Татьяна Маркина - Он пресытил меня горечью, или Так тоже можно жить
Таня присела, просунула руку в щель между столом и плитой, но сразу дотянуться до ножа не смогла — он упал далеко.
— Что уже можно нести на стол? — неожиданно раздался голос Максима.
Таня уже дотронулась кончиками пальцев до ножа и пыталась его подхватить, как вдруг ее бедро обожгло. Обе поварихи не видели, как вошел Максим. Светлана была так поглощена работой, что когда раздался голос Максима, она вздрогнула, ее рука дернулась, к тому же она обернулась на голос, и в результате вода из чайника полилась Тане на ногу. Таня вскрикнула и вскочила. Света тоже закричала. Было больно, Таня затрясла руками, сжав пальцы в кулачки. Максим рванулся к ней и поднял мокрый подол прилипшей к ноге юбки.
— Что ты тут трясешься, — он уже стягивал колготки. — Надо же сразу снять горячую одежду.
Таня немного пришла в себя и стала ему помогать.
— Тащи масло, — бросил он Светлане, растеряно стоявшей рядом.
— Какое?
— А фиг его знает, сливочное давай.
Света метнулась к холодильнику.
Таня нисколько не смущалась перед Светой, что Максим так по-хозяйски сдирает с нее дымящуюся от пара одежду. Она уже столько раз принадлежала ему, что сама поверила, что является его собственностью. И было само собой разумеющимся, что он так рьяно заботится о своем. И Тане не было стыдно, как не стыдно часам или машине, когда их вскрывают для ремонта.
Света достала масло.
— Танечка, прости меня, я не хотела, — и она набросилась на Максима — Разве можно так пугать людей?
На кухню зашли гости, встревоженные криками. Таня все-таки опустила юбку — мокрое пятно уже остыло. Она стояла босиком на полу.
— Не волнуйтесь, — сказал Максим. — Никого разнимать нет необходимости.
— Я ошпарила Тане ногу, — чуть не плакала Света. — Это ты, Аврора, накаркала. Танечка, тебе больно?
— Немного, — когда причина боли была устранена, она почувствовала временное облегчение.
— Нельзя ожог мазать маслом, — сказала Аврора, увидев в руках Максима масло.
Максим попытался что-то возразить.
— Слушай сюда, — приказала Аврора. — Пусть подержит ногу под холодной водой. А потом ожог нужно протереть спиртом или одеколоном.
Максим послушался, и, взяв Таню на руки, унес в ванную.
— Ради того, чтобы меня носили на руках, я готова сама ошпариться, — прокомментировала Аврора.
За столом все советовали Тане побольше выпить, чтобы снять боль. Нога все еще болела, Таня не находила ей места.
— Надеюсь, сегодня больше ничего не случится, зато я смогу с чистой совестью покурить, — Аврора поднялась из-за стола и пошла на кухню.
Танцевать ушли в другую комнату, там было больше места. Таня не принимала участия в общем веселье, ссылаясь на ожог, и осталась в гостиной.
— Света, можно я что-нибудь почитаю, — спросила она хозяйку.
— Конечно, бери все, что захочешь в книжном шкафу.
И Света тоже вышла. Таня сразу обратила внимание на «кирпич» с пожелтевшими страницами. Она взяла в руки фолиант, он и весил как кирпич — полторы тысячи страниц. Это была Библия, Санкт-Петербург, 1889 год, первое издание. Таня положила ее на стол и села. Она листала страницы с почерневшими от времени уголками, и в ней боролись два чувства: благоговение перед реликвией, и брезгливость, от мысли, сколько рук давно умерших людей, листали эти страницы.
В комнату вошла Марина:
— Что читаешь?
— Библию.
— Как интересно!
И Марина предложила погадать на Библии. Она собрала всех, взяла у Тани книгу, положила перед собой и попросила, чтобы присутствующие называли страницу и номер абзаца.
Сначала узнать свою судьбу захотели девушки. Фразы, вырванные из контекста, казались непонятными, все начинали строить догадки, ребята выворачивали смысл прочитанного так, что все смеялись. Марина на всех шикала:
— Когда гадаешь, нельзя смеяться!
Затем Марина зачитала седьмой абзац на семьсот семьдесят седьмой странице, загаданный Максимом:
— Этот стан твой похож на пальму, и груди твои на виноградные листья.
Когда дошла очередь Александра, он назвал страницу 666, абзац шесть.
— Не кощунствуй, Саша, это же число дьявола.
— Давай читай.
Стих был короткий.
— Ибо Господне есть царство, Он — Владыка над народами.
— Все мы под Господом ходим, — согласился Александр.
Марина обратилась к Татьяне:
— По-моему, только тебе еще не гадали. Говори.
— Страница 972, шестой абзац, — сказала первое, что пришло в голову.
Марина полистала книгу:
— Он пресытил меня горечью, напоил меня полынью. Все.
Эти слова запали Тане в душу, это было сказано точно про нее.
— Очень даже оптимистичный прогноз, настойка горькой полыни полезна, Танюха, повышает аппетит, — успокоила ее Аврора.
— Ну, все, — захлопнула книгу Марина. — Пойдем, потанцуем.
Постепенно боль в ноге стихла, Таня даже забыла о ней и протанцевала все танцы — во время танца она полностью отдавалась музыке, отрешаясь от невзгод. И только собираясь домой, когда вернулись родители Светы, полой пальто она задела больное место и вспомнила об ожоге.
Глава 10
Ольга прислала телеграмму. Она приезжала утром 13 ноября. Это было воскресенье. Таня сказала о приезде подруги Максиму. Тот сразу же заявил, что они вместе поедут встречать Олю. Тане эта идея не понравилась, она хотела поговорить с Ольгой до того, как та увидит Максима. В письмах Таня ничего о нем не писала. Но Максим, как всегда, был настойчив.
Поезд пришел по расписанию. Подруги уселись на заднее сиденье «Волги» и всю дорогу до дома, перебивая друг друга, говорили. Максим занес вещи в квартиру. Они договорились, что он зайдет в понедельник вечером, а сегодня они ждали в гости Людмилу. И Максим ушел. Ольга тут же набросилась на Таню:
— Почему ничего не написала про Макса? Постеснялась? Не захотела признать, что я была права? Вы такая красивая пара. Я же тебе сразу говорила, что с ним будет хорошо. И стоило бегать от него. Смотри, какой стал бархатный.
— Бархатистый весь, а жальце есть.
— Да брось ты эти народные премудрости. Проще надо к жизни относиться.
Весь день, собирая Ольгины вещи, они не могли наговориться. Таня охотно рассказывала подруге школьные и городские новости, но мало говорила о себе. Оля сама пришла к выводу, что все у неё с Максом вышло добровольно, и Таня, почувствовав облегчение, не стала ее переубеждать. Она не знала, как рассказать, даже самой близкой подруге, о своем постоянном унижении. А Ольга все больше и больше радовалась за подругу, постоянно натыкаясь на вещественные доказательства расположения Максима:
