Плохие парни оставляют раны (СИ) - "Айнави"

- Мне он говорил обратное. Говорил, что убеждал тебя, что от любимого человека нельзя отказываться ни при каких обстоятельствах, - почти с таким же отчаянием медленно выговариваю я.

Мы смотрим с Ником друг на друга, наверное, только в этот момент до конца осознавая, насколько мы оба были слепы, позволяя просто манипулировать собой, как маленькими неразумными детьми.

- Потом он стал ухаживать за тобой. Я видел, что ты пусть и не сразу, но стала принимать его помощь. И...

- Почему ты не сказал тогда? - я перебиваю Ника, мысленно возвращаясь к той ситуации, когда узнала о своём восстановлении в программе обмена. - Почему? - спрашиваю с каким - то отчаянием в голосе. - Тогда из благодарности я согласилась впервые пойти с Димой в кино, - добавляю уже тише. - А потом... - я не договариваю. Так противно сейчас вспоминать тот период, когда я искренне симпатизировала Диме. Когда постоянно изводила себя мыслями, что веду себя по отношению к нему, как последняя сука.

Но Ник и так понимает, о чём я хотела сказать. Он смотрит на меня с искренним сожалением во взгляде, и одновременно с таким отчаянием, что мне становится не по себе. Я не могу выносить этого, не могу, потому что сама испытываю похожие эмоции. Потому что, чем дольше он не сводит с меня взгляда, тем больше мне хочется подойти к нему и... вскакиваю со своего места, подхватывая пустую чашку. Отворачиваюсь от Ника, делая вид, что собираюсь налить себе ещё чаю.

- Тогда я думал, что если мы не можем быть вместе, то... - голос Ника звучит глухо. Он говорит медленно, словно нехотя: - Что, может, ты сможешь быть счастливой с ним...

Меня нервный смех разбирает от последних слов Ника. Я закрываю лицо руками: кажется, ещё немного, и у меня истерика начнётся. Выговариваю с трудом:

- Идиоты, Боже, какие же мы идиоты. Меня каждый раз чуть ли не наизнанку выворачивало от его прикосновений. Я же пожалела о том, что решила быть с ним уже на следующий день. Я и согласилась - то только потому, что разозлилась, услышав тогда на даче твой разговор с девушкой, - как бы я не крепилась, а смех постепенно переходит во всхлипы, а я только и могу, что повторять: - Ну почему, почему, мы наделали столько глупостей?

- Поля, - Ник подходит ко мне сзади. Он обнимает меня, прижимая к себе, а его руки смыкаются у меня на животе. Говорит тихо, почти шёпотом: - Давай...

- Что?! - я разворачиваюсь резко, скидывая с себя его руки. - Давай попробуем ещё раз? Ты это хочешь сказать?

Никита отшатывается от меня, отступая на шаг. Произносит осторожно:

- Я виноват перед тобой, Поля. И я не устану просить у тебя прощения за свой идиотизм, за то, как обошёлся с тобой. Но... - он вновь хочет подойти ко мне, но я выставляю руку так, чтобы не позволить ему оказаться рядом, - нам плохо друг без друга. Да, ты обижена...

- Обижена? - Ник не понимает меня. Не понимает того, что я чувствую на самом деле, и это злит. Сама не замечая, я повышаю голос, уже почти выкрикивая: - Обижена?! Нет, Никита, я зла на тебя. Я просто не понимаю, как? Как ты мог настолько увериться в том, что сказал тебе Дима? И за всё то время, что ты оставался один, у тебя даже ни единого сомнения не возникло, что это я говорила правду, а не он, - голос срывается, а на глаза наворачиваются слёзы, которые я пытаюсь вытереть ладонями, но только и делаю, что размазываю их по щекам. - Скажи, - смотрю ему прямо в глаза, - а если бы я переспала с тобой на вечеринке? А если бы у меня был кто - то ещё до всей этой истории? Скажи, Ник, ты приехал бы сейчас ко мне, если бы я не оказалась девственницей?

Никита молчит, опустив взгляд. А мне и не нужен его ответ, потому что я и так понимаю, что нет, не приехал бы он ко мне. И не просил бы прощения, ни той ночью, ни сейчас. И это понимание опустошает, оставляя внутри лишь боль.

- Уходи, - тихо произношу я.

Ник вздрагивает, услышав, что я сказала. Поднимает на меня взгляд, полный какой - то, пока непонятной мне, решимости. Произносит жёстко:

- Нет.

И делает шаг вперёд, обхватывая мои плечи ладонями. А я как будто в какую - то пропасть срываюсь: всё напряжение, что копилось внутри последние дни, выплёскивается наружу. Я пытаюсь вырваться, он не пускает, тогда бью его кулаками по груди и сквозь слёзы почти кричу о том, что ненавижу его. Ник терпит: не пытается остановить меня, только сжимая крепче в объятиях, когда я, опустошённая, обмякаю в его руках, уткнувшись в его плечо заплаканным лицом. Он гладит меня по волосам, шепча на ухо ласковые слова. Я постепенно успокаиваюсь, делаю попытку высвободиться, но Никита не позволяет. Лишь чуть отстраняется от меня, чтобы иметь возможность заглянуть мне в глаза. Поймав мой взгляд, начинает говорить:

- Поль, ты права, я даже не буду пытаться убедить тебя в обратном. И всё, что я сейчас могу, это только попросить тебя простить меня, идиота, - он подносит руку к моему лицу, стирает лёгкими, едва ощутимыми прикосновениями, мокрые дорожки. Потом склоняется ближе, целует в уголки глаз, говорит тихо: - Я уйду, Поль, если ты не сможешь простить, уйду. Но я прошу, дай нам шанс, ещё раз, пожалуйста. Я люблю тебя. И я либо сдохну без тебя, либо от меня одна оболочка и останется.

Никита продолжает ещё что - то говорить, а я уже и не слышу, я как будто растворяюсь в его словах, только ощущая как по телу разливается тепло от его объятий, как он оставляет на моём лице лёгкие поцелуи. И понимаю, что не смогу, не смогу нормально жить без него. Не сдохну, но... одна оболочка и останется. И я тянусь к его губам, целуя, и выдыхаю почти не слышно:

- Я тоже не могу без тебя.

*****

Счастье моё, доставай свой старый путеводитель,

Я знаю город любви - не Париж, а дождливый Питер.

Счастье моё, раскрывай свои координаты,

Я знаю - там, где любовь - лучшие в мире закаты, лучшие в мире рассветы.

Z.I.M.A - Питер

Никита улетает тридцать первого августа. Но он вернётся уже через несколько дней, уладив ситуацию с предстоящей почти двухмесячной практикой. А я пока буду осваиваться в новом университете. И вспоминать, как мы провели последнюю неделю.

Вспоминать, как днём мы бродили вдвоём по питерским улицам. И как я водила его по любимым местам, открывая для Никиты этот чудесный город, знакомя с ним шаг за шагом. И как в наших наушниках, одних на двоих, играли вперемешку его и мои любимые песни. И как мы катались на маленьком теплоходе по многочисленным каналам, целуясь каждый раз, проплывая под мостами. И пусть не было белых ночей, и пусть частенько мелкий дождь загонял нас в первое попавшееся кафе... вряд ли в последнюю неделю августа на улицах Питера можно было встретить парочку счастливее нас.

И, конечно, наши ночи... когда одно сбившееся дыхание на двоих, когда смятая простынь и сплетённые тела, покрытые бисеринками пота, и наши глаза, в которых незамутнённое чистое счастье и слова: «я люблю тебя», одновременно слетающие с наших губ.

Мы вместе. Мы счастливы. И мы верим, что это навсегда.

*****

На этом история Полины и Никиты окончена. Впереди осталась лишь небольшая глава -бонус об Алексее и Вере)

Бонус. Алексей и Вера

— Мальдивы? — на мгновение теряю дар речи, что для меня совсем не свойственно. Всматриваюсь в лицо Алексея, ожидая увидеть улыбку в подтверждение, что он шутит. Вот только он и бровью не ведёт, продолжая невозмутимо заваривать чай. — Лёша! — не выдержав, повышаю голос. — Почему ты не посоветовался со мной? Это же дорого! И визы, и…

— Визы штампуют по прилёту, расходы полностью беру на себя, — Лёша подаёт мне чашку с чаем, сам устраивается рядом на соседнем стуле.

— Так не делается, — продолжаю возмущаться я, — у нас была чёткая договорённость: отдохнём в Таиланде, а расходы пополам. За твой счёт я никуда не поеду. Вообще, не надо было всё это затевать. Дурацкая идея!

— Вера, — сделав глоток чая и тяжело вздохнув, он бросает на меня уставший взгляд, — ты когда последний раз в отпуске была?