Жестокие игры мажора (СИ) - Демина Маша

Блядь.

Я быстро печатаю:

Занят.

Гор: Мы собираемся на хате Магомедова. Будешь?

Я: Позже.

Гор: Ок.

— О, господи… — я слышу приглушенное оханье и отрываюсь от экрана телефона, замечая шокированную Алису, которая держит в руках рамку с фото. Она медленно поднимает на меня свои большие испуганные глаза. — Почему ты с ней фотографируешься?

Ее лицо бледнеет так быстро, будто она в любой момент рухнет в обморок. А я не вижу смысла скрывать. Рано или поздно ей все равно станет известно, кем мне приходится женщина на фото.

— Наверное, потому что она моя мать.

Лицо Ведьмы становится пепельного цвета.

— Что?! Он-на… твоя м-мама?

Я лишь киваю, сдерживая ухмылку.

— Боже мой! Я ведь… я ведь наговорила тебе… Ох черт, так это ее квартира. Я с тобой… в квартире ректора? — Алиса нервно смеется, прежде чем начинает мотать головой и тараторить: — О нет, нет, нет… Иди ты к черту, Багиров. Я ухожу.

Я смеюсь и снова перехватываю убегающую маленькую истеричку.

— Почему ты не сказал мне? — она бьет меня кулачком в грудь. — Это было нечестно!

— По-моему, это было весело. Я многое узнал о своей матери.

Я слегка хмурюсь, зарабатывая еще один удар.

— Прекрати! Это не смешно!

— Не соглашусь.

Она отпихивает меня и, тыча пальцем мне в грудь, цедит сквозь зубы:

— Прости, что не могу относиться так легкомысленно, как ты, к тому, что оскорбила твою мать!

Я слабо улыбаюсь на ее пробуждающееся бунтарство и поднимаю руку, чтобы аккуратно убрать прядь волос с ее лица.

— Я никак не отношусь, — говорю я совершенно безразлично. — Мне плевать на мою мать, Алиса. — Я поддеваю пальцами ее подбородок, как бы прикрывая раскрывшийся в удивлении рот. — А теперь шевели своей маленькой задницей. Я не люблю повторять дважды.

Алиса смотрит на меня ошарашенным взглядом, раздумывая над тем, что ответить, но в итоге делает правильный выбор и признает свое поражение с глубоким вдохом.

— На улице уже вечер. А моя куртка осталась в гардеробе, — она обвиняюще вскидывает бровь. — Не буду показывать пальцем, кто виноват в этом. А мерзнуть я не хочу.

Хмыкнув, я трогаю уголок своих губ языком, прежде чем поддразнить ее.

— Я буду рад согреть тебя. Нужно только попросить.

Она тут же краснеет и, оттолкнув меня в сторону, бубнит, протискиваясь мимо:

— Пошляк.

Я разворачиваюсь и с глухим смешком следую за ней, по пути хватая из шкафа свой зеленый бомбер.

— Это спорное заявление, Ведьма. — Она не обращает на меня никакого внимания, наклоняется, чтобы быстро надеть дряхлые кеды, а я снова залипаю на ее миниатюрной заднице, которая совершенно не выглядывает из-под пуританской юбки. Алиса выпрямляется и, откинув с лица волосы, бросает на меня вопросительный взгляд. — Не знаю, что ты там надумала себе, маленькая извращенка, но я говорил про куртку.

Она переводит взгляд на протянутую вещь, затем натягивает пластмассовую улыбку и выхватывает из моих рук бомбер.

— Ну конечно. Ты прям сама невинность, Багиров.

Я лишь ухмыляюсь, наблюдая за тем, как она влезает в куртку, которая размеров на пять больше ее самой. Но, блядь, какого-то черта я испытываю мазохистское удовольствие, видя на ней свои вещи. Это нехорошо. Мне должно быть по хуй.

Глава 23

Я паркуюсь в специально отведенном месте у закусочной и глушу мотор. Я медленно постукиваю пальцами по рулю, пока мы несколько минут сидим в молчании. Только это молчание ощущается, как статическое напряжение. В салоне играет фоном тихая музыка, которую изредка заглушает шорох испачканного жиром бумажного пакета. И даже несмотря на отвратительный жареный запах мне начинает нравиться покупать эту дрянь, потому что, видя, как Алиса распаковывает этот пакет, словно Рождественский подарок, мне становится… лучше.

И, черт возьми, я не могу перестать думать о том, как хотел бы оказаться на месте этого гребаного чизбургера, чтобы она облизывала с таким же наслаждением свои губы после меня. Чтобы она также первобытно впивалась зубами в мою кожу, как в эту долбанную булочку с кунжутом. Блядь, у меня встал. А она всего лишь откусила чертов бургер.

Я прикрываю глаза и, проглатывая досадный стон, ударяюсь затылком о подголовник машины.

Я должен себя отвлечь и прекратить на нее пялиться.

— Что насчет твоего шрама? — наконец нарушаю наше молчание. — Как ты его получила?

Я подглядываю за ней из-под под полуприкрытых век, замечая, как Алиса перестает жевать. Затем она медленно сглатывает и опускает руку с недоеденным бургером к себе на колени. Ее горло дергается и она смотрит несколько долгих секунд на свои испачканные кетчупом пальцы.

— Почему ты хочешь знать? — спрашивает с искренним недоумением и ее брови сходятся на переносице.

Я пожимаю плечом.

— Думаю, у нас есть что-то общее.

Алиса медленно переводит удивленный взгляд на меня, а потом сразу же отворачивается и запихивает в свой рот несколько картошин, бубня себе под нос:

— Я не знаю, как это комментировать.

Я хлопаю ладонью по своему бедру.

— Иди сюда.

Не поворачиваясь в мою сторону, она снова бубнит себе под нос.

— Я ем.

В доказательство своих слов Ведьма демонстративно берет жирный бургер и подносит к своему рту, но ее останавливает мое быстрое движение.

Я хватаю тонкое запястье и поворачиваю так, чтобы за два укуса доесть эту чертову булку с холестерином прямо из ее рук. Я не фанат фастфуда, однако когда замечаю с каким выражением лица на меня смотрит Алиса… блядь, я сожрал бы гору этих чизбургеров.

Она практически не дышит. Ее глаза большие, как у наркомана при виде новой дозы. Но я решаю добить Ведьму и, все также не выпуская тонкого запястья из хватки, засовываю себе в рот ее палец.

Алиса ахает и мой член дергается на этот невинный звук. Только я не останавливаюсь и следом облизываю второй ее палец испачканный в кетчупе. А потом, как ни в чем не бывало, теряю к ней интерес, возвращаюсь на свое место и сгребаю охапку салфеток, неспешно вытирая жирные губы и руки.

Алиса продолжает сидеть и смотреть на меня в каком-то оцепенении. Ее щеки розовеют и я вижу, как тяжело она сглатывает, прежде чем отворачивается и начинает медленно убирать остатки еды в пакет.

— Ты даже святое умудрился опошлить.

Я не удерживаюсь от смешка.

— Я всего лишь доел чизбургер.

— Нет. Ты его трахнул.

Едва последнее слово срывается с губ Алисы, как она тут же закрывает рот ладонью и с ужасом смотрит на меня.

— Это все ты виноват! — бубнит в свою ладонь, чем превращает мою ухмылку в широкую улыбку. — Это не смешно! — огрызается Ведьма. — Ты плохо на меня влияешь!

Я чуть переваливаюсь в ее сторону и прижимаюсь губами к ее уху:

— Осторожнее с грязными словечками, Ведьма.

Затем я сбрасываю пакет с мусором на пол и, подхватив Алису под задницу, поднимаю, чтобы усадить себе на колени.

Ее ноги бьются о приборную панель и руль, она пищит в попытке оказать сопротивление. Но когда ее бедра прижимаются к моим… блядь, это чувствуется идеально. И эта истина запечатывается в моей груди.

— Что ты делаешь?! — она шипит, упершись ладонями в мою грудь, когда я не упускаю возможности сжать ее маленькую задницу и процарапать пальцами по бедрам. — Багиров! Ты порвешь мне колготки!

— Это меньшее, что ты заслуживаешь за свое упрямство.

— Это не упрямство! Просто слишком личное!

— Слишком личное, — повторяю ее же слова, а потом беру Алису за руки, засовываю их себе под футболку и прижимаю ладони к своей груди.

Она не сразу понимает, что я хочу сделать, поэтому напрягается, пытаясь препятствовать мне, когда я перемещаю ее руки на мои плечи.

— Тебе нравится самоутверждаться за счет своих накаченных мы…

А потом она замолкает. Потому что чувствует их. Маленькие бугорки. На плечах, немного на груди и они также заходят на верхнюю часть лопаток. Ее глаза увеличиваются.