Дебора Шонеман - Почти знаменита, или Через сплетни к звездам!
— Не волнуйся, — успокоила она, почувствовав, как напряглись его пальцы.
Когда они вошли в ее гостиную, Тим постарался не выказать своего удивления — он был весьма впечатлен. Все вокруг белое, ему даже страшновато садиться.
— Выпьешь чего-нибудь? — спросила она.
Даже в мертвенном кухонном свете она была хороша. А он, наверное, выглядел ужасно. За последние двое суток он не проспал и шести часов.
В холодильнике не было ничего, кроме колы и шампанского.
— У тебя нет скотча? — спросил он, и она открыла шкафчик, забитый лучшим виски.
Звякнул брошенный в низкий стакан лед и, залитый янтарным напитком, тихонько зашипел. Да, ко всему этому можно легко привыкнуть.
Они взяли выпивку и переместились в гостиную, где Зо попросила его включить какую-нибудь музыку. На стеклянном кофейном столике лежала пачка газет, и Тиму было приятно, что каждый день она читает его колонку. Он — уже часть ее дня.
— Что бы ты хотела послушать? — спросил он, подумывая о джазе.
О музыке, которая не располагает к долгому распитию напитков.
Она сказала, что этот музыкальный центр отец подарил ей после выпуска из университета, но она так ни разу и не включала его. Груда лампочек и проводов. К нему даже колонки не подключены. Тим соединил нужные шнуры и перебрал ее музыкальную коллекцию. Много Мадонны. Джаза нет.
— Да, я знаю, — сказала она. — Даже неудобно как-то.
Принц — лучшее, что ему удалось найти. Если их отношения продержатся до Рождества, он заставит того парня из «Эппл» прислать ей «ай-под» и забить его хорошей музыкой. Присаживаясь рядом с ней, Тим подавил зевок, а она, устроившись боком, положила ноги ему на колени.
— Не спать! — воскликнула она, тряся его, и он согласно кивнул.
Здесь так чисто и тихо, что он отключился бы и проспал неделю, будь такая возможность.
Она скатилась с дивана и подошла к антикварному столу темного дерева, за который вряд ли заплатила сама: скорее, отец выписал чек, если только она уже не научилась ставить подпись в его чековой книжке. Из небольшого ящика она вытащила серебряную коробочку.
— Сигарету? — спросил Тим, теряясь в догадках о назначении коробочки и прикурив ей сигарету.
— У меня есть кое-что получше, — ответила она и подошла к нему с пакетиком кокаина, лезвием и серебряным плоским, похожим на ложечку крючком в руках. — Это антикварная вещица. В каком-то племени эфиопов этим чистили уши. Мать привезла его из благотворительной экспедиции. На самом деле ей нужен был повод отправиться в экзотический шоп-тур и накупить всякого дерьма.
Тиму хотелось возразить, что ничего не нужно, он предпочел бы сразу лечь в постель. Ну, может, бутылку вина распить. Но только не это. Завтра на «Ви-эйч-уан» у него выставление камер и пробы. Ему необходим отдых. Между тем Зо уже насыпала им четыре аккуратные дорожки, и Тим, отбросив колебания, взял из ее рук эфиопский сувенир. Она сделала музыку громче, и они начали танцевать, передвигаясь по гостиной, которая мгновенно превратилась в их личный ночной клуб, вознесенный над Пятой авеню. Абсолютно приватное заведение.
Взмокнув, запыхавшись, они упали на постель. Он начал целовать ее в шею и осторожно снял шелковую блузу, очень похожую на нижнее белье, которая с шелестом сползла на пол. Он не знал, кто стал основоположником моды носить нижнее белье как обычную повседневную одежду, но ничего против не имел.
— Хочешь ксанакс? — спросила она, подумав, что ему, наверное, надо бы успокоиться слегка.
Но кокс был качественный — гораздо лучше того, что он потреблял обычно. Ему было хорошо. Даже великолепно. Часы на прикроватной тумбочке показывали половину четвертого утра. Он слегка потянул ее за волосы, и она застонала, умоляя его продолжать. Она хотела его. Она даже заставила его надеть презерватив. Такая девушка, как Зо, никогда не поступит беспечно, как Даниэль. Он надеялся, что ее поведение не вызвано только воздействием наркотика. Тим вошел в нее, она впилась пальцами в его спину, прижимая к себе еще сильнее.
Уже полдень, а Тима нет на работе, и на мобильный телефон он тоже не отвечает. Блейку хотелось узнать, как прошли пробы на «Ви-эйч-уан», а заодно взять номер телефона для статьи, над которой он сейчас работал. Сегодня утром ему звонила соученица по средней школе — крайне странный был разговор. Она информировала его, что в Палм-Бич, в резиденции ее друга — наследника банковской империи, посещавшего принстонские ланчи отца, — служанка в шкафу нашла мертвеца. Если Блейк позвонит в полицию Палм-Бич, то история дойдет до прессы раньше, чем выйдет следующий номер «Манхэттен мэгэзин». Но если попросить телефонный номер этого парня у отца Блейка, непременно нарвешься на лекцию на тему «оставь моих друзей в покое». Это не привычная для его колонки тема, но ее можно раскрутить, если нарыть достаточно фактов. В теме много полезного. Деньги, власть и убийство — лучшие ингредиенты статьи, которую подхватят другие издания и которая станет билетом Блейка на телеэкран.
Наконец Тим позвонил ему и сообщил, что только-только вышел от Зо. Несмотря на то, что в его голосе проскальзывал намек на долгую и насыщенную событиями ночь, звучал он бодрее — словно отдохнул на выходных.
— На этот раз трахнул ее? — спросил Блейк.
— Показать видеокассету?
— Ты шутишь!
— Шучу.
Блейк понял, что Тим проспал пробы на «Ви-эйч-уан», но решил, что упоминать об этом сейчас не время. Может, телефон наследника банковской империи есть у Чарли?
— И да, я просрал эти идиотские пробы, — произнес Тим и без напоминания Блейка. — Дерьмо это все.
— А я думал, что тебе за участие собирались платить.
— Да, но ради телешоу пришлось бы оставить «Колонку А». Редактор не позволит заниматься всем сразу, потому что съемки проходят трижды в неделю после обеда, в том числе по пятницам.
Вместо ответа Блейк допил свой кофе одним громким глотком.
— Будь ты в постели с Зо Миллер, ты бы тоже все пропустил, — вполне искренне уверил Тим.
В подземке по пути на работу Кейт открыла «Дейли метро» и увидела фотографию Марко, сдавленного Крисом Флемингом и светской львицей Джульеттой Рид. Они в «Уолдорфе», на балу Ассоциации по борьбе с аллергией на продукты питания, которую Зо называла «благотворительным фондом в помощь богатеньким детишкам, страдающим аллергией на арахис».
Марко улыбался шире, чем другие повара. Все они были одеты в белые поварские куртки, и Марко выглядел так, словно волноваться ему не о чем и он даже не знает, что это такое — беспокойство. Сидящий рядом с Кейт мужчина читал ту же газету и задержался на странице с этой же фотографией. Ей хотелось рассказать случайному попутчику, что она видела этого сияющего фотоулыбкой человека сбежавшим с приема, медитирующим, хотелось рассказать все равно кому, что она знает персонажа светской истории не в плоском газетном, а в живом, трехмерном варианте.
