Велла Манн - Сколько стоит любовь?
Но мысль о стоящем в отдалении от других, глядящем сверху на город и предназначенном к продаже доме волновала и влекла вперед.
Увидев островерхое, в форме буквы А, строение, она пришла в еще большее волнение. Переднее крыльцо было не в лучшем виде, лестница просела, но кровля, пожалуй, могла продержаться без ремонта еще год-другой. А чуть ли не всю боковую стену, обращенную к Сноу-Сити, занимало огромное окно.
С того места, где она стояла, не было видно, есть ли мебель в комнате, которую она сочла гостиной. Судя по всему, за последнее время ни одна машина не проехала по дорожке, окружавшей дом. С легким замиранием сердца Сирена постучала в дверь и покричала. Ее голос эхом отозвался внутри.
Дом был сложен из цельных бревен и казался достаточно прочным, чтобы выдержать землетрясение. Крыльцо осело потому, что под ним не было фундамента. Но она с этим справится.
Она?
Сирена неторопливо обошла вокруг дома. Прижавшись лицом ко второму огромному окну, она увидела столовую, смежную с большой кухней. Еще она увидела две спальни с покрытым пылью паркетным полом и замечательную лестницу, ведущую, по-видимому, в мансарду. Дом не был большим, но благодаря удачной планировке и высоким потолкам в нем создавалось ощущение пространства.
Ни намека на мебель – только овальный ковер на полу в гостиной и повсюду нити паутины. По оборудованию кухни Сирена заключила, что дому не меньше двадцати лет. Ничего страшного, в кухне все можно сменить.
Кто будет его менять? Она?
Сирена еще раз прогулялась вокруг дома, отметив восхитительный вид внизу и треснутое кухонное окно. Было слишком много снега, чтобы понять, в каком состоянии двор и чем вымощена дорожка. Но ей пришло в голову, что кто бы здесь ни жил, он старался, чтобы дом вписывался в окружение. Между домом и лесом не было ни фруктового сада, ни газона. Но это ее не беспокоило. Ей нравилось, что лесные деревья подходят к самой двери ее дома.
Ее дома?
К тому времени, когда Сирена вернулась к машине, нос у нее посинел от холода. Она порылась в сумочке в поисках чего-нибудь, на чем можно было бы записать имя и телефон агента. Едва оказавшись в городе, она нашла телефонную будку и набрала номер.
– Я купила дом.
Герти отвернулась от женщины, с которой разговаривала, и, открыв рот, уставилась на Сирену.
– Что ты купила?
– Дом. – Сирене хотелось заплакать, закричать, спросить у Герти, не сошла ли она, Сирена, с ума. – Во всяком случае, я уже подписала бумаги. – Боясь утратить остатки храбрости, Сирена стала описывать дом.
– Это дом Хилверсов. Он пустует с прошлой осени, когда они решили, что он им не по карману. Такая жалость. Я знаю, они искали покупателя. Вы уверены, что поступаете правильно? – вмешалась в разговор посетительница.
– Конечно, нет, – призналась Сирена, стараясь сдержать подступавший смех. – Я сошла с ума? Не отвечайте. – Она в первый раз обратила внимание на приятельницу тети Герти. Это была высокая, сильная на вид женщина с пронзительными черными глазами, темными с проседью волосами. На ней была трикотажная рубашка с эмблемой местной средней школы. – Извините, – сказала Сирена, – я не хотела прерывать ваш разговор. Просто я… не знаю… – Она посмотрела на свои руки. – Меня трясет. Это хороший знак или плохой?
– Хороший, дорогая, хороший, – сказала тетя Герти и представила Сирену Бонни Палмер, директору школы. – Я давно уже хотела вас познакомить. Бонни хочет послушать о карьере твоего отца.
– Отца? – Сирена понимала, что она выглядит идиоткой, но она никогда не думала, что когда-нибудь вынет новенькую чековую книжку, выпишет чек и заключит настоящее деловое соглашение. Дом стоил меньше, чем она предполагала, потому что – как объяснил агент – подъездная дорога нуждалась в серьезном ремонте, а владельцы торопились с продажей. Ее рука достаточно твердо вывела подписи на немыслимом количестве бланков. Но теперь… Что она наделала?
Бонни Палмер что-то говорила.
– Платить мы можем только очень немного, но если вы серьезно решили здесь поселиться и знаете о театре столько, сколько обещает Герти, тогда мне вас послал сам Господь Бог.
Сирена не знала, что сказать. Она даже не понимала, о чем идет речь, потому что не слушала, занятая своими мыслями.
– Это бы продолжило нашу традицию. За все пятьдесят лет, что существует школа, мы ни разу не обходились без по крайней мере трех постановок в год. А теперь, когда в город идет новая жизнь, я думаю, это становится еще более важным. Я хочу, чтобы школьники ощущали себя частью общества. Но когда Тэлли сбежала с этим шофером грузовика…
– Тэлли?
– Тэлли Томпсон. Необыкновенная красавица. Но знаете, как трудно с молодежью. Они влюбляются, и все остальное перестает существовать. Конечно, я ее нисколько не виню. Такой красивый мужчина! И Тэлли было трудно уезжать, но остановить ее я не смогла. Вот почему все повисло в воздухе. Вы подумаете об этом, хорошо?
Сирена хотела попросить Бонни повторить все сначала. Но рядом стояла Герти и, широко улыбаясь, одобрительно кивала. Очевидно, Герти думала, что Сирена как нельзя лучше подходит… для чего? Для того, что хочет от нее директриса.
– Когда? – Сирена откашлялась. – Когда первый показ?
– О! – Бонни замахала руками и заулыбалась, но старалась избежать взгляда Сирены. – До него еще почти четыре недели.
Надо было ему сказать.
Эта мысль эхом звучала в голове Сирены, но Грейндж мог появиться в любую минуту, и ей надо было сосредоточиться на пироге с мясом и картофельном пюре.
Она в десятый раз проверила, не подгорает ли пирог, потом подошла к окошку, выходившему на автостанцию дяди Гэллама. Они с Герти предлагали ей остановиться у них, но три последних дня она провела в маленькой квартирке над станцией – ей хотелось собраться с мыслями. Сегодня была пятница, и она радовалась, что, когда приедет Грейндж, они смогут побыть наедине друг с другом.
Ее старания, кажется, не пропали даром: машина Грейнджа уже стояла под окном, а он вынимал чемодан из багажника. Вот он идет к лестнице, освещенный неоновым светом вывески, которую дядя Гэллам никогда не выключал. Шел снег, крупные снежинки кружились в воздухе. Грейндж остановился и запрокинул голову. Сирена улыбнулась, увидев, что он пытается поймать снежинку на язык, а когда он помахал ей рукой, ее улыбка стала еще шире.
Грейндж входил в дом.
– Я уж боялся, что не выберусь из города, – объявил он с порога. – Все забито транспортом. Никогда не думал, что в пятницу все начинают так рано разъезжаться.
Сирена стояла посреди комнаты, а ее сердце билось, как будто внутри ее звучал тяжелый рок. На Грейндже была его любимая одежда – старая трикотажная футболка и джинсы, в которых он выглядел просто великолепно.
