Арина Ларина - Три мушкетерки
Он лег в кровать и накрыл голову подушкой. Лучше не слышать, как мучается обиженная им Ленка.
Зря. Иначе все его проблемы решились бы этой ночью.
– Вика, он такой потрясающий, – вздыхала Ленка.
– И чем он тебя потряс?
– А ничем. Я увидела и пропала. Только я ему не нужна. Знаешь, лучше вообще никогда не любить, чем влюбиться и понять, что это без взаимности. Руслан притащил Илью лишь для того, чтобы я к нему не лезла. Типа нейтрализовать меня решил, отвлечь.
– А ты лезла к Руслану? – удивилась Вика.
– Ну, там долго рассказывать, – замялась Лена. – Я просто хотела с Русланом пообщаться. А он решил, будто я влюбилась. У мужиков самомнение зашкаливает. Не в этом суть. Я приехала, увидела Илью, и все.
– А он?
– Ничего. Даже целоваться не лез. И не воспользовался.
– Ясно, а ты хотела, чтобы он воспользовался, – понимающе хмыкнула Вика.
– Ничего я не хотела! Он отвез меня домой и даже телефон не взял!
– И чего теперь?
– Не знаю. Неделю потерплю и напишу Руслану.
– Телефон попросишь? – усмехнулась Вика.
– Не решила еще. Но за свое счастье надо бороться. А не сдаваться, как некоторые.
Вика поняла, что под «некоторыми» имели в виду ее, и оскорбленно посоветовала:
– Ты смотри, счастье свое не заломай в борьбе! Иногда его просто ждут на берегу, а оно само под алыми парусами приплывает. Тоже вариант.
– Ты будешь на берегу ждать?
– Да уж бороться не стану. Никаких баррикад и транспарантов. Пусть живет там со своей мамашей и радуется. Я теперь девушка свободная. Имею право на алые паруса.
– Невезучие мы с тобой какие-то, – подытожила Ленка. – Ладно, давай спать.
Ленка так и проворочалась до утра, виновато поглядывая на ненужного и от этого казавшегося жалким и беззащитным Эдика. А Вику всю ночь донимал Николай Борисович, требовавший ясности в его дальнейших отношениях с Димой.
– А мне как прикажешь быть? Мне нужен был надежный человек, а теперь что? – бушевал он.
– Папа, у меня жизнь рухнула. Я разлюбила, а ты опять со своим бизнесом! – страдала Вика, опасливо соображая, что бизнес папане, скорее всего, ближе, чем ее разбитое сердце.
– А чего ты ко мне приперлась? – разъярился Николай Борисович. – Я тебя уже вырастил, давай, греби в свободное плавание. Или опять ко мне на шею сядешь?
– Я на работу устроюсь…
– А чего до сих пор не устроилась?
– Места подходящего не было.
– Фу ты, ну ты. – Николай Борисович сплюнул от негодования. – И какое же место нам подходит?
– Я могла бы работать у тебя в фирме.
– То есть все же собираешься сесть мне на шею и пить мою кровь до самой старости! Мне не нужны безмозглые дуры с картонными корочками вместо знаний. У меня работают только специалисты. А тебя я даже пол мыть не возьму, потому что ты и этого не умеешь!
– Коленька, может, все же придумать что-нибудь? – осторожно встряла в скандал мама. – Девочка должна где-то получить опыт работы.
– Эта девочка обошлась мне уже в такую сумму, что пусть набирается опыта в другом месте. Когда я говорил, что не надо выпендриваться с филфаком, вы меня не послушали. Когда я сказал, что думаю по поводу второго образования, твоя девочка надувала губки и умничала. Девочка должна выйти замуж за того, за кого скажут родители, сидеть дома, рожать детей и угождать мужу. Все! А эта сначала нашла мужа, которого я еле приспособил к общему бизнесу, а потом наигралась и пришла мотать мне нервы. Нет уж. Если такая умная – иди работай.
– И пойду! Да я и не собиралась у тебя работать! Больно надо!
– И иди! Кормить буду, а на все остальные прихоти либо сама зарабатывай, либо нового мужа ищи, либо к этому возвращайся! Я прав? – обратился он к Анне Павловне.
Та мелко закивала.
Когда отец, бабахнув дверью, вышел, мама примирительно зашептала Вике:
– Не вздумай с ним спорить, а то он тебя вообще выгонит. А с Димой все решится. Помиритесь рано или поздно. Но лучше, чтобы до этого времени у тебя было где жить. Не ссорься с папой.
– Я ненавижу приспособленчество, – прошипела Вика.
– Доченька, вся жизнь – это попытки приспособиться под условия, которые нам диктуют.
Вика с жалостью посмотрела на маму:
– Но кто-то же диктует. Вот и я стану диктовать, а не приспосабливаться.
Строить планы и мечтать оказалось гораздо легче, чем осуществлять задуманное.
Планку все же пришлось опустить. Вика перестала ждать предложения от нефтяной корпорации и начала сама ходить по собеседованиям, которые проводили компании, предлагавшие скромные зарплаты. Но и здесь ее ждало разочарование.
Дипломы были плюсом, но его с лихвой перекрывал чужой опыт работы. Оказалось, что образование не дает никаких особых преимуществ. Всем нужны ценные кадры с рекомендациями. В одной конторе Вике даже посоветовали отказаться от затеи пойти сразу в начальники, а попробовать начать с более скромной должности. На предложение успокоиться помощником бухгалтера Вика ответила презрительной усмешкой и ушла раздосадованная. Через пару недель хождения по унизительным собеседованиям, где ей всякий раз намекали, что «не по Сеньке шапка», она передумала и позвонила, решив согласиться на должность помощника. Но место уже заняли.
Она сидела дома и плакала. Мама осуждающе качала головой и периодически заводила разговоры о том, чтобы помириться с Димой. Отец злобно торжествовал, получая удовольствие от ежевечерних бесед на тему Викиной никчемности. Из этого замкнутого круга надо было вырываться.
– Хочешь, я тебя сама с Димкой помирю? – наседала Лена. – Я могу.
– Отстань, – отмахивалась Вика. – Я жду, пока он подаст на развод.
– А чего ждешь? Раз ты такая решительная, сама подай.
– Да ну, там возни много с бумажками.
Вика обманывала даже себя. Никакая возня с бумажками ее не пугала. Пугала окончательность разрыва. Ей казалось, что пока в паспорте есть штамп, есть и какой-то запасной путь отхода. Если развестись, то тогда все.
– Викусь, признайся хотя бы себе – ты ж его любишь, – вздыхала Ленка.
– Я его ненавижу!
– Правильно. Но нужно себя проверить. Давай вокруг его конторы погуляем? Ты его увидишь и разберешься в себе. Если что-то екнет – надо мириться. Если затошнит – следует разбегаться окончательно. А то ты так и будешь болтаться в подвешенном состоянии.
– Даже не собираюсь, – отрезала Вика. – Ничего у меня не екнет. Все перегорело.
И с истинно женской последовательностью сделала наоборот – собралась и поехала к концу рабочего дня к Диминому офису.
Он вышел позже остальных, потоптался на крыльце, бросил охраннику какую-то фразу и легко сбежал вниз к машине. У Вики все же екнуло. Она судорожно вздохнула и сжала кулачки. Ленка была права – ничего не перегорело.
