Джули Гаррат - Непостоянное сердце
— Хммм! Во всяком случае, больше меня. Я сам в таких делах ни в зуб ногой. В школе по литературе хуже всех был в классе.
— Да я как-то об этом и не задумывалась никогда…
— А знаешь ли фразу, которая начинается словами: «Небеса милосердны…»?
Ее словно изо всей силы ткнули кулаком в живот. Серена на мгновение закрыла глаза, ожидая, пока к ней вернется дыхание, потом сдавленно прошептала:
— Где ты это слышал?
— Да так, где-то. — Его рука упала с ее плеча. — Где — забыл. Засело в голове откуда-то.
— Мой отец любил приударить за женщинами, — глухо проговорила девушка, — но, подозреваю, он их ни чуточки не уважал. К слабому полу, как он выражался, отец всегда относился покровительственно, свысока, и при этом часто повторял: «Небеса милосердны в сравнении с любовью, обратившейся в ненависть; ярость ада ничто пред гневом отвергнутой женщины»[2]. То же самое он и мне процитировал напоследок, когда узнал, что я категорически против его намерения привести в Уинтерсгилл Мари.
Серена тревожно смотрела на Райана, но тот не знал, что ей ответить. И прятал глаза. Он отвернулся и, задумчиво покусывая губу, устремил взгляд на толпу народа, скопившуюся на берегу.
— Райан, — тихо окликнула она, — Райан, скажи, где ты это слышал и при каких обстоятельствах.
Он медленно повернулся и посмотрел ей прямо в глаза.
— Я же сказал, не помню. А если бы и помнил, какое это имеет значение?
С этими словами он кинулся вниз по склону, наобум щелкая фотоаппаратом, снимая все, на что падал взгляд. Серена осталась стоять.
Слова Райана ее не обманули. Он что-то знает, думала девушка. Может быть, кто-то рассказывал ему о Максе. Иначе зачем стал бы он упоминать это язвительное изречение, столь живо воскресившее в ее памяти события прошлого?
Серена поежилась. Она словно услышала голос из могилы, увидела призрак, неотступно преследовавший ее по пятам. Освободится ли она когда-нибудь от человека, которого боготворят все жители долины? И опять в голове зазвучали слова: «Небеса милосердны в сравнении с любовью, обратившейся в ненависть…»
Подходящая эпитафия на могилу Макса. Такую могла выбрать только дочь, отказавшая отцу в прощении. Ибо ни с чем не сравним был тот гнев, который вспыхнул в ней испепеляющим пламенем, когда отец предал ее, без сожаления променяв на Мари.
Темноволосая загорелая девушка смешалась с толпой людей, собравшихся на берегу у маленькой красной речки, которая, перекатываясь по камням, несла свои воды в море.
Ее взор то и дело обращался в сторону далекого южного склона, застроенного серыми домиками, и, когда она увидела его — он вышел из крайнего дома вместе со светловолосой девушкой, — ее губы дрогнули в улыбке.
Это был все тот же Райан, которого она знала и любила, и сейчас, наблюдая за ним, даже с такого расстояния, она чувствовала, как по телу разливается тепло. Он стоял, глядя на толпу, на лодки, и возился со своим фотоаппаратом. В этом весь Райан, думала она. Педант до мозга костей. Даже делая самый обычный снимок, он неизменно стремится добиться безупречно четкого изображения.
Она была уверена, что ее он не заметит. На таком расстоянии ее трудно выделить в толпе людей. Однако, если он спустится на берег, ей следует держаться настороже. Она не будет выпускать его из виду и тут же улизнет, едва он попытается приблизиться к ней.
Райан что-то говорил Серене. И, похоже, прогонял ее от себя. Странно. Совсем не в его натуре. Он всегда такой выдержанный. Она хмурясь наблюдала за ним. Райан, сделав несколько снимков, поспешил за Сереной. У нее болезненно защемило сердце, когда он, догнав светловолосую девушку, что-то сказал ей и притянул к своей груди. Но Серена смотрела ему в лицо и, как показалось Кирстен, давала ему хорошую отповедь.
Они вовсе не похожи на влюбленных…
Когда Серена и Райан спустились к узенькому мостику, перекинутому через красный ручей, Кирстен потеряла их из виду. Народу на берегу прибавлялось. Прибывавшие теснили Кирстен со всех сторон, стремясь встать так, чтобы лучше видеть церемонию. Девушка протиснулась из толпы на край: отсюда ей ничто не помешает при необходимости быстро удалиться. Она приехала в Кейндейл не для того, чтобы толкаться среди людей, а посмотреть на Райана. Она хочет убедиться, что с ним все в порядке. И если она заметит, что они с Сереной пара, тогда она покорится судьбе и оставит его в покое. Она вовсе не собирается портить ему жизнь.
Оступившись на каменистом берегу, Кирстен взглянула под ноги. Пляж был усеян мелкими гладкими камешками, обточенными прибоем. В некоторых зияли дырочки, образовавшиеся от трения о другие камни. Она нагнулась и подняла один камешек, восхищаясь его мраморным цветом и идеальной формой.
— Это камень удачи, — сказала стоявшая рядом блондинка средних лет. — Прибереги его, дорогая.
— Камень удачи?..
Кирстен взглянула в завораживающе голубые глаза женщины, которая и внешне, и по манерам резко отличалась от выносливых суровых обитателей Кейндейла. Бледно лиловый плащ, цветастый шарф такого же оттенка, элегантные туфли на высоких шпильках, лицо с идеально наложенным макияжем, — все выдавало в ней человека постороннего, чуждого маленькой кейндейлской общине. Но, наверно, у нее есть какая-то причина быть здесь, решила девушка.
Женщина поднесла к ладони Кирстен свою руку в тонкой перчатке и изящно постучала пальчиком по лежавшему на ней камешку.
— Рыбаки цепляют такие камешки на корму своих коблей, чтобы им сопутствовала удача. Вон те лодки — кобли — сейчас будут освящать. Ни один житель Кейндейла не выйдет в море на лодке, которая раз в год не получила благословения.
— Вы где-то здесь живете? — поинтересовалась Кирстен, на некоторое время позабыв о цели своего визита.
Женщина глянула на высокую скалу, стоявшую у них за спиной.
— Вон там, за вершиной скалы. Примерно в миле или чуть больше от Кейндейла.
— И вы пришли сюда пешком?
— Нет, конечно, дитя мое. Меня племянник привез на своей машине. Я уж так далеко не хожу сама. А ты как здесь оказалась? Чувствуется, что ты привыкла к более теплому климату. Австралийка, судя по выговору.
Кирстен удрученно рассмеялась.
— Ну да, с моим загаром и акцентом я, конечно, ни для кого не загадка. Я приехала сюда с сестрой. Мы остановились в городке под названием Райвлин. Мы с ней всегда мечтали попутешествовать по Англии.
На пристани установили принесенный из часовни современный орган размером с пианино. Зазвучала мелодия гимна моряков.
— Надо петь?
Женщина тихо засмеялась и извлекла из кармана маленький сборник церковных гимнов.
