Измена. Игра на вылет (СИ) - Грасс Елена

– Хорошо.

– Отлично! – выдыхает, словно ему это было важно. – Выбирай любую комнату, какая понравится. Главное, помни, тебя это ни к чему обязывает. Не загоняй себя в границы, которые кроме тебя самой никому не нужны.

Не нахожусь, что ответить ему. Ведь он прав.

– Только я предупреждаю сразу: несмотря на то, что я пока не буду жить в своей квартире, для меня ничего не изменилось. У Лары осталось около недели жить в моём доме, а дальше… Он сядет, а куда она пойдёт? Сюда?

– Нет, сюда она не вернётся. А куда пойдёт – я не знаю, – вижу, как тяжело говорить это Воронову, хоть он и пытается скрыть.

– Вот и отлично. У меня есть план…

– Расскажешь? – я вижу, как он заинтересован.

– Нет, пока нет. Но твоей дочери и Белову будет несладко. Обещаю!

– Ох, всё больше и больше понимаю, что с тобой опасно ссориться, – смеётся и я улыбаюсь тоже. – Марта, наверное, у тебя за время, пока мы с тобой стали столь неразлучны, куча вопросов появилось ко мне? Если тебе интересна моя жизнь, я готов рассказать о ней.

– Да, есть парочку вопросов.

– Ну тогда… кофе и рассказ с подробным описанием моей биографии?

Снова киваю. Как я могу отказаться от такого предложения?

Мы с Александром устраиваемся в гостиной, Лиза уезжает на занятия, и Воронов начинает свой рассказ.

– Я вырос в семье, где были только бабушка и дедушка. Они были уже в возрасте, и я, как многие советские дети того времени рос как трава, – улыбается. – Как там: наступило первое июня, меня отправили гулять, а тридцать первого августа поймали, отмыли и отправили первого сентября учиться.

Тихо смеюсь.

– Но я не обижаюсь на них. Что они мне могли дать в таком возрасте, как их? Любви много давали, и, пожалуй, это главное. Конечно, без присмотра и тяжёлой отцовской руки я рос бандитом. Озорником. Лез во все драки, где видел несправедливость. Но так было до поры. Однажды в одной из драк нас разнял один мужик. Как выяснилось, он оказался тренером по греко-римской борьбе. Не знаю, что им двигало, но он стал мне практически отцом. Позднее он уже открыл свою компанию, но по-прежнему оставался моим личным тренером, заставлял меня ходить на тренировки, запрещал драться. Учил, так сказать, уму, и много разговаривал со мной о жизни. Благодаря ему я получил спортивный разряд, отличное техническое образование, смог обеспечить сытую и спокойную старость моим родным. Думаю, он видел во мне того, кого мечтал вырастить. У него был и родной сын, но тот яростно сопротивлялся всем предложениям отца, а я, напротив, впитывал словно губка.

Замолкает ненадолго.

– Я стал вхож в его дом без каких-либо ограничений, и постепенно превратился практически в часть его семьи. У моего названного отца была дочь, и, как-то так незаметно мы сблизились. Нам по семнадцать. Молодые, страстные, активные!

– Это Ирина?

– Да, – улыбается, кивает. – Станислав Фёдорович очень её любил. Баловал, обожал. Когда он узнал, что между нами отношения, он был счастлив. Говорил, что теперь может умирать спокойно. Мы шутили, мол, куда вам, молоды ещё! Но оказалось, что всё не так. Перед смертью он позвал меня и попросил обещание: независимо, как сложится в будущем жизнь и мои отношения с его дочерью, чтобы я не бросал Ирину. На сына он надеяться не мог. И я согласился, без сомнения. Потому что очень её любил! Она тогда была… другой. Не знаю, когда и где мы свернули не туда…

Воронов отворачивается и смотрит куда-то в сторону.

Я вижу, ему не очень хочется вспоминать всё то, что было в его жизни, но Александр готов это сделать, чтобы я поняла всё по одному рассказу о нём. А также о его отношениях с бывшей женой, с дочерью. И, возможно, больше не задавала ненужных вопросов в будущем.

– Отец её умер. Мы поженились. Сначала жили неплохо, денег хватало, чтобы Ирина ни в чём себе не отказывала по-прежнему. Но так было лишь какую-то часть времени. Дальше мы стали медленно, но шагать в неверном направлении. Жена стала всё больше требовать и всё меньше давать взамен. Она привыкла жить хорошо, и я обязан был обеспечить ей такой же уровень жизни. Станислав Фёдорович, понимая, что его родной сын всё разбазарит, передал перед смертью управление своей компанией мне. Братец Ирины тоже привык получать удовольствие от жизни и не очень хотел напрягаться. Он предложил мне продать компанию.

– А ты не согласился?

– Да. Потому что обещал отцу Ирины не делать этого. И в итоге я потерял через три года после его смерти их отца всё… – опускает лицо.

– А что случилось?

– Брат Ирины не успокоился. Те, кому он пообещал продать бизнес своего отца, в компании появились как снег на голову. Я даже не ожидал, что они так быстро возьмутся за нас. Тогда законы не так активно работали, как сейчас, и любые суды могли из потерпевшего сделать тебя обвиняемым. Я боролся за бизнес до последнего, но в итоге как-то ночью один из бандитов, с которым я когда-то занимался вместе в одном зале под тренерством отца Ирины, приехал ко мне. Он сказал: бизнес отожмут в любом случае. Мол, сам понимаешь, силы не равны. Если не уедете, вас убьют. За ваши жизни столько денег отвалили, что церемониться никто не будет. Бери дочь, жену и уезжай, пока не поздно. И так уезжай, чтобы найти не смогли.

Воронов смотрит в сторону, и я понимаю, что именно там, скорее всего, что-то изменилось в его судьбе.

– Сначала я ему не поверил, но, когда на следующую ночь вырезали всю охрану, я понял, этот человек меня не обманул.

– И вы всё бросили?

– Да, взял наличку, что смог. Да и бросать было уже практически нечего. Брат Ирины пошёл на принцип: не оставить ничего от бизнеса отца. И он своего добился. Основные активы он вывел благодаря тем же самым бандитам.

– Каков подлец…

– Да. Слишком мстительный человек оказался. А я слишком юный и неподготовленный к такой войне. Что я мог предвидеть, если у меня не было опыта в бизнесе в мои двадцать с хвостом? Ничего!

Догадываюсь, ему тяжело даются такие признания собственных неудач.

– Мы с Ириной и Ларой уехали на север. Там я через знакомых устроился на хорошую работу и начал работать сутками напролёт. Я помнил обещание, которое дал Станиславу Фёдоровичу о том, что Ирина и маленькая Лара ни в чём не должны нуждаться. Но Ирина привыкла жить хорошо, поэтому считала это всё нормой, нежели какими-то нашими победами и достижениями. Лару приучала относиться ко всему так же. А мне убеждать в обратном их двоих было просто некогда. Да и Ларка болела сильно там. Климат никак не хотел её принимать, а она не хотела принимать климат. Ирина очень переживала. Прямо до истерик. Говорила, что надо уезжать, мол, им здесь не место и эта земля никогда не станет родным домом.

– И вы вернулись сюда?

– Они вернулись. Ирина не хотела менять что-то в своей жизни в плане денег, а на Севере я уже был не самый последний начальник. В итоге я остался там, но сам себя оправдывал: я жил ради них, работал ради них. Они были моими хоть и очень капризными, но очень любимыми девчонками. В итоге я старался компенсировать своё отсутствие почти семь лет работы подарками, деньгами. Ну вот, в итоге и докомпенсировался. Лара вошла в подростковый возраст, когда я вернулся, и стал развивать бизнес здесь. Она не видела краёв, не считалась ни с чьим мнением, а я бесился. Я тогда стал замечать в ней гены братца моей жены, где нет тормозов, привязанностей, любви к близким. И это пугало меня. Ну, естественно, я начал, так сказать, закручивать гайки. Ларе это не понравилось, а Ирина неожиданно встала на её сторону. Мы начали ругаться и в итоге разъехались. Ну а потом развелись. Лара родила, как я говорил, неизвестно от кого. И понеслось дальше. Ирина рыдала, просила помощи, и единственное решение, которое я принял – забрал дочь и внучку к себе. В какой-то момент после этого даже просвет наступил. Но ненадолго... Она нашла себе сначала одного мужика, потом второго... потом вот Белова захотела в дом притащить.

– Да, помню. Слушаю тебя и понимаю: я совсем не знаю, как лучше. Не даёшь детям многое – плохо. Даёшь – тоже. Где она, золотая середина?