Алексей Чурбанов - Грешники
— Я подумала: ты устал за год. Другие в санатории ездят. А ты, неужели не заслужил отдых?
— Конечно, заслужил.
— Ну вот…
Лето и в самом деле стояло знатное. Жара постепенно ослабла и перешла в устойчивое, уверенное тепло, столь редкое в северных широтах. С начала июля Шажков ушёл в отпуск, и они с Леной проводили дни на островах, совершали не очень дальние броски в дворцовые пригороды: Пушкин, Петергоф, гуляли по городу, казавшемуся пустым и немножко чужим (группы иностранных туристов только усиливали это впечатление).
Валентин познакомил Лену с Алексеем Бриком. Знакомство произошло почти случайно в летнем кафе в Юсуповском садике. О памятном концерте не говорили ни слова. Брик был сентиментален, комплиментарен и тороплив. Представил Валя Лену и другу Фелинскому, который вроде заинтересовался, но, в противоположность Брику, проявил не совсем свойственную ему сдержанность и даже осторожность. С родителями Шажков свою возлюбленную пока не знакомил, не потому, что стеснялся или в чём-то сомневался, но скорее уж по причине своеобразного эгоизма. Ему самому Лены было мало. Это чувствовали и его друзья, и Ленины подруги. Шажков и Окладникова были полностью поглощены друг другом, а потому не представляли большого интереса для окружающих и сами не страдали от этого.
Подошло время принимать окончательное решение по поводу предложения Кати Тертерьянц. На самом деле каждый из них уже про себя решил, но кому-то надо было проявить инициативу. Это сделал Валентин, заслужив благодарственный поцелуй Лены и буквально окрылив её. Она сию же минуту позвонила подруге и разговаривала с таким доброжелательным спокойствием и уверенностью, как будто это не её приглашали пожить в гостевом домике, а наоборот. «Йес, — сказала она, повесив трубку, — мы сделали это!»
Рано утром в оговорённый день Валентин с Леной подъехали к воротам четвёртого домовладения — ровно за час до отъезда Кати в аэропорт. В лучах утреннего солнца сосны казались ярко-рыжими, и их длинные тени пересекали сверкавшую от росы дорогу с набухшими влагой обочинами. Перед домом у лужайки стоял чёрный джип «лексус» с затемнёнными стёклами и распахнутым багажником («как катафалк — не к месту пришло в голову Валентину, — но правда же, похож»). Рядом стояли несколько человек, а перед ними ходила Катя Ковальчик-Тертерьянц и, жестикулируя, отдавала какие-то распоряжения. В этот момент она показалась Шажкову особенно высокой, но при этом была изящна, только, кажется, раздражена. Увидев подъезжавшую машину Шажкова, Катя приветственно махнула рукой и улыбнулась своей неотразимой улыбкой.
Вместе пошли в домик для гостей, который представился впору Валентину. В нём хотелось остаться и жить. Катя проводила последний инструктаж:
— Если что-нибудь случится, набирайте вот этот короткий номер. Охрана будет здесь через минуту. Лена, и учти, что за вами, возможно, будут смотреть. Не знаю, кто, и не знаю, откуда, но будут. Это неприятно, конечно, но я привыкла. В остальном — полная свобода.
— Камер слежения в домике нет? — поинтересовался Валентин.
— Нет, внутри нет. Впрочем, кто его знает.
— Ничего себе!
— А что у вас записывать?
— Как что? — вступила в разговор Лена.
— Шучу, Ленусик. Мы в этом домике сами с Ваней иногда балуемся и ничего не боимся. И вы не бойтесь. Когда будете уезжать, на день или насовсем, просто отдайте ключ охране.
— С садовником, дворником, охранниками и вообще с теми, кто приходит, общайтесь без стеснения. Вы для них — хозяева. Они сами знают, что им делать. Если будут мешать — смело говорите об этом.
— А как лучше всего добираться до залива? — спросил Валя.
— Да, чуть не забыла про средства передвижения, — Катя пошла к хозяйственному строению в прибалтийско-хуторском стиле и открыла кодовый замок. — Велосипеды — выбирайте любые. Скутер. Вы (обращаясь к Валентину), я думаю, умеете ездить (Валя не умел), да и Ленусик пробовал один раз. Вон там в канистре бензин. На побережье найдёте кафе «Дилижан», а там спросите Ваграма. Скажите, от меня. У него можно оставлять велики и скутер, когда купаетесь или гуляете. Готовит Ваграм очень вкусно. Ну а если что, то он и подвезти к нам наверх может. Но это в крайнем случае.
Прощаясь, она, на секунду утратив отстраненный деловой вид, порывисто обняла и поцеловала Лену. Потом подошла к Валентину и, чуть отклонившись назад, протянула ему тонкую руку с браслетиком и длинными молочно белыми ногтями. Шажков бережно двумя руками пожал её, а Катя наклонилась и чмокнула его в щёку, тут же изящно вытерев помаду тыльной стороной ладони.
Всё было, наконец, загружено в машину, и дверь багажника медленно закрылась. К автомобилю за руку подвели смуглую очаровательную девчушку по имени Диана, которую Катя легко подняла и посадила в детское креслице за водительским сиденьем. Потом, обойдя машину, сама села сзади, и охранник аккуратно закрыл за ней дверь. Джип резко тронул с места и, не притормаживая, выехал за ворота, которые тут же стали закрываться. На лужайке перед домом остались пожилой охранник в защитного цвета форме, няня и ещё двое, которым Катя давала указания, наверное, дворник и садовник. Шажкову хотелось сказать что-нибудь типа: «всем спасибо, все свободны». Впрочем, народ и сам стал расходиться.
— Прошу отдыхать, — по-военному обратился охранник к Валентину, — если что нужно, звоните, не стесняйтесь.
— Спасибо, — Шажков взял Лену за руку, и они пошли через лужайку к гостевому домику, как (почему-то подумалось Вале) американский президент с супругой обычно идут от вертолёта к своему Белому дому. Хотелось помахать кому-нибудь рукой, но лужайка уже опустела.
Шажков и Окладникова остались одни в центре свежего солнечного утра, обещавшего прекрасный тёплый день.
Часть 2
Глава 4
1
Осень наступила скоро и, как всегда, неожиданно. Сентябрь зачался тёплым и солнечным, но уже через неделю посмурнело, и покатились прохладные дождливые деньки. У Шажкова прямо с начала месяца начались лекции. Эту часть своей работы он любил и (стыдно признаться) скучал по ней на излёте лета. Особенно любил начало — первые несколько лекций, которые можно было не привязывать жёстко к программе обучения, а махнуть широко, заинтересовать, обаять ещё не остывших от летнего солнца студентов. К тому же в первые недели учебного года молодёжь очень восприимчива к новому, и в незаполненные студенческие головы хорошо укладываются знания. Зная это, Шажков смело делал крутой дискуссионный замес, вкрапляя в него экзаменационный материал как изюм в тесто. К первым лекциям Шажков всегда готовился тщательно. За год появлялись новые знания и наблюдения, рождались свежие мысли, которые хотелось представить на суд молодого поколения. Через неделю-две он уже мог наблюдать результат своих вводных лекций и оценить аудиторию, с которой ему предстояло работать весь семестр.
