Саджад Захир - Дочь куртизанки
Юсуф молчал.
— Она даже не хочет говорить со мною? — спросил Салман. — Не хочет, упрашивать не станем! Я не чувствую себя виноватым.
— Но, Салман, почему бы тебе не пойти и не объясниться?
— И вы осмеливаетесь предлагать мне это? Вы, человек, который отказывается от Нафис, заботясь о собственном самолюбии? Я брат Нафис. И я вам говорю, что, отказавшись от нее, вы разобьете ее жизнь. Я знаю, что вы тоже по-своему страдаете… Но разве когда-нибудь я сказал вам, — идите, поклонитесь ей?
— Салман… Между мной и Нафис — стена богатства. Мое смирение перед ней могут истолковать как погоню за ее деньгами. А ведь между вами нет ничего подобного… Есть только простое недоразумение, которое легко устранить.
Салман рассмеялся.
— Вот бумеранг и возвратился. Сначала я пытался примирить вас с Нафис, а теперь вы стараетесь помирить нас с Суман.
Посерьезнев, он сказал:
— Сегодня Нилам выписывают… Я составил себе план: вечером беру Нафис и еду к вам… Ссора Нафис с Суман… ваши отношения с Нафис… Мы сядем и обо всем этом серьезно подумаем… Там я и расскажу о нас с Суман… Вот такой план я себе составил…
Он опустился в кресло и обхватил голову руками.
Юсуфу стало не по себе. Человек, для которого, казалось, любая тяжесть значит не больше, чем озорная шутка, сидел перед ним и рыдал.
Юсуф встал, подошел к Салману, присел на подлокотник кресла и положил ему на плечо руку.
— Не упрямься, Салман, идем.
Салман отрицательно покачал головой.
— Я буду ждать тебя вечером, — вставая, сказал Юсуф.
— Нет, — чуть слышно ответил Салман.
Как только Юсуф ушел, он встал и зашагал по комнате. Прошло всего полчаса, а мира, который существовал до этого, уже не было. Пойти к ней, сказать ей все в лицо и уж больше никогда не видеть ее. Он живо представил себе нежное, простое лицо Суман, в простоте которого искал и ее очарование. Никогда не видеть ее, совсем никогда? Что ж, он проживет жизнь без Суман и докажет, что может жить без нее. Вот и прекрасно!
Вошла Нафис и принесла тарелку с нарезанными манго.
— Приходил Юсуф? — тихо спросила она. — Я видела его у ворот.
— Да, — безразлично ответил Салман. — Приходил Юсуф поговорить со мной.
Значит, действительно приходил. Вот и Нафис видела его. Приходил братец Юсуф и принес ему весть. Значит, правда и все то, что он рассказал.
— Что-нибудь случилось? — спросила Нафис.
— Ничего. — Он вытер лицо платком. — Голова кружится. Ну и жара, а, Нафис?
— Сидишь в этой клетке, вот и кружится голова.
Она встала, чтобы включить вентилятор.
— Оставь, — сказал Салман и встал. — Тетушка в гостиной? Иди, я сейчас.
Нафис взяла тарелку с манго и, напевая, удалилась из комнаты.
Салман выдвинул ящик стола и достал конверт с фотокарточкой Суман. Женщину рядом с ней зовут Сохни. Теперь у него останется только эта карточка. С минуту он внимательно рассматривал ее, потом вложил в конверт, сунул его в карман брюк и отправился в гостиную.
24
Джавид пересчитал бумажки и сложил их в пачки. Можно было положить и крупными купюрами, но тогда не получилось бы таких увесистых пачек. Если дать тысячу рупий бумажками по десять, получится тощий конверт. А этими можно набить большую сумку и швырнуть ей в ее несчастную рожу — бери, ты только и знала, что клянчить деньги. На, получай! Ведь тебе нужны были только деньги? Здесь всего тысяча, но этого вполне достаточно. Он взглянул на них алчным, полным сожаления взглядом… А, пусть! Теперь уж ничего не поделаешь, придется принести эту жертву. Иначе можно потерять те тысячи, которые он запланировал получить. Жадничать сейчас было бы неумно.
Чтобы Нафис ничего не заподозрила, нужно заткнуть рот этой мерзавке. Просто счастье, что Салман принял на себя все грехи. Он проводит в больнице дни и ночи, дежурит у ее койки… Джавид рассмеялся. Вот о таких случаях и говорят — попало за чужие грехи. В эти дни стало легче встречаться с Нафис. Сейчас она, кажется, в прекрасном настроении. Получить бы еще лицензию на экспорт, и тогда можно было бы по-серьезному поговорить с госпожой…
В домашних делах Наваб-сахиб ничего не решает. Все зависит от госпожи, а она горой стоит за Джавида. После свадьбы можно уехать куда-нибудь вдвоем, а там все забудется.
Ах, если б на него не свалилась эта беда! Хотя ну что тут особенного? Пройдет и это. Если б в книге его судьбы была записана неудача, ему так не повезло бы в этом деле с Нилам. Он и не рассчитывал, что все сойдет так гладко. Все будет хорошо.
Он встал, взял с камина кожаный портфель, бросил туда деньги, посмотрел на часы… Пять. На обратном пути он заедет к Нафис. Салман к тому времени наверняка уедет в больницу. Нафис не останется ничего другого, как сесть в его машину и отправиться с ним в кафе.
Прекрасно, все идет прекрасно в божьем мире.
25
Часы давно пробили полночь. Больница спит. Во второй палате под тусклой лампочкой-ночником бодрствует с книгой дежурная сиделка. Иногда тишину прерывает чей-то легкий стон, кто-нибудь просит пить, скрипнет кровать под поворачивающейся на другой бок больной, прошуршит одеяло — и снова тишина.
Ярко светятся только окна операционной.
Санитар несет через двор кислородную подушку. И по тому, как он неторопливо движется, можно понять, что кислород больной больше не понадобится. Из палаты слева по коридору через небольшие промежутки времени доносятся крики.
Но во второй палате стоит тишина. И больная на койке номер три боится спугнуть ее. Женщина поворачивает голову и ищет глазами сиделку. Та спокойно читает в свете ночника. Больная приподнимается, опираясь о раму койки высохшими, скрюченными руками, и садится. Одеяло сползло, больная медленно спускает с кровати ноги, они раскачиваются в поисках опоры. Нащупав пол, больная замирает и какое-то время сидит не двигаясь.
Потом она оборачивается и смотрит в сторону сиделки. Та по-прежнему продолжает читать. Тогда она встает на ноги. Она дрожит, ноги подгибаются, но она успевает ухватиться за изголовье белой больничной койки и долго стоит так, с трудом переводя дыхание. Потом осторожными заплетающимися шагами бредет к двери, придерживаясь за спинки коек, часто останавливается, чтобы передохнуть. Самое трудное — оторвать руки от одной спинки и перехватиться за другую. Ей это дается с величайшим трудом, она чуть не падает.
Она уже хотела выйти в коридор, но у двери не смогла сохранить равновесие. Она оперлась на створку, та открылась наружу, и больная упала на пол вниз лицом.
Больная на галерее рывком приподнялась и, увидев в темноте призрак в белом, в ужасе закричала:
