Мэг Кэбот - Принцесса Миа
Домой я вернулась такая злая, что даже не могла говорить. Я сразу прошла в свою комнату и закрыла за собой дверь.
Но мама и мистер Дж. все равно ничего не заметили. Они смотрели сериал и прямо приклеились к телевизору.
К телевизору, который стоит в ИХ СПАЛЬНЕ.
Потому что у них-то никто не забирал телевизор.
Мне хотелось зайти к ним и рассказать, по крайней мере, маме, о том, что происходит. Вот только я заранее знала, что у нее от этого голова взорвется, А как же иначе, ведь ее бывший бой-френд и его мать отбирают у женщины одно из основных ее человеческих прав – потому что разве не это по сути делают папа и бабушка по отношению к Амелии?
Мама бы сразу вышла на тропу войны, она бы позвонила своим подругам-феминисткам и они бы быстренько устроили пикет перед посольством Дженовии. Если бы это не помогло, она бы свалила папу ударом в шею (чтобы сбросить вес, набранный во время беременности, мама занялась карате, и теперь у нее коричневый пояс).
Но.
Но только это не то, чего я хочу.
Прежде всего, домашнее насилие – не выход.
А, кроме того, я не хочу, чтобы мама решала эту проблему. Мне нужен совет, как я могу решить ее сама. Я.
Мне просто не верится, что все это происходит на самом деле. Неужели это на самом деле и есть моя жизнь?
А если да, то как так вышло!
24 сентября, пятница, английский
Миа, ты в порядке? У тебя такой вид, как будто ты не выспалась.
Да, потому что так оно и есть.
Почему??? О боже, неужели что-нибудь случилось с Джеем Пи? Или с МАЙКЛОМ:::
Нет, Тина. Представь себе, это не имеет никакого отношения к мальчику. Если только не считать мальчиком моего папу.
Он что, снова читал тебе лекцию о том, что если ты будешь недостаточно усердно заниматься? то тебя не примут в колледж Лига Плюща, и дело кончится тем, что ты выйдешь замуж за какого-нибудь циркача, как твоя кузина, принцесса Стефания? Если так, то я хотела тебе сказать, что мне кажется, что БОЛЬШИНСТВО людей не поступает в колледжи Лиги Плюща, но очень мало кто из них кончает тем, что выходит замуж за циркачей, так что вряд ли стоит особо беспокоиться на этот счет.
Нет, все было гораздо хуже.
О боже, неужели он узнал, что ты собиралась подарить Майклу свое Бесценное Сокровище? Если не считать того, что Майкл этого не захотел???
Нет, нечто намного более важное.
Важнее, чем Бесценное Сокровище? Что же это такое?????
Ну…
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
Я не буду передавать записки на уроке
24 сентября, пятница, обеденный перерыв, лестничная площадка третьего этажа
Даже не знаю, что сказать. Наверняка все слова на этой странице уже расплылись от моих слез.
Только я не могу сказать, так ли это, потому что я так сильно плачу, что вообще еле вижу страницу.
Я просто не понимаю, не понимаю, как она могла СКАЗАТЬ такое,
Не говоря уже о том, чтобы СДЕЛАТЬ.
Это гораздо хуже, чем расставание с парнем, с которым я так долго встречалась. Это хуже, чем когда бывший парень моей бывшей подруги заявляет, что он меня любит. Это хуже, чем то, что девочка? которая когда-то была моим самым страшным врагом, теперь сидит со мной за одним столом во время ланча. Это хуже, чем то, что я почти проваливаю математику.
Я имею в виду то, что мой папа пытается обманным путем отнять у народа Дженовии единственный шанс стать демократическим обществом.
И среди всех, кого я знаю, есть только один человек, который мог бы мне посоветовать, что мне со всем этим делать (вместо того, чтобы предоставить решить все проблемы маме).
И этот человек со мной не разговаривает.
Но я думала? мы можем быть выше мелочных обид, правда, я так думала.
Честное слово. Я просто чувствовала, что должна поговорить с Лилли. Потому что Лилли наверняка знает, как мне поступить,
И я подумала: ну что в самом худшем случае может случиться, если я ей расскажу? Что если я просто подойду к ней и расскажу, что происходит? Ей просто ПРИДЕТСЯ как-то отреагировать, правда? Потому что совершается такая несправедливость, что Лилли просто не сможет промолчать, так ведь? Ведь это же ЛИЛЛИ, она не может сложа руки стоять рядом, когда совершается несправедливость. Она на это физически не способна, она обязательно должна будет что-то сказать.
И вероятнее всего, скажет она вот что: – Миа, ты наверное шутишь! Миа, ты должна…
И дальше она расскажет мне, что делать. Правильно?
И тогда я, наконец, смогу избавиться от чувства, что все глубже и глубже сползаю в яму.
Я хочу сказать, может, мы и не станем снова подругами. Но Лилли никогда не допустит, чтобы народ какой-то страны обманом лишили возможности управлять своей жизнью. Правильно? Ведь она так резко настроена против монархии.
Во всяком случае, так я рассуждала. Вот почему сейчас во время обеда я взяла и подошла к ней.
Клянусь, больше я ничего не сделала – просто подошла к ней и все! Я только подошла к тому месту, где она сидела – между прочим, одна, потому что Кенни временно исключили из школы, а Перин пошла к ортодонту, а Линг Су решила остаться в классе искусства, чтобы закончить коллаж, который она сама называет «Портрет художника в лапше и оливках», – и говорю:
– Лилли, можно с тобой поговорить секундочку?
Ну да, возможно, это была неудачная мысль, подойти к ней при людях. Наверное, стоило подождать в туалете, потому что после еды она всегда ходит в туалет мыть руки. Тогда я могла бы поговорить с ней наедине, и если бы она отреагировала плохо, то никто бы этого не увидел и не услышал, кроме меня и, может быть, парочки первокурсниц.
Но я, как ДУРА, подошла к ней перед всеми, села на стул рядом с ней и говорю:
– Лилли, я знаю, ты со мной не разговариваешь, но мне очень нужна твоя помощь. Случилось нечто ужасное: я узнала, что четыреста лет назад одна из моих прародительниц подписала закон, ко которому Дженовия становится конституционной монархией, но этот документ до вчерашнего дня никто не обнаружил, а когда я показала его папе, он по сути от него отмахнулся, потому что его написала девочка-подросток, которая правила всего двенадцать дней, а потом ее унесла Черная смерть, и кроме того, он не хочет, чтобы монархам Дженовии отводилась чисто формальная роль, хотя я ему и сказала, что ему стоит баллотироваться в премьер-министры. За него все проголосуют, это точно. Я чувствую, что совершается ужасная несправедливость, но не знаю, что мне с этим делать, а ты такая умная, я рассудила, что ты могла бы мне помочь…
