Елена Гайворонская - Пепел звезд
Они оба снова дружно захохотали.
– И тачка у тебя крутая!
– Была! Твоей милостью! – снова взъерепенилась Марина. – Знаешь, во сколько ремонт станет?!
– Ниче, – Вован миролюбиво похлопал девушку по плечу, – мы ща вмиг это разрешим, без базара.
Он достал мобильник и, тыча пальцами по кнопкам, принялся набирать номер, другой рукой отмахиваясь от подошедшего инспектора ГИБДД:
– Все нормально, братан. Претензий нет ни у кого. Ага, так и напиши в своей бумажке. Где расписаться? Мар, вон там крест поставь… Але! Ванёк! Вован говорит, узнал? Тачку грохнул. Ну! Подружку детства, можно сказать, встретил, прикидываешь? Ага, хавку-то раскрыл и ба-бах. Не, обе я плачу. Давай!
– Ну, все путем, – обратился он к Марине. – Подлатают твой джипарь – будет, как новенький. Кореш у меня в автосервисе. А мы пойдем, посидим в кабачке, встречу отпразднуем. Это ж какая встреча! Раз в жизни бывает, и то не у каждого!
Солнечный луч, падающий из окна на большое трюмо, дробясь, рассыпался на сотню веселых радостных зайчиков, точно потеснил хмурые зимние месяцы, расцепив их стылые, в мохнатых рукавицах, ладони, весельчак-июль.
Воскресенье. «Родительский день». По телевизору шла простенькая, но довольно забавная комедия, и Лена, иногда поглядывая на экран, смеялась. Единственным, омрачавшим этот день, была мысль о предстоящем разговоре с отцом и матерью по поводу ее нового контракта. Ей вновь придется уехать. На год. А, может быть, и больше. Они, похоже, решили, что, наконец, их блудная дочь осядет, успокоится. А там, глядишь, и замуж, внучат даст понянчить…
Лена закусила губу и принялась раскладывать деньги в три конверта: родителям к Новому году, двоюродной сестре, племяннику…
Заулюлюкал домофон.
– Елена Веденеева здесь проживает?
– Да, это я.
– Откройте, милиция.
– Майор Сухоруков, – с порога представился небритый человек в помятом синем галстуке. – Капитан Фролов. Старший лейтенант Соломатин. Разрешите войти?
– Пожалуйста, – обескураженная девушка посторонилась, пропуская незваных гостей. – Проходите в гостиную.
– У вас и гостиная есть… – с нескрываемой завистью протянул майор. Одна живете?
– Да. А что?
У длинного, как жердь, Соломатина был такой вид, точно он сейчас уснет, облокотившись на мягкую кожу дивана. Третий, молодой рыжеволосый, облику которого мог бы позавидовать Ван Дам, если бы не рваный шрам на щеке, глядел вокруг холодным, непроницаемым взглядом.
– У нас к вам пара вопросов, – усевшись поудобнее, поправив галстук, начал майор. – Вы приятельница Олега Крылова, сына известного банкира?
– Мы друзья.
Соломатин многозначительно кашлянул.
– Разве вы не собирались пожениться?
Майор искренне считал, что задавая прямые, «в лоб», вопросы, он загоняет подозреваемого в угол – очень хорошая тактика.
– С каких пор милиция интересуется моей личной жизнью?
Фролов исподволь, делая вид, что разглядывает комнату, наблюдал за девушкой. Он несколько иначе представлял себе известную фотомодель. Худенькая, бледненькая, минимум косметики… Держится вполне естественно. Или она – очень хорошая актриса, или ни при чем.
– Вы были позавчера у Олега Крылова между половиной одиннадцатого и одиннадцатью?
– Да, была.
– Вы не заметили ничего особенного в его поведении?
– Что он натворил?
– Вопросы здесь задаем мы! – возмутился майор.
– А на каком, простите, основании? Или вы объясните мне, в чем дело, или, – Лена решительно поднялась, – я попрошу вас уйти.
– Если ваш друг что и натворил, – сказал Фролов, – то нам предстоит это выяснить. Он, к сожалению, нам помочь уже не сможет. Он умер.
Побледнев так, что стали заметны голубоватые жилочки на ее висках и запястьях, Лена опустилась обратно на диван. Услышанное было чудовищно нереальным… Эти трое мужчин наверняка пытались ее разыграть.
– Если это розыгрыш, – глубоко вздохнув и выдохнув, произнесла она, – то он злой и бестактный. И ничуть не смешной…
– К сожалению, – весело сообщил майор, – это правда. Взгляните!
Он достал пухлый конверт и высыпал на колени девушки фотографии с места происшествия. Серое лицо с приоткрытым ртом, обнаженная грудь с пулевым отверстием под левым соском…
– Уберите! – вскрикнула Лена, отбрасывая снимки прочь. Она сидела, сдавив пальцами виски, голубоватые губы судорожно вздрагивали. Из уголка глаз выкатилась слезинка и растворилась на белом джемпере.
– Кто его? – спросила она прерывающимся голосом.
– Мы думали, вы нам расскажете, – ласково произнес майор тоном священника на исповеди.
Лена обвела сидящих перед ней мужчин удивленным прозрачным взглядом.
– Я не знаю…
– Вы были в близких отношениях, не так ли?
На щеках девушки выступил яркий румянец. Фролов с изумлением подумал, что не ожидал, что в конце двадцатого века девица ее профессии может так краснеть от банального, в общем-то, вопроса.
– Это было раньше. Потом мы расстались.
– Он отказался жениться на вас?
Лена удивленно поглядела на майора.
– Вовсе нет. Он делал мне предложение, но я отказала.
– Вот как? У нас на этот счет несколько иные сведения.
– Я вас не понимаю.
– Мать покойного утверждает, будто вы настаивали на свадьбе…
– Какая глупость! – глаза девушки, до сих пор подернутые печальной поволокой, возмущенно засверкали. – Его мать?! Мы даже не знакомы! И вообще, какое все это имеет значение теперь! Почему, вместо того, чтобы искать убийцу, вы роетесь в грязном белье?! Среди вас есть репортер?
– Нет, – оскорбился майор, – среди нас нет репортера. Мы, как раз, и ищем убийцу. Если, по вашим словам, вас с Крыловым ничего уже не связывало, может, вы объясните, что делали у него дома позавчера вечером, во время, совпадающее с моментом убийства?
– Вы хотите сказать… – прошептала, не веря своим ушам, Лена, – что Олег был… убит… сразу после того, как я ушла?
– Пожалуйста, – сказал Фролов, – расскажите как можно подробнее о вашей встрече.
– Я пришла с работы. Очень устала. Он позвонил. Попросил приехать…
– Зачем?
«Хороший вопрос. Действительно, зачем? Зачем, поддавшись на его странные сбивчивые уговоры, вместо того, чтобы, напившись горячего чая, упасть в мягкую постель и забыться после двенадцати часов работы, когда ноет все тело, от корешков волос до кончиков пят, зачем ей нужно было лететь сквозь декабрьскую метель к человеку, с которым их, в общем-то, ничего не связывало и прежде, а, тем более, в тот момент… Зачем? Если бы все в жизни поддавалось четкой логике здравого смысла…»
Лена принялась было объяснять, но сбилась, запуталась, наткнувшись на толстую стену ироничного недоверия. Может, стоит начать с Франсуа Рено? Нет, будет только хуже.
