понимание, что тут и не пахнет сексом, тормозит от вышвыривания Ниррая из окна. Подхожу к кровати, но не смотрю на Ниррая. Не могу. Запрещаю себе, хоть и хочется.

— Он испугался отца.

Киваю, но ничего не говорю. Провожу рукой меж вновь появившихся крыльев.

— Аш, иди ко мне.

Брат, всхлипывая, переворачивается, и я подхватываю его на руки, прижимая к себе.

— Не бойся, я больше никому не позволю тебя обидеть, — и, сделав шаг в сторону выхода, все же говорю Нирраю: — Спасибо, что позвал.

И, не став больше ничего ждать, срываюсь на бег, подхватывая в коридоре ботинки брата. Уже дома, приземляюсь вместе с ним на диван и глажу по спине. Он вроде уже не всхлипывает, но все еще жмется.

— Никто больше тебя не заберет от меня. И мы со всем справимся, вместе, как и всегда.

— Оно просто нахлынуло… — виноватится Аш тихонько. — Я не специально.

— Если начнешь плакать специально, то тебя можно смело отправлять сниматься в кино.

— Ну уж нет. Толпа поклонников не то, чего бы я хотел, — Аш чуть смещается, устраиваясь поудобнее. — Как Приам? Я не прочел ему сказку, он, наверное, обиделся.

— Завывал немного, пришлось его покачать. Помнишь, как тебя в детстве?

— А сейчас покачаешь?

— Наглец! — шуточно возмущаюсь я. — Ты же взрослый уже.

— Ну чуть-чуть, как раньше, — канючит Аш, уже, видно, совсем успокоившись. И я больше не спорю, перемещаюсь в кресло-качалку и баюкаю нас обоих.  Это не так как раньше, но я очень люблю это кресло.

***

Рука отваливается. Не в прямом смысле, но болит дико. Как выяснилось, причем совершенно случайно, Аш не знает, как кусать людей, и уж тем более, как делать это безболезненно. То, что было в «янтарном доме» — сплошь на инстинктах, он вообще не соображал, делал и все. Поэтому сегодня мы расположились на травке, и после лекции он попробовал. Естественно, на мне, не привлекать же для этого прохожих или бедолагу Фредрикссона. Да и нельзя, он все еще воняет лекарствами. В итоге, конечно же, все получилось, но первые пять попыток прям жесть жестью.