Розамунда Пилчер - Голоса лета
— Извини, что заставил ждать. Налил себе? Печь топится?
— Да, горит.
— Невероятно, как быстро похолодало. — Ивэн тоже стал наливать себе виски. — На другом побережье еще настоящее лето, на небе ни облачка.
— Значит, у тебя хороший был день?
— Идеальный. А у вас? Чем вы с Евой занимались?
— А у нас день выдался не очень хороший. Поэтому я и пришел.
Ивэн, держа в руке бокал, наполовину наполненный неразбавленным виски, мгновенно повернулся.
— Разбавь виски водой, а потом сядем и я тебе все объясню.
Их взгляды встретились. Джеральд не улыбался. Ивэн открыл кран, долил в бокал воды. Они сели лицом друг к другу в креслах у печки, между которыми лежал коврик из овчины.
— Выкладывай.
Джеральд спокойно поведал ему о том, что случилось утром. Про то, как Сильвия позвонила им и рыдала в трубку. Как они сразу поехали к ней. Сообщил про письмо.
— Что за письмо?
— Анонимное.
— Ан… — Ивэн открыл рот от удивления. — Анонимное письмо? Шутишь?
— К сожалению, нет.
— Но от кого? Кому понадобилось писать Сильвии анонимное письмо?
— Мы не знаем.
— Где оно?
— У нее. Я сказал, чтобы она его сохранила.
— И что в нем?
— В нем сказано… — Как только они вернулись домой, Джеральд, чтобы не забыть текст письма, слово в слово записал его аккуратным почерком на последней странице своей записной книжки. Теперь, надев очки, он извлек блокнот из нагрудного кармана, открыл его и прочитал вслух: — «Ты гуляла с другими мужчинами, потому твой муж и запил. Ты убила его. Бесстыдница».
Он читал громко, четко, как барристер в суде, излагающий частные подробности грязного дела о разводе. Лживые злобные слова, произносимые его тихим голосом, звучали бесстрастно. Но все равно чувствовалось, что в них яд.
— Какая мерзость.
— Да.
— От руки написано?
— Нет, классическим способом: буквы вырезаны из газетных заголовков и наклеены на листок писчей бумаги. Детской писчей бумаги. Адрес на конверте напечатан резиновыми штампами… Знаешь, есть такие. Штемпель местного почтового отделения, вчерашняя дата.
— Она догадывается, кто бы мог его прислать?
— А ты?
Ивэн рассмеялся.
— Бог мой, Джеральд, надеюсь, ты не думаешь, что это я!
Джеральд не подхватил его смех.
— Нет. Мы подозреваем Мэй.
— Мэй?
— Да, Мэй. По словам Сильвии, Мэй терпеть ее не может. Мэй фанатично настроена против употребления спиртного. Ты все это знаешь не хуже меня…
— Да, но чтобы Мэй написала такое… Не может быть. — Ивэн встал и принялся расхаживать по комнате, как несколько минут назад это делал Джеральд.
— Мэй — старая женщина, Ивэн. В последние месяцы ее поведение с каждым днем становится все более странным. Ева подозревает, что она выживает из ума, и я склонен с ней согласиться.
— Но ведь это так на нее непохоже. Я знаю Мэй. Может, Сильвия ей и не нравится, но в глубине души она жалеет ее. Я знаю, порой Мэй может довести до бешенства, но она никогда ни на кого не таила злобы или обиды. В ней никогда не было коварства. На такое способна только форменная сволочь.
— Да, но с другой стороны, она всегда придерживалась пуританских взглядов. И не только в отношении выпивки — нравственного поведения в целом.
— Это ты о чем?
— «Ты гуляла с другими мужчинами». Может быть, она думает, что Сильвия неразборчива в связях.
— Может, и неразборчива. Была. Но Мэй-то от этого вреда никакого.
— Да, но, может быть, Мэй решила, что она заигрывает с тобой.
Ивэн резко повернулся, словно Джеральд его ударил. Потрясенный, он смотрел на отчима; немигающий взгляд его голубых глаз сверкал негодованием.
— Со мной? Кто это выдумал?
— Никто ничего не выдумывал. Просто Сильвия — привлекательная женщина. Она часто бывает в Тременхире. Сказала нам, что ты подвозил ее на какую-то вечеринку…
— Да, подвозил. Зачем было гонять две машины? А что в этом зазорного?
— И что иногда, когда нас нет дома, ты приглашаешь ее сюда на бокал вина или на ужин.
— Джеральд, Сильвия — подруга Евы. Ева опекает ее. Если Евы нет дома, я приглашаю ее сюда.
— Сильвия думает, что Мэй следила за вами из своего окна и что-то ей не понравилось.
— О, бога ради, во что Сильвия пытается втянуть меня?
— Ни во что. — Джеральд развел руками.
— Я бы так не сказал. Глядишь, скоро меня обвинят в том, что я соблазнил эту женщину, черт бы вас всех побрал.
— А ты ее соблазнил?
— Я? Да она мне в матери годится!
— Ты с ней спал?
— Нет, я с ней не спал!
Слова, произнесенные повышенным тоном, оставили некий вакуум между ними. В наступившей тишине Ивэн запрокинул голову, влил в себя остатки виски и пошел наливать вторую порцию. Звякнуло стекло, когда бутылка ударилась о край бокала.
— Я тебе верю, — сказал Джеральд.
Ивэн добавил в бокал воды. Стоя спиной к Джеральду, извинился:
— Прости. Я не имел права кричать.
— Ты тоже меня извини. И не обижайся на Сильвию. Из ее уст не прозвучало ни единого порочащего намека в твой адрес. Просто я сам должен был убедиться.
Ивэн повернулся к нему, грациозно прислонился к подставке для сушки. Его гнев угас, он печально улыбнулся.
— Да, конечно, я понимаю. С моим-то «послужным списком»…
— Против твоего «послужного списка», как ты выразился, я ничего не имею. — Джеральд убрал записную книжку в карман, снял очки.
— Что вы намерены делать с письмом?
— Ничего.
— А если придет еще одно письмо?
— Когда придет, тогда и будем думать.
— Сильвия согласна ничего не предпринимать?
— Да. Об этом знаем только она, я и Ева. Теперь еще ты. И ты, разумеется, должен молчать. Даже Еве не говори. Она не знает, что я тебе сказал.
— Она очень расстроена?
— Очень. Мне кажется, сильнее, чем бедняжка Сильвия. Боится, как бы Мэй не придумала чего похуже. При мысли о том, что бедняжку Мэй увезут в какую-нибудь гериатрическую психбольницу, ее бросает в холодный пот. Она оберегает Мэй. Так же, как я оберегаю Еву.
— Да, Мэй всю жизнь пеклась о нас, — сказал Ивэн. — За мной смотрела, матери помогала, когда отец болел и умирал. Она всегда была нам опорой. Никогда не подводила. А теперь вот… Бедная, несчастная Мэй. Даже думать об этом боюсь. Мы стольким ей обязаны. — Он задумался. — Полагаю, мы все друг перед другом в долгу.
— Да, — согласился Джеральд. — Грустно все это.
Они улыбнулись друг другу.
— Давай еще налью, — предложил Ивэн.
Ева с Лорой сидели в гостиной, освещенной пламенем камина, и слушали концерт, транслировавшийся по Би-би-си-2. Фортепианный концерт Брамса. Был десятый час, и Джеральд, не желая портить им удовольствие, отправился смотреть новости в свой кабинет.
