Развод в 45. Я не вернусь (СИ) - Невинная Яна

Нам том и порешили.

Пока Фёдор возился с углями, раздувая пламя, а Артём сноровисто чистил рыбу, я наполнила бокалы домашним смородиновым морсом, из тех самых ягод, которые мы собирали всей семьей у отца в саду.

Егор с Матвеем сначала помогли с разделкой рыбы, а потом с чистой совестью развалились на пледе животами вниз, как два ленивых тюленя, и с упоением пересматривали “героическое видео”, то и дело хохоча и обмениваясь впечатлениями. Наши с Фёдором сыновья очень сдружились и сейчас выглядели как братья.

– Идиллия, – довольно улыбнулась Алина, вытягивая ноги, – как здорово, что вы уговорили нас поехать в деревню.

– И не говори, – ласково улыбнулась я, глядя в счастливое лицо дочки, которое вдруг исказилось. – Что?!

– Ничего, мам, просто… толкается, – прошептала она с благоговением, будто так и не привыкла еще к тому, что происходит в животе у беременной женщины. – Хочешь потрогать? – предложила мне.

И я, конечно же, согласилась. Скоро я стану бабушкой, а сейчас мои дети были рядом со мной, и я чувствовала себя самой счастливой на свете!

Эпилог 2

– Ничего, мам, просто… толкается, – прошептала она с благоговением, будто так и не привыкла еще к тому, что происходит в животе у беременной женщины. – Хочешь потрогать? – предложила мне.

И я, конечно же, согласилась. Скоро я стану бабушкой, а сейчас мои дети были рядом со мной, и я чувствовала себя самой счастливой на свете!

Это странное ощущение, неожиданное, но такое желанное. От которого щемило сердце и теплел взгляд. Помогать детям растить их детей. Нянчить малыша, который еще даже не родился, но уже стал частью нашей жизни, членом нашей семьи.

Разве это не прекрасно?

А главное – я могу это делать. У меня есть силы. Есть желание. Есть любовь, которую я готова дарить без оглядки на прошлое. Я его отпустила.

И я счастлива. По-настоящему и навсегда.

С Алексеем мы в итоге развелись тихо и без скандалов. Детей не делили и не стали устраивать судебные тяжбы. Грязи я и так нахлебалась сполна. Больше не хотела.

Нам хватило мудрости остаться в нормальных отношениях. Как и обещала себе, я не настраивала детей против отца. Более того, позволила ему самому налаживать с ними отношения.

И, надо признать, он и в самом деле постарался, не исчез, не сделал вид, что у него нет сына. Занимался им, ходил на родительские собрания, возил в бассейн, и мне тогда это здорово помогло.

На тот момент мне приходилось жить на два города, пока я восстанавливала авторство работы, продолжала вливаться в университетскую жизнь и параллельно занималась деревенской школой.

И квартиру мы не стали разменивать, ту самую, где когда-то мечтали вырастить детей и состариться вместе. Алексей жил там вместе с сыном и дочкой, а я остановилась в родительской, и там мне было проще, потому что возвращаться в свой старый дом и видеть то место, где не сбылись надежды, мне не хотелось.

Да и к тому теперь я не оборачивалась к прошлому, а смотрела только в будущее.

Было трудно, но мы как-то справились.

А однажды…

В один прекрасный день ко мне неожиданно пришла его мать. Бывшая свекровь. Я открыла дверь и на мгновение замерла. Не сразу узнала её. Раньше она всегда держалась с холодной надменностью и смотрела на меня свысока.

Теперь же передо мной стояла пожилая женщина, похудевшая, явно нездоровая, с посеревшим лицом и впалыми щеками, голову покрывала косынка. Я знала, что после химиотерапии Наталья Викторовна потеряла волосы. В руках она держала букет белых пионов с нежными розовыми прожилками.

– Лид… Здравствуй… Пустишь? – спросила она на удивление робко. – Я хотела извиниться. Тогда, в больнице, я наговорила тебе вещей, которых ты не заслуживала.

Она замолчала, глядя куда-то мимо меня. Вздохнула.

– Господь меня наказал. Видимо, за это.

Я молчала. Что можно ответить на такие слова? Свекрови я сочувствовала, прекрасно зная, какую боль она испытывает. Впустила ее в квартиру, взяла цветы, поставила в вазу, пригласила на чай.

– Алексей… он ведь непутевый, – сказала она спустя какое-то время, после того как мы обсудили семейные дела и последние новости. – Он же без тебя пропадет. Прости ты его, Лид…

И тут я поняла, зачем на самом деле она сюда пришла. Материнское сердце болело за сына. За то, что он остался один, неустроенный, потерявший карьеру, разведенный.

Я понимала ее как мать. Она переживала за сына, но я и так помогла, когда способствовала тому, чтобы он вышел из ситуации с обвинением во взяточничестве и кражей моей работы с наименьшими потерями.

Не потому, что я хотела его выгородить, а потому что мои дети не должны были получить клеймо отца-преступника на всю жизнь.

Алексей отделался штрафом, который ему придется долго выплачивать, и потерей возможности преподавать. Но он мог заняться бизнесом в другой сфере, устроиться на работу, что угодно.

Он был свободен в своих действиях.

Возвращаться я к нему, конечно же, не планировала. Но обязана была сказать этой строгой женщине, как она не права:

– Вы недооцениваете своего сына. Он вовсе не так слаб, как вы думаете, Наталья Викторовна. И без меня он прекрасно проживет. И он не один. Дети рядом с ним, а это что-то да значит.

Мы поговорили еще недолго, и она ушла, оставляя после себя такой привычный запах лекарств, который я помнила еще по матери. А я долго стояла рядом с этими пионами в руках, ощущая их приятный аромат.

Он заполнил комнату, напомнив о тех днях, когда мы с семьей, с тогда еще маленькой Алиной, приезжали на дачу к свекрови. Жарили шашлыки, ловили рыбу, помогали по огороду. Тогда мы были молодыми и счастливыми, и точно такие же цветы стояли в вазе на столе, а их лепестки обильно падали, нарушая совершенную красоту цветка.

Тогда цвели эти пахли молодостью, надеждами… Любовью. А сейчас, когда я их нюхала, мне казалось, что они пахнут… только прощанием.

Старая глава моей жизни завершилась, но началась новая, не хуже, а во многом даже лучше.

Новый муж, новая должность.

Декан кафедры. Да, я заняла это место. Стараясь не вспоминать о прошлом. И о том, как я к нему пришла. Я просто работала, как всегда, честно, преданно и с любовью к своему делу. И да, честно говоря, в первое время было непросто, но со временем всё встало на свои места.

Как пазл, который наконец сложился.

Вернуться в университет было как вернуться домой. Здесь мне был знаком каждый уголок, и я чувствовала себя на своем месте. А еще знала, что меня ждали. Когда шла по широкому и светлому коридору, видела, что студенты смотрят с уважением, а коллеги улыбаются.

Маша, как обычно, встречала меня с чаем и пирожками. Наша дружба с годами только крепла. И она всегда делилась со мной свежими сплетнями.

Мы говорили обо всем, разговоры текли рекой. О студентах, преподавателях. О новых программах, которые мы мечтали внедрить. О грантах, которые наконец-то стали выделять на исследования. О том, как хорошо, что я всё-таки вернулась. Выстояла и не сломалась.

Как-то раз упомянула она и Веру.

– Видела Веру, с детьми, в магазине одежды. Даже не узнала сразу. Она всегда была такой яркой, сочной, а теперь… Такая… как-то потухла, что ли.

Я молчала, не зная, что сказать. Как и не знала, что чувствую. Мне всегда казалось несправедливым, что Фарафонов принял обратно жену, и казалось, что она не получила никакого бумеранга за шашни с мужем. Но там, где дело касалось маленьких детей, я не могла быть жестокой.

Если Вадим принял ее ради детей, кто я такая, чтобы его обсуждать?

Но всё же я обратилась в слух, ведь мне было интересно узнать, что поведает дальше подруга.

– Дети на вид здоровые, хорошо одетые, счастливые, – продолжила она, вздыхая. – Но знаешь, Лид… А вот она совсем не выглядит счастливой. Раньше она была такой зажигалочкой. Яркой. Смеялась так, что было слышно из другого конца коридора. А сейчас от нее словно осталась тень. Мрачная, угрюмая, только улыбалась, когда на детей смотрела. А когда муж подошел, как-то вся сжалась, скукожилась, а он на нее так посмотрел. – Маша поежилась и передернула плечами. – Жестко так. В общем, расплатилась она, думаю, по полной. Живут только ради детей.