Мишель Жеро - Жаркая ночь
– Ну тогда скажу, что я всякие груди люблю. Какого они размера, не имеет значения.
Энни повернулась к нему лицом так порывисто, что по воде пошли волны, и взглянула на пах Рика, возле которого собралась пена.
– Лучше не надо, – рассмеялся Рик.
– Не порть мне удовольствие. Теперь моя очередь позабавиться.
– Милая, по-моему, ты переходишь все границы.
Заметив в его глазах блеск, Энни заподозрила подвох, однако отреагировать не успела: Рик окунул ее в воду. Когда она, фыркая и отплевываясь, вынырнула на поверхность, он схватил флакон с шампунем и притянул Энни к себе.
– Я бы сейчас вымыл тебе рот шампунем, да лень.
– Так нечестно! Пользуешься тем, что сильнее меня, – буркнула Энни, глядя, как Рик, взбив шампунь в густую пену, принялся намыливать ей волосы. – Вот я тебя сейчас тоже окуну!
– Попробуй.
– И попробую!
– Энни, задержи дыхание.
Энни взвизгнула, однако сделать ничего не успела: Рик снова окунул ее в воду и начал ополаскивать ей волосы. Энни мужественно терпела, хотя вода лилась ей в рот. Но когда Рик закончил свои манипуляции, схватила его за лодыжки и утянула под воду. Он вынырнул смеясь и принялся мотать голо-вой, отряхиваясь, как мокрая собака, так что брызги полетели во все стороны.
К тому времени из ванны на пол уже вылилась половина воды, так что пришлось снова набирать воду, чтобы вымыться. Энни с Риком принялись намыливать друг друга. Прикосновение к ее телу скользких, мокрых рук Рика вызвало в ней яростный прилив желания. Хотелось, чтобы Рик поскорее занялся с ней любовью, хотелось почувствовать его в себе. Желание это усиливалось с каждой секундой.
– Эта ванна достаточно большая, чтобы можно было в ней немного поразвлечься, – прошептала Энни, покусывая Рику мочку уха и крепко ухватив его за плечи. Прильнув к нему, она потерлась телом о его восставшую плоть.
Рик лишь хмыкнул, и Энни, приподнявшись, стала медленно опускаться, вбирая его в себя осторожно, дюйм за дюймом.
Внезапно она почувствовала, что Рик замер.
– Подожди. Вот черт! Я не... Энни беззаботно поцеловала его.
Однако Рик рывком вышел из нее и одарил таким взглядом, что Энни должна была бы затрепетать от страха.
– Что с тобой, черт подери! Хочешь залететь?
– Конечно, нет! – холодно ответила Энни.
Она мысленно представила себе Рика. Вот он смотрит на нее, улыбаясь, касается своими нежными руками ее тела, вызывая бурю чувств. Потом перед глазами встал новорожденный жеребенок, жадно сосущий мать, и кобыла, не сводящая с него удовлетворенных, глаз. И на какую-то долю секунды Энни представила рядом с собой Рика: он смотрит на нее улыбаясь, а она кормит грудью их ребенка – красивого золотовласого мальчугана, похожего на маленького викинга.
И вновь в груди разлился холодок. О Господи, ну почему она такая дура! Семейная жизнь, особенно с Риком, не для нее. И нечего о ней мечтать.
– Ты прав, – проговорила она, вставая, и вода заструилась по ее телу. Рик вперился в нее жадным, горячим взглядом. – Похоже, мы увлеклись.
Рик тоже поднялся и крепко поцеловал ее. Энни чувствовала, что этим крепким, страстным поцелуем он пытается ей что-то сказать, однако не поняла, что именно, а спросить не решилась.
Схватив сразу несколько полотенец, Рик отдал половину Энни, и они принялись вытирать друг друга. Потом, по-прежнему не проронив ни слова, Рик взял ее за руку и повел в свою спальню. Ей нравилась эта комната: просторная, светлая, с обоями небесно-голубого цвета и старой кроватью на высоких ножках, покрытая сшитым вручную стеганым одеялом. Даже в самые холодные зимы, которые иногда выдаются в Висконсине, в спальне Рика наверняка по-летнему тепло и уютно.
Рик направился было к окну, чтобы закрыть шторы, однако Энни его остановила:
– Не нужно, пусть в окно светит солнышко.
Надев презерватив, Рик опустился на кровать, и тело Энни словно обдало жаром. Он любил ее медленно, нежно, несколько раз сумел заставить достичь невыразимого блаженства, после чего сам достиг вершины наслаждения.
Когда все кончилось, Энни обняла его и прижалась к нему всем телом, с трудом сдерживая слезы.
К чему плакать? Все равно слезами горю не поможешь.
Потом они снова пошли в ванную, вымылись и отправились на кухню, где Рик, стоя у плиты в одних трусах, приготовил жареные сандвичи с сыром. Забавное зрелище! Энни подумала, что теперь всегда, когда будет есть жареный сандвич с сыром, будет вспоминать Рика и улыбаться. После того как они перекусили, Энни попыталась заманить Рика на второй этаж, чтобы он помог ей убраться. Он не соглашался до тех пор, пока она не сказала:
– Обещаю, ты не пожалеешь. На втором этаже пять кроватей.
– Четыре, – поправил ее Рик, и его голубые глаза вспыхнули от нетерпения.
– Вполне достаточно, – заметила Энни.
Очутившись на втором этаже, Рик по просьбе Энни широко распахнул все двери и окна. Потом она попросила его отодвинуть в сторону старенькое пианино, чтобы вытереть под ним пыль.
Сняв чехол, Энни сыграла «Собачий вальс», решив блеснуть перед Риком своим умением.
– Ну как? – улыбнулась она ему. – Впечатляет?
Улыбнувшись в ответ, Рик встал с ней рядом, взял для разминки несколько аккордов, после чего лихо прошелся по клавишам, огласив весь дом энергичной, ритмичной песенкой в стиле регтайм. Энни, широко раскрыв от удивления глаза, смотрела, как его длинные, загрубевшие от работы пальцы летают по клавишам. Наконец музыка стихла.
– О Господи! Я понятия не имела, что ты умеешь играть. Ты не похож...
– Не похож на человека, который умеет играть на музыкальных инструментах? – договорил за нее Рик. – Я умею играть всего пару песен. Мама выучилась играть, чтобы в случае необходимости суметь заработать на жизнь, а я научился от нее. Но с тех пор, как Хизер уехала из этого дома, я не подходил к инструменту. – Он взял наугад еще несколько аккордов, звучавших то жалобно, то резко. – Мама любила это старенькое пианино.
– Ты все еще скучаешь по ней?
– Иногда, – ответил Рик, не глядя на нее. – Я был еще мальчишкой, когда она умерла.
Ласково поцеловав его в щеку, Энни прошептала:
– У тебя есть ее фотография?
Рик обернулся и указал пальцем на стену:
– Вон там висит. На ней и мама, и папа.
Энни подошла поближе и взглянула на фотографию: приятный молодой человек и крепкая молодая женщина, с гладко зачесанными волосами, в туго накрахмаленном платье. Оба светловолосые, симпатичные. И необыкновенно счастливые.
– Очаровательная пара. Как их звали?
– Джон и Лаура.
– А это, должно быть, твои братья и сестра... У твоих родителей получились красивые дети. Наверное, они гордились тобой?
