Вопреки опасениям (ЛП) - Бэлль Лола

И моя оплошность дорого обошлась нам всем.

***

Операция длилась уже второй час. Меня попросили остаться в коридоре в отделении реанимации, и с обреченным не то стоном, не то всхлипом я опустился на свободный стул. Отрешенно следил за снующими мимо медсестрами и нервными посетителями в больничных халатах, на лицах которых читались неподдельный испуг и беспросветное отчаяние. Нас всех объединяло одно горе, но каждый переживал его по-своему. Мне лишь оставалось догадываться, какие эмоции отражались на моем лице.

Серега опасался оставлять меня одного, но был вынужден отойти, чтобы поговорить с отцом и объяснить свою версию произошедшего. Ведь кроме нас двоих, никто бы не рассказал о случившемся в мельчайших подробностях. А пока полицейские не установят мотивы чудовищного поступка Андреа, им тяжело будет разобраться в деталях и понять, являлось ли покушение на жизнь Алмаза основной причиной попытки самоубийства.

Насколько нам известно, Андреа успели спасти вовремя подоспевшие полицейские. Они выломали дверь в его квартиру и обнаружили парня в ванной комнате с перерезанными запястьями в луже собственной крови. Если бы Серега не позвонил отцу, как только мы прыгнули в тачку, если бы не предупредил о возможном суициде, у Андреа не было бы ни единого шанса на спасение.

Мы сохранили ему жизнь, а взамен он попытался отнять ее у того, кто нам дорог. Есть ли в этом мире справедливость?

Я только на миг прикрыл глаза и тут же почувствовал, как кто-то настойчиво трясет меня за плечо. Взгляд прояснился не сразу. Еще бы, после такой лошадиной дозы успокоительного, которую мне вколола медсестра, даже шевелить рукой удавалось с трудом. Но только так можно было остановить неконтролируемую истерику.

Те минуты сейчас казались смутным воспоминанием, но застывшее на лице Сереги выражение страха и ужаса я не забуду никогда.

— Федук, ты как? — прошептал Серега, заглядывая мне в глаза в надежде разглядеть в них хоть какие-то эмоции.

Я лишь вяло улыбнулся, совершенно ничего не чувствуя. Будто щелкнули выключателем, и все вмиг потеряло всякий смысл. Все, кроме Алмаза.

— Андреа умер. Его не спасли.

Я безучастно кивнул, сползая вниз со стула. Умер...Андреа умер . Должен ли я испытать боль или облегчение от этой новости? Не знаю... Какое теперь это имеет значение, когда на кону жизнь близкого мне человека?

— Говорят, у него почти не было шансов, — Серега поморщился, опускаясь на сидение рядом. Нервным жестом взъерошил свои волосы. Я отрешенно наблюдал за движениями друга, силясь вникнуть в его слова. — Знаешь, что парни моего отца нашли в комнате Андреа? До фига рисунков Маши с размазанной по ее лицу кровью ! Он резал себе вены и раньше, а кровь использовал вместо красок, охренеть просто. И теперь появилась версия, что исчезновение Маши его рук дело. Рисунки — прямое доказательство причастности. Может, он вспоминал момент ее убийства и испытывал кайф, переживая это снова и снова.

Серега в ярости ударил кулаком по спинке пустого сидения. Я даже не шелохнулся, хотя на громкий хлопок обернулись все находящиеся в коридоре незнакомые люди. Медсестра, стоящая у двери закрытой палаты, укоризненно цокнула.

— Видимо, Алмаз увидел эти портреты, — продолжил Серега, сбавив тон. — Вряд ли Андреа собирался причинить ему вред умышленно. Мне сказали, он ударился затылком при падении, Андреа хотел вызвать «скорую», но звонок не прошел. Похоже, испугался и скинул. Всех подробностей не знаю, но попробую еще что-нибудь выведать.

Я закрыл лицо ладонями, когда на глаза навернулись слезы. Только очередной истерики мне не хватало. По-видимому, эффект от успокоительных ослабевал, потому и отчаяние вновь нахлынуло мощной волной, угрожая похоронить все предыдущие попытки держать эмоции под контролем.

Как я допустил подобное? Почему не предпринял ничего раньше? Никогда себе не прощу, если Алмаз...если он умрет, я не смогу жить.

— Мы такие идиоты, Серег, — глухо произнес я сквозь ладони, с трудом сдерживая рыдания. — Он одурачил каждого из нас. Наверняка убил Машу, а сам разыграл спектакль. Я ему так сочувствовал, а он...тупо водил нас за нос все эти годы.

В ярости я потер глаза тыльной стороной ладони, но слезы хлынули новым потоком, когда образ неподвижного тела Алмаза, распростертого в комнате Андреа, внезапно возник перед мысленным взором. Меня передернуло от ужаса, сердце болезненно сжалось, стало нечем дышать. Я не видел этой картины, но моя бурная фантазия не давала мне покоя все предыдущие часы бесконечного ожидания.

Как он мог поступить так жестоко с человеком, который всегда относился к нему с искренней добротой? У него вообще было сердце или оно давно обратилось в камень?

— Андреа всегда был слабым, — каким-то отрешенным голосом начал Серега, — позволял себя травить, редко давал отпор, как будто специально всех провоцировал. Твою мать, он типа все это время ненавидел нас всех и искал способы отомстить? Реально псих. Застрял в прошлом, жил обидами какими-то детскими. Я вообще ни хрена не понимал раньше, кто он и какую роль играет. А теперь ясно, что в итоге он стал убийцей.

Я втянул воздух сквозь крепко сжатые зубы. Большим идиотом еще никогда себя не чувствовал. Мы долгие годы подозревали, что с Андреа происходит неладное, знали ведь, как тяжело он переживал крах своей мечты, когда вынужденно вернулся из Америки, с каким отчаянием отказывался смиряться с потерей друга, но все равно не поддержали его и тем самым спровоцировали трагедию. Его смерть на нашей совести, пусть сейчас и кажется, что он заслужил такую чудовищную кончину.

— А помнишь, какие странные портреты он рисовал в школе? Я изучил его профиль в «Инстаграм», там сплошная жесть. У него, по ходу, реально поехала крыша еще до смерти Лешки. Давно, наверное, хотел свести счеты с жизнью, да все толчок был нужен.

— И что же стало толчком? — устало произнес я, прекрасно зная ответ на вопрос.

Но мне так отчаянно хотелось заполнить тишину, я готов был и на разговор об Андреа, лишь бы не терзаться мыслями о неудачном исходе операции. Неизвестно, сколько еще нам предстоит теряться в догадках, удастся ли врачам спасти жизнь моего парня.

— Страх оказаться за решеткой, естественно, — фыркнул Серега, нервно играя с застежкой на часах. — Может, до этого хотел дать себе последний шанс. Зачем-то же он пришел ко мне на днюху, а тебя даже на словах не поздравил.

— И то, как его приняли, — подхватил я, ужасаясь одной только мысли об этом, — это дало ему повод остаться? Мы стали для него причиной?

— Не мы, братишка, а Алмаз .

Ладонь инстинктивно метнулась к горлу, во рту появился металлический привкус. Я упустил тот момент, когда закусил щеку изнутри до крови.

А ведь и правда, именно в присутствии Алмаза глаза Андреа загорались странным блеском. По его лицу расплывалась искренняя улыбка, взгляд становился заинтересованным, более живым, будто бы он обрел давно потерянный смысл. Его эмоции не были привычной игрой, знакомство с Алмазом зажгло в нем огонек жизни. Он понял: мечты о перспективном будущем, которые были похоронены после безуспешной попытки прославиться и жестокого провала, еще можно воскресить. И достичь этого гораздо проще, если вовлечь в дело не менее талантливого парня.

— Серег, мне так страшно, — прошептал я, кусая нижнюю губу, которая дрожала от подступающих рыданий. — Что, если Алмаз уже никогда не придет в себя?

— Убирай эти мысли, Федук, иначе они сожрут тебя изнутри. Он ведь не умер сразу, так? Значит, переживет операцию и поправится. Если его введут в искусственную кому, организм восстановится быстрее.

— Кому? — в ужасе прохрипел я. К горлу тотчас подступила тошнота. — Не нужно...

— Оставь это врачам, они лучше знают, как поступать в таких ситуациях. — Серега сжал мое плечо, словно опасался, что в порыве паники я брошусь в палату, где проходит операция, игнорируя всяческие запреты. Но я даже пошевелиться был не в силах. — Если понадобится, найдем другую клинику, я подтяну связи отца. Сделаем все, что от нас зависит, только чтобы Алмаз жил. Ты слышишь меня? Он будет жить.