Алексей Чурбанов - Грешники
Своих студентов Валя делил на несколько (всегда одних и тех же) категорий.
«Девчонки-отличницы» (иногда к ним примыкали и один-два парня-«ботаника»), которые, в свою очередь, делились на «умненьких» и «зубрилок» — очень приятный контингент слушателей (правильнее, слушательниц), в основном из приезжих, поступивших сразу после школы: мотивированных, энергичных и открытых новому Из таких выходило много кандидатов в аспирантуру. Лена Окладникова, несомненно, была из этого контингента — из «умненьких».
«Позитивное большинство» — основной контингент парней и девчонок, которых объединяла учёба, являвшаяся их единственным на тот момент занятием, и которые имели оптимистичный взгляд на мир и верили в собственное будущее в этом мире. Даже если «позитивных» было не так много в какой-то группе, Шажков воспринимал их как большинство, ему очень хотелось, чтобы они были большинством. Именно «позитивные» — это молодёжь, которая интересовалась политикой, сочувствовала политическим партиям, а наиболее активные из них участвовали в политических и молодёжных движениях. Если были среди студентов неформалы — то только в этой категории.
«Болото» — работающие, вышедшие замуж или на выданье, а чаще всего просто «ленивые и нелюбопытные».
«Никто» — этих Шажков до экзамена не знал в лицо по причине их полного отсутствия на лекциях. Иногда, впрочем, из этого «никого» всплывали довольно интересные фигуры, например, известный боксёр «веса мухи», который выучил и оттараторил единственный билет и вручил Шажкову хрустальный графин с редкой, любимой в спортивной среде водкой; молодой бизнесмен, будущий олигарх всероссийского масштаба — пришёл, попытался сдать, но, не преуспев, ретировался, и больше Шажков его не видел, зато увидел его фотографию на доске почётных выпускников. Попадались и парни-уникумы, которые, не посетив ни одной лекции, приходили и сдавали экзамен на «отлично», но это редко.
Вообще Шажков замечал, что мальчишки, казавшиеся сначала бестолковыми и ленивыми, потом часто обгоняли девчонок-отличниц. Пока те из них, кто не вышел замуж, старательно осваивали профессии референтов и PR-менеджеров в каких-нибудь мелких фирмочках и агентствах, наиболее продвинутые парни уже пробовали себя в бизнесе или на госслужбе, ездили на иномарках и в качестве подарков приносили «Hennessy VSOP».
В общем, Шажков любил студенческую молодёжь, но без налёта гумбертовской сальности, интеллигентской сентиментальности или стариковской ворчливости. Относился как к равным.
Была, однако, часть работы, которую Шажков не любил, но мужественно терпел. Это заседания кафедры, факультетские и университетские собрания и прочие мероприятия, которые густо сыпались в начале учебного года. Составление планов, утряска расписаний, заказ оргтехники и расходников, обсуждение и внедрение различных (умных и не очень) ректорских и министерских нововведений.
В новом учебном году Шажков пробил для Лены проведение контрольных работ по своей дисциплине. Таким образом, начиная с октября, они стали работать в паре. Профессор Климов не вмешивался в содержание учебной программы и в учебный процесс, ограничиваясь требованием соблюдения обязательных формальностей. Шажков был ему за это благодарен и активно экспериментировал. За десять лет, в течение которых он разрабатывал и читал свой курс, Валентин сделался гуру узкого профиля, написал две главы по своей тематике в красиво изданный учебник, опубликовал более трех десятков статей, стал соавтором одной коллективной монографии и пару раз выступил на городском телевизионном канале в дискуссионных передачах. Кроме того, по итогам прошедшего учебного года он вошёл в первую пятёрку самых популярных (по опросам студентов) преподавателей вуза.
Этот успех в деловой и общественной сферах усилился успехом личным. Никогда ещё в своей жизни он не был таким спокойным, сильным, уверенным в себе, в своей любви и в своей судьбе. Он как бы взлетел над повседневностью, видел дальше, делал больше, великодушно позволяя всем пользоваться достигаемыми им немалыми результатами.
Лена с восхищением наблюдала за метаморфозами своего возлюбленного и как бы притихла, тактично отошла в сторону, освобождая место для него, и он с благодарностью занимал предоставленную сцену.
Но не всё, впрочем, было так благостно. Шажков ловил себя на мысли о том, что, находясь, как ему казалось, на вершине (пусть и промежуточной) профессионального и общественного успеха, он потерял ориентиры и не знает, куда двигаться дальше. Профессиональный и карьерный опыт подсказывали ему, что нужно начинать подготовку к штурму новой вершины — заведованию кафедрой. Через два года профессору Климову предстояло переизбрание, а ему к этому времени уже должно было стукнуть семьдесят. Климов несколько раз заводил разговоры о преемнике, и Шажков всегда фигурировал в этих разговорах как главный фаворит. Хотя был ещё амбициозный Рома Охлобыстин, а также несколько «варягов», которые тоже нацеливались на перспективное место.
Решение карьерных задач было проблемой для Валентина, его слабинкой. Он это знал давно, точнее — всегда. Достигнутые успехи, как ему казалось, не были результатами собственных целенаправленных усилий. Влияли обстоятельства, особенности его характера, возможно, личное обаяние, умение и желание ладить с людьми. Не хватало главного: мотивации, без которой не рождается воля и не возможна успешная борьба за место под солнцем. Боясь признаться самому себе, Шажков всё больше понимал, что не хочет заведовать кафедрой.
В научной работе тоже ощущался застой. Надо было завершать работу над докторской, но Климов подсунул Валентину ещё одну кандидатскую диссертацию на заказ. Отказываться было не принято, да и деньги такая работа приносила немалые. Шажков согласился.
Наконец, самое главное. Осенью Валентин ощутил, что «зависает» и в личной жизни, что подошло время двинуться дальше и принять решение. Не принять даже, внутри он его давно принял, а объявить об этом и достигнуть, наконец, желанной цели, суть которой — в двух священных словах: семья и дети. Смешно, да? Шажков, наконец, дорос до той тривиальной цели, которую многие достигают, даже не ставя её перед собой осознанно, чуть перешагнув за двадцать. Валя не представлял, что чувствовали бы на его месте двадцатилетние, но для него каждый шаг приближения к заветной цели был сладок, его хотелось продлить и ещё и ещё наслаждаться мгновениями пограничного бытия.
«Семейная» жизнь Валентина Шажкова тем временем подошла к следующему этапу развития. В любой семье, да что там, в семье — в любых взаимоотношениях двух людей рано или поздно появляются мелочи, которые сначала вызывают удивление и улыбку, потом (не сразу) лёгкий дискомфорт, далее непонимание, а затем и раздражение, иногда приводящее и к активному противодействию.
