Вирджиния Эндрюс - Все, что блестит
– Извини. Я не хотел сказать, что ты не можешь сама все делать для Перл, – произнес он упавшим голосом.
– Тебе не надо извиняться, Поль. Я не сержусь. Просто я… расстроена из-за миссис Флемминг.
– Вот почему мне следует быть дома, – настаивал он.
– Поль, сделай свои дела, а потом возвращайся домой. У меня будет все в порядке. В самом деле, – заверила я.
– Хорошо. Я смогу уехать отсюда завтра до обеда в любом случае. – Наступила короткая пауза, и затем он спросил, как все прошло в Новом Орлеане.
– Прекрасно. Мы с Домиником практически обо всем договорились, но, думаю, я отложу выставку, пока здесь все не успокоится.
– Начнем искать новую няню, как только вернусь домой, – сказал он. – Нет необходимости откладывать твою выставку, Руби.
– Давай не будем сейчас об этом говорить, Поль. Сейчас это перестало быть для меня таким важным. И я не хочу сразу брать новую няню. Давай подождем и посмотрим, что будет с миссис Флемминг и ее дочерью.
– Как скажешь.
– Кроме того, думаю, я могу быть полноценной матерью и художницей одновременно.
– Хорошо. Вернусь, как только смогу.
– Не торопи события, Поль, – предупредила я. – Нам не нужна еще одна автокатастрофа.
– Не буду, – пообещал он. – Скоро увидимся. Пока.
– До свидания, Поль.
Я почувствовала себя совершенно опустошенной, уложила Перл спать и забралась в постель сама. Некоторое время я лежала с открытыми глазами, думая, звонить или не звонить Бо. Но меня приводила в ужас мысль, что Жизель может узнать о моем звонке, и я решила не делать этого. Подожду, пока он сам мне не позвонит. Я закрыла глаза, но, несмотря на усталость, вертелась и ворочалась, просыпаясь от ночных кошмаров, в которых что-то ужасное происходило то с Полем, то с Бо. «Как хрупки наши жизни», – подумала я. За секунду все, что мы имеем, все, что создали, о чем мечтали, может превратиться в пыль. Это заставило меня призадуматься над тем, что является действительно важным, а что – нет.
Я поняла, что Поль, должно быть, вел машину очень быстро, несмотря на свои обещания, потому что он прибыл в Кипарисовую рощу к ленчу. Когда я обвинила его в этом, он поклялся, что завершил свои дела раньше, чем предполагал. Я как раз заканчивала свой ленч и пила кофе в патио. Перл была рядом со мной в своем манежике, где она удобно устроилась, раскрашивая картинки. Она еще заезжала за края, но получала удовольствие от того, что размазывала краски по лицам и фигуркам, представляя, что делает то же самое, что и ее мамочка. Иногда она останавливалась и поднимала свои глазки, чтобы посмотреть, наблюдаю ли я за ней и восторгаюсь ли ее работой.
– Еще одна художница в семье, – объявил Поль, усаживаясь за стол.
– Она думает, что да. Хорошо прошли твои встречи?
– Я подписал новый контракт. Не хочу называть тебе цифры. Ты скажешь, что они неприличные, как в прошлый раз.
– Так оно и есть. Я чувствую себя виноватой, когда мы делаем такие большие деньги, а большинство людей нуждаются в простых вещах, в предметах первой необходимости.
– Правильно, но наша упорная работа и деловые связи создадут сотни новых рабочих мест и обеспечат занятость, возможности и деньги для многих людей, Руби.
– Ты начинаешь говорить, как настоящий крупный бизнесмен, – сказала я, и он засмеялся.
– Полагаю, что в глубине души я всегда им был. Помнишь, когда мне было десять лет, у меня уже был свой прилавок у дороги, где я продавал кейджунские орешки и сушеных креветок с консервного завода своего отца?
– Да, ты был такой симпатичный, чистенько одетый, в рубашечке с галстуком и с коробкой из-под сигар для мелочи.
Он улыбнулся воспоминаниям.
– Я никогда не хотел брать деньги с тебя и твоей бабушки Кэтрин, когда вы проходили мимо и останавливались но она ни за что не брала ничего бесплатно. «Так долго в бизнесе не продержишься», – говаривала она мне.
Я кивнула, вспоминая.
Поль минуту внимательно смотрел на Перл, а потом опять повернулся ко мне. Его голубые глаза потемнели. Я увидела, что он колеблется.
– В чем дело, Поль?
– Не хочу, чтобы ты думала, будто я проверял тебя. Я просто позвонил узнать, как ты.
– Позвонил? Когда? Куда?
– Позапрошлой ночью, когда ты была в отеле в Новом Орлеане, – ответил он.
Сердце учащенно забилось, и я затаила дыхание.
– В какое время? – тихо спросила я.
– После одиннадцати. Я не хотел звонить слишком поздно, боясь разбудить тебя, но…
Я отвернулась.
– Как я и сказал, – продолжал он, – не думай, что я проверял тебя. Ты не обязана давать никаких объяснений, Руби, – быстро добавил он.
Над верхушками кипарисов, стеной стоящих у болота, взвился болотный ястреб и камнем упал вниз, чтобы схватить свою зазевавшуюся добычу. Полдюжины рисовых трупиалов[9] брызнуло в разные стороны. Из-за деревьев медленно, но неуклонно надвигалась гряда свинцовых облаков, обещая ливневые дожди до конца дня. Я почувствовала, как внутри меня взорвалось облако, осыпав мое сердце льдинками, откуда они медленными струями потекли к животу и ногам, и я онемела от холода.
– Меня не было в отеле, Поль, – произнесла я тихо. – Я была с Бо.
Я быстро взглянула на него, чтобы найти подтверждение своей догадки на его лице. Он был застигнут врасплох. Он знал, что это случилось, не мог поверить, и все же – знал. Он хотел смотреть в лицо реальности, но надеялся, что это не та реальность, которая приводила его в ужас. В его глазах мелькнула боль. Я сжалась в комок.
– Как ты могла сделать это? Как ты могла быть с человеком, после того как он оставил тебя?
– Поль…
– Нет, мне хотелось бы знать. Неужели у тебя нет никакого самоуважения? Он оставил тебя рожать его ребенка, а сам уехал и наслаждался Парижем и, кто знает, каким количеством француженок. Потом он женился на твоей сестре и унаследовал половину твоего состояния. Теперь ты тайком, украдкой, ночью бежишь к нему опять.
– Поль, я не хотела обманывать. В самом деле… Он быстро повернулся ко мне.
– Это была истинная цель твоей поездки в Новый Орлеан, не так ли? А не картины, не твоя художественная карьера. Просто чтобы опять броситься в его объятия. Наметили вы другие тайные свидания?
– Я собиралась сказать тебе, – проговорила я. – В конечном счете.
– Конечно. – Он выпрямился и опустил голову. – Ну и что вы двое решили делать?
– Решили делать?
– Он собирается развестись с Жизель?
– Такой вариант не обсуждался, – сказала я. – Кроме того, мы оба знаем, что развод неприемлем по религиозным убеждениям, особенно для его семьи. И я не могу себе даже представить, чтобы Жизель пошла на это, а ты?
– Едва ли, – произнес Поль.
