Ненужная мама. Сердце на двоих (СИ) - Лесневская Вероника

- Согласна, - перебиваю его. – Знаешь, до того как все случилось… Я звонила тебе, чтобы пригласить к нам в гости. Я очень хочу, чтобы ты стал ближе к своим детям. Тем более, если это в интересах Виолы, - уточняю, опомнившись.

Одинцов небрежно растирает лоб, смахивая испарину, нервно усмехается, после чего опускается напротив нас. Я не в силах шелохнуться, зажатая с обеих сторон детьми, которые прильнули ко мне, как два медвежонка. Напротив – мужчина всей моей жизни. Гипнотизирует взглядом, обволакивает платиной виноватых глаз, обезоруживает почти осязаемой нежностью.

Молчит. Косится на детей, любуется нашими объятиями, улыбается – и полностью переключается на меня. Накрыв мои колени руками, смотрит долго, пристально, пронзительно, словно мысленно посылает мне какие-то сигналы. В какой-то момент мне даже кажется, что я его понимаю.

- Гордей, - первая разрываю тишину и тут же осекаюсь.

Его имя, вырвавшееся из груди вместе с рваным выдохом, действует как детонатор. Приподнявшись и обхватив мой подбородок холодными пальцами, он порывисто целует меня в губы. Не сразу осознав, что происходит, я теряюсь и… отвечаю ему.

Температура мгновенно поднимается и зашкаливает. Воздух между нами нагревается.

Прикрываю глаза, безвольно отдаваясь ощущениям, таким знакомым и родным. Сердце сжимается, внутри все дрожит, по венам растекается токсичная ртуть. У нашего поцелуя привкус соли, как напоминание о том, как горько бывает с Гордеем.

За миг чистого концентрированного счастья потом обязательно следует расплата.

- Мам, - зовет меня сын, вырывая из полузабытья.

Я словно просыпаюсь. Широко распахиваю глаза. Резко прихожу в себя.

- Гордей, - отстраняюсь, облизывая пылающие огнем губы. Краем глаза замечаю, как Рус недовольно хлопает его по той ладони, что покоится на моем бедре. Защищает свою мамочку от родного папы. – Речь идет только о детях, Гордей, - подчеркиваю безапелляционно. Я не готова опять испытать боль, не выдержу. Мне страшно любить его. Поэтому мрачно дожидаюсь, пока он осознает мою фразу и огорченно кивнет, а потом тихо выдыхаю: - Спасибо.

Делаю вдох, но вместо желанного кислорода впускаю в легкие раскаленный пар.

Люблю… Сильно… До потери пульса… Но не могу принять и поверить снова…

Глава 32

На   следующий   день

Гордей

Коттеджный поселок, куда перебрался после развода «аксакал» Богданов, встречает меня стройными рядами небольших одноэтажных домов, зелеными аллеями и бережно высаженными клумбами. Тихий район, идеально подходящий для семей с детьми. Напоминает тот, который когда-то мы выбрали с женой...

Отбрасываю болезненные ассоциации, прогоняю прошлое. История не повторится, я слишком зациклился на своих страхах. Стойкая, смелая Виктория уже доказала мне, что она совершенно другая и идет своим путем. Пора и мне очнуться. Я хотел бы следовать за ней. И дело не только в двойняшках, хотя именно они крепко сцепили нас до конца дней, но главная причина – в самой Вике.

- Пода-ки? – Алиска тычет пальчиком в большие пакеты, которые я держу на весу в одной руке. Второй – расстегиваю ремни автокресла. – Пап, мне? – освободившись, дочка радостно тянется к яркому логотипу детского магазина, пытается проковырять дырочку крохотными, но цепкими пальцами, и заглянуть внутрь.

- Тебе – тоже, - отвечаю с доброй улыбкой. – Нужно будет поделиться с другими детками, - объясняю как можно проще, но ревнивой малышке мое предложение явно не по душе.

- Де-ки? – задумчиво повторяет. – Не надь! – недовольно и резко взмахивает хвостиком, чуть не вываливается из машины, но я успеваю ее поймать. Возмущенно топает ножкой, наступая мне на носок туфли, а потом тычет себя в грудь. – Лис-са! – произносит так строго, будто напоминает о себе забывчивому отцу-предателю.

- Конечно, Алиса, - протягиваю ей ладонь, но прежде хватаю с заднего сиденья букет цветов, небрежно сжимаю его подмышкой, потому что руки заняты. – Идем знакомиться с твоими братиком и сестричкой. Вы обязательно подружитесь, - уговариваю кроху на ходу, а самого трясет от волнения.

- Не надь, - упрямится она, однако шагает со мной к большим воротам.

Собираюсь позвонить Вике, но из дома выходит хозяин собственной персоной, будто караулил меня. Нахмурившись и спрятав руки в карманы шортов, неторопливо приближается к нам. Покосившись на притихшую Алиску, поднимает взгляд на меня – и уже не отводит. В уголках прищуренных глаз собираются морщины. Старший Богданов будто просвечивает меня насквозь и пытается прочесть мои намерения.

- Добрый день, Егор Натанович, - здороваюсь первым, стараясь выдержать спокойный тон. – Пожал бы вам ладонь, но… - киваю на пакеты и цветы в одной руке и повисшую дочку на другой.

Мне нечего скрывать, некого бояться, однако от сегодняшней встречи зависит слишком многое, чтобы я оставался равнодушным. Несмотря на жару, внутри завывает вьюга. Знаю, какую роль в жизни Вики играет ее отец и какое влияние имеет. Если раньше нас с Богдановым связывали дружеские отношения, он даже доверил мне здоровье своей дочери, то теперь все изменилось. Я не оправдал возложенных на меня надежд.

В его глазах я не коллега-врач, а трусливый предатель.

Напряжение, злость и негатив призраками прошлого витают в воздухе и бьют по расшатанным нервам.

- Здравствуй, Гордей. Обойдусь, - отчужденно бросает Егор в ответ, так и не вытащив руки из карманов. Всем своим видом демонстрирует пренебрежение. Хорошо его понимаю. Я бы за Алиску вообще убил, так что Богданов еще держится интеллигентно. – Непривычно видеть тебя здесь спустя столько лет. В последний раз мы с тобой встречались, когда я договаривался о консультации для Вики, - горько ухмыляется.

- Я сделал для нее все, что смог, - жестко чеканю. За грудиной орудует мясорубка, перемалывая каменное сердце в песок.

- Хм, и даже больше, - Егор скептически осматривает меня с головы до ног. Опять останавливается на Алиске. Наверное, только из-за нее он сдерживается, чтобы не дать мне по морде. Тяжело вздохнув, поворачивается в сторону сада, откуда доносятся голоса и смех двойняшек. – Не об этом я тебя просил, не об этом, - разочарованно повторяет. - Не ожидал, что ты так с ней поступишь, Гордей. Я доверил тебе больное сердце своей дочери не для того, чтобы ты разбил его вдребезги.

Чувствую, как Алиска отпускает мою руку, слышу шорох босоножек по гравию, краем глаза слежу за ней. Заскучав с нами, дочка осматривает территорию, прогуливается вдоль тропинки – и вдруг подпрыгивает на месте, хлопнув в ладоши.

- Ма-Вика! – радостно визжит, со всех ног мчится в беседку.

Слуха касается едва уловимый, приглушенный ветром, нежный и родной голос Виктории. Проникает прямо в сердце.

Непрошеная улыбка трогает мои губы, а внутри срабатывает переключатель. Все жизненные силы и чувства приводятся в полную боевую готовность. Я словно рождаюсь заново. Четко осознаю, что мне нужно, и согласен костьми лечь ради достижения цели. Никогда я не ощущал себя настолько живым и энергичным.

К черту предрассудки! На хрен мнение общества!

Это наша судьба. В ней имеют значение только Вика и дети.

- Если вы ждете, что я стану оправдываться или сожалеть о случившемся, то зря. Воспитывать и укорять меня тоже не надо. Я сам себя наказал. Не теряйте силы и время, - убедительно и грозно произношу, не прерывая тяжелого зрительного контакта с Богдановым. – Прошлое не изменить, меня интересует исключительно настоящее. Мы начнем с новой точки отсчета, и я сделаю все, чтобы у нас получилось.

- Что же ты сейчас такой бойкий, а когда был нужен ей… спрятался в кусты? – на эмоциях выплевывает мне в лицо. Стойко выслушиваю его претензии. Я себя похлеще проклинал, но это не выход. - Ты хоть догадываешься, через что она прошла?

- Я знаю. Именно поэтому я был против, - вдруг срываюсь в откровения. Злость сбивает шлагбаум и выпускает моих внутренних демонов. Следующие слова исходят из глубины моей темной, исполосованной души: - Я не хотел рисковать ей! Я просто не мог опять потерять женщину, которую полюбил…