Хоум-ран! - Райли Грейс

Она закладывает карандаш за ухо и закрывает блокнот.

— Пожалуй, минутку можешь поговорить.

— А еще у меня скоро обед.

Элис вздыхает, бросая на меня полный осуждения взгляд.

— Я успею внести все правки вовремя. Обещаю, — успокаиваю ее я и, приняв вызов, прижимаю телефон к уху. — Джана? — говорю я в трубку и, скрестив ноги, устраиваюсь на стуле поудобнее.

— Ми-Ми! — восклицает сестра. — Угадай что?

Я хмурю брови. Мне отлично знаком этот тон: он означает, что у нее есть какая-то новость и она убеждена, что собеседник испытает огромное удовольствие, услышав ее.

— Надеюсь, все хорошо?

— Да-да, я разговаривала со своей подругой Эйприл (ну, помнишь, которая преподает естествознание в средних классах?), так вот, она собирается на педагогическую конференцию и предложила выбить тебе возможность выступить. Это не очень далеко от Мурбриджа — я проверила. Ну что, когда ей выслать тебе подробности?

Я протираю очки футболкой. Так и думала. Вот дерьмо…

— Эм…

— Это отличная возможность завести полезные знакомства.

— Конечно, — говорю я. — Пусть тогда… Да. Пусть отправляет.

Придется обставить все так, будто в день конференции на меня таинственным образом навалилось много работы. Это не совсем ложь, потому что сейчас я действительно очень занята — вот только не педагогикой. Конференция профессора Санторо все ближе, как и дедлайн публикации ее статьи, а Элис каждый день подкидывает мне новую работу. Осенью в лаборатории у меня едва будет хватать времени на то, чтобы дышать.

— Отлично! — отвечает Джана. — Кстати, я так жду день барбекю! Мама, кажется, собирается закатить настоящий пир. Она заказала столько мяса, что им можно будет накормить всех соседей, а после этого еще и целую армию!

— Ты же знаешь, как она не любит, чтобы гости уходили с пустыми руками.

— Ну, как там у тебя дела? Ты совсем ничего не рассказываешь о своих старшеклассниках.

— О, все замечательно! Просто много работы. Но я очень хочу получить аккредитацию для работы в старшей школе, — вру я, ненавидя себя за каждое слово. Конечно, когда-нибудь мне придется во всем признаться, но мысль о том, что я должна буду все рассказать Джане, да и остальным родственникам, пугает меня еще сильнее, чем само преподавание. — А еще я… У меня кое-кто появился.

Джана радостно вскрикивает — я отодвигаю телефон от уха.

— Да ладно! И кто же? Кто бы это ни был, я на твоей стороне. Бабуля, возможно, не поймет, но мама с папой отнесутся нормально.

Я сглатываю, на меня обрушивается целый шквал эмоций. Родители узнали обо мне случайно в тот год, когда я оканчивала школу, но Джане я рассказала обо всем сама. Мне тогда едва исполнилось шестнадцать, и я только начинала разбираться в себе. Близких друзей у меня не было, поэтому излить душу я решила сестре. Я помню три вещи о том дне: шел снег; лицо Джаны было перемазано глазурью, которой мы украшали рождественское печенье; она обняла меня так крепко, что я чуть не задохнулась. Я боялась встретить непонимание и пожалеть о своем признании, но она лишь сказала, как сильно меня любит, и пообещала никому не выдавать мой секрет.

Она сдержала свое слово, а еще мягко поговорила с родителями, так что они просто сделали вид, что их не интересует моя личная жизнь. Если бы не Джана, все могло быть куда хуже. Тогда мы с ней были намного ближе, чем сейчас: она еще не встретила Питера, не отказалась от изучения юриспруденции и не начала всегда и во всем соглашаться с мамой.

Я понимаю, что мне не следует лгать ей о том, какой профессиональный путь я выбрала, и все же теперь она уже не та Джана, что обнимала меня тем предпраздничным вечером. Я не могу быть уверена, что она не выдаст меня остальным, ввергнув тем самым в водоворот проблем.

— Спасибо, — глухо отвечаю я. — Его зовут Себастьян. Он брат Купера, с которым встречается Пенни.

— О боже! — говорит сестра. — В жизни не слышала ничего милее. Он тоже хоккеист?

— Он бейсболист.

— Папе это понравится! Ты просто обязана быть на барбекю — и он пусть приезжает.

— Может быть. Сейчас ведь конец сезона, он ужасно занят.

— Да давай! — уговаривает она. — И Купера с Пенни пригласи — иначе я не знаю, что мы будем делать со всем этим мясом.

— Ну да, можно. — Я с грохотом опускаю ноги на пол, замечая боковым зрением что-то оранжевое. В дверях, неистово маша рукой, стоит Пенни. — За мной тут Пенни пришла, мы с ней собирались вместе пообедать. Я пойду. Скоро увидимся.

— А я так надеялась узнать об этом Себастьяне побольше, — радостно вздыхает Джана. — Я так тобой горжусь, Ми-Ми!

Я хватаю свою сумку, пишу Элис, что ушла, и наконец подхожу к Пенни.

— Как ты узнала, в какую именно лабораторию идти?

— Просто выбрала ту, что выглядела самой ботанской, — со смехом отвечает она, обнимая меня. — Правда, перед тем как найти тебя, я ворвалась к ребятам, которые возились с пугающего вида микроскопом. С кем ты разговаривала?

Я толкаю ее плечом.

— С Джаной.

Пенни спускается по лестнице.

— И как оно?

— Хочет, чтобы я взяла на барбекю Себастьяна.

— А я все еще приглашена?

Я открываю распашные двери около лестницы. Сегодня практически весь день идет дождь.

— Конечно. Так что не думаю, что теперь мне удастся отвертеться. Куда пойдем обедать?

— Рядом с кинотеатром открылось классное местечко, там делают асаи-боулы, — говорит Пенни, обходя лужу. — Ты так и не рассказала им, что не собираешься быть преподавателем?

Я направляюсь к криво припаркованному пикапу Купера.

— Не-а.

Пенни нервно прикусывает губу.

— Знаешь, когда мне пришлось рассказать папе, что я завалила половину экзаменов, я думала, умру от страха, но в итоге все обернулось хорошо.

— В твоей ситуации было одно огромное отличие, — говорю я. — Твой отец — классный чувак.

Подруга, фыркнув от смеха, плюхается на водительское сиденье.

— Это вряд ли.

— Ну, он никогда не угрожал, что отречется от тебя. В моем понимании, это классно.

Дождавшись, пока я залезу внутрь (весьма вовремя, потому что, как только я оказываюсь внутри, сразу снова начинается ливень), она отвечает:

— Я так тебя ценю.

— Пен…

— Просто подумала, что ты заслуживаешь услышать сегодня эти слова, — произносит она, обнимая меня.

Я на мгновение замираю, а потом, высвободив руки, обнимаю ее в ответ.

— Неужели Купер все-таки позволил тебе взять его пикап?

— С большой неохотой, уж поверь. — Она заводит мотор и смотрит в зеркало заднего вида. — В­одить-то его несложно, но вот парковаться… Я будто на танке. Конечно, сам Купер это делает невероятно сексуально: одной рукой держится за руль, а другую закидывает на подголовник сиденья, глядя назад, — но сама я не чувствую себя так же уверенно. Похоже, с этим придется просто смириться.

Я вытягиваю шею вперед, наблюдая, как Пенни выруливает с парковочного места.

— У тебя неплохо получается!

Она переключает передачу и нажимает на газ.

— Он очень переживает, что столько тебе наговорил. Хочет извиниться.

Я распускаю хвостик и зарываюсь пальцами в во­лосы. Да уж, обошелся он со мной паршиво, молчу уже о том, сколько гадостей наговорил Себастьяну, — и все же я его не виню. Его несдержанность помогла мне все прояснить — решить, стоит ли сдаться или же, наоборот, окунуться в это с головой. Хотя я и не была уверена, что все получится, я все же рискнула выбрать второе, потому что хочу попробовать. Ведь, так или иначе, я знаю, что Себастьян украл мое сердце, и мне хочется, чтобы оно оставалось в его руках.

— Я не обижаюсь, — говорю я. — Он был прав.

Пенни внимательно смотрит на меня.

— Когда мы с Купером только начали встречаться, Себастьян вел себя точно так же: «Не смей трахаться с моим братом!» и все такое.

Она так похоже подражает голосу и мимике Себастьяна, что я прыскаю со смеху. Что ж, видимо, все не так уж и плохо.

— Защитные рефлексы Каллаханов неподражаемы, — усмехаясь, добавляет Пенни.