Дженнифер Крузи - Ловкие женщины
— Она все еще замужем за тем сукиным сыном? — поинтересовался Роберт.
— Нет. А Стюарт сукин сын?
— Наглый поганец. Глуп как пробка. Если бы я мог пристегнуть его к этому делу, уж поверьте, постарался бы, но ничего не вышло.
— Так кто же убил?
— Понятия не имею, — вздохнул Роберт. — Никаких улик. На ее руках даже остались следы пороха. Моей единственной надеждой были бриллианты, но их так и не нашли. Значит, дочь развелась со слизняком? Вот и хорошо. Мне она понравилась.
— Марджи? Нет. Семь лет назад Стюарт украл у «Огилви и Дайсарта» что-то около миллиона и смылся.
— Этот кретин что-то украл? — удивился Роберт. — Не может быть. Да он не способен перевести деньги с собственного счета!
— В самом деле? А вот это интересно. В «О и Д» уверены, что это он.
— В таком случае ему кто-то помог. И весьма основательно. У него был сообщник?
— Установить не удалось. Нам не поручали это расследовать.
— А вы проверьте, — посоветовал Роберт. — За его спиной скорее всего кто-то стоял и подсказывал, что делать. Но сейчас это не так важно. Значит, у вас личный интерес в деле Огилви?
Гейб подумал, не уклониться ли от ответа, но неожиданно для себя признался:
— Мой па был другом Тревора. Думаю, он что-то знал. Но отец умер в восемьдесят втором и унес тайну с собой в могилу.
— Маккена, — протянул Роберт. — Мы не допрашивали никого по фамилии Маккена.
— Может, его вызывали позже, — предположил Гейб. — Не знаю.
— Или не хотите знать, — уточнил Роберт.
— Мой отец не заслуживает пустых подозрений.
— Если боитесь копнуть глубже, значит, считаете его виновным.
— Что-то в этом роде, — сказал Гейб, чувствуя себя последним подлецом.
Они распрощались. Скотт проводил его до машины.
— Слушайте, если понадобится помощь, позвоните мне.
— Спасибо, — удивился Гейб.
— Знаете, старик хочет быть в курсе.
— Потрясающий старик, ничего не скажешь. — Гейб кивком показал на гараж. — Самый лучший в мире.
Скотт с легкой завистью оглядел «порше»:
— Отличная машина. Какой год?
— Семьдесят седьмой.
Глаза Скотта чуть сузились.
— Выпущен за год до самоубийства Хелены. Есть какая-то связь?
— Тревор продал его отцу за доллар через две недели после смерти Хелены.
Тревор присвистнул:
— Когда вы узнали?
— Неделю назад.
— Плохая неделя, — покачал головой Скотт.
— И лучше не становится, — согласился Гейб.
Вечером, пока Райли и Гейб обыскивали кухню, Сюз и Марджи помогали Нелл распаковывать вещи.
— Так что они опять ищут? — спросила Сюз.
— Сами не знают. — Нелл протянула ей очередной фарфоровый раритет, завернутый в пластиковую упаковку. — Они считают, что все поймут, как только найдут.
— До чего же волнующе! — воскликнула Марджи. — Детективы. Подумать только!
— Ха! — Сюз развернула упаковку и застыла в изумлении. В ее руках оказалась маленькая белая чашка на человеческих ножках в голубых носочках в горошек и черных туфельках. Марджи держала еще одну такую же, только носочки были в черную полоску, а туфельки — желтые. — Это еще что такое?
— «Уокин веа»[18]. Авангардный фарфор семидесятых. Я и забыла, что у меня он есть, пока мы при разводе не позвали оценщика, а когда пришло время делить фарфор, я не смогла с ним расстаться.
— В жизни ничего подобного не видела, — сообщила Марджи. — А ведь в семидесятых я была в курсе всех современных веяний.
— Сервиз английский, — пояснила Нелл, разворачивая сахарницу с длинными скрещенными ногами в огромных желтых туфлях. — Если помните, моя ма была англичанкой. Мы ездили к ее родным каждый год, недели на две. Эти штучки показались мне ужасно смешными, вот тетка и бабушка и начали посылать их мне на дни рождения и Рождество.
Сюз достала чашечку с расставленными, словно на бегу, ногами.
— А это называется «Раннин веа»[19], — улыбнулась Нелл, но тут же испуганно встрепенулась, услышав грохот на кухне. — Где Марлен?!
Такса подняла с кушетки длинную узкую головку, явно надеясь на угощение. Нелл ее разочаровала:
— Проверка слуха, деточка.
Марлен вздохнула и сунула нос в мягкий плед.
Сюз поставила чашку на пол рядом с собой. Чашка, казалось, вот-вот сорвется с места.
— Просто чудо! Они все такие?
— Носки и туфли разного цвета. Думаю оставить их на кухне, если, конечно, после сегодняшнего у меня будет кухня. — Нелл развернула чайник с полосатыми носочками и черными туфельками с перепонками. — Горка забита «Клариссой» и «Сузи».
— А на кухне есть место? — спросила Марджи.
Нелл нахмурилась:
— Не знаю. Если повесить полку…
— У Хлои в «Кап» очаровательные полочки, — объявила Марджи. — Она застелила их пластиковыми салфетками, салфетки ну просто как настоящие кружевные…
Пока Марджи заливалась соловьем, Сюз развернула остальную посуду: чашки, чайники, сахарницы и сливочники. На дне коробки она нашла семейный фотоальбом Нелл и подала владелице, но Марджи перехватила и начала листать. Сюз выстроила в ряд «бегущие» рюмочки для яиц и засмеялась. Рюмочек оказалось девять: в полосатых носках, в шахматную клетку и в горошек, все мчались к невидимой цели.
— Нужно переснять эти фото, — заметила Нелл. — Джейсу тоже нужен альбом.
— Так где продаются эти рюмочки? Мне тоже хочется, — проныла Сюз.
— Англия. Лавки антиквариата и «секонд-хэнд». Иногда аукционы в Интернете. Там они выставляются на продажу довольно часто.
— Дорого?
— Обычные рюмочки для яиц — тридцать — сорок долларов. «Бегущие» — немного дороже. Может, пятьдесят.
— Пятьдесят долларов за яичную рюмочку? — изумилась Марджи.
— Хочу поставить их в мою горку с фарфором! — Сюз обвела пальцем широкую гладкую кромку чашечки. — Не хочу уродский «Споуд».
— Можешь забирать, — предложила Нелл. — Считай это подарком на будущий день рождения.
— Нет, это слишком дорого, — отказалась Сюз.
«Если она найдет работу, то сможет сама заплатить за рюмочки», — подумала Нелл.
В кухне что-то грохнуло. Детективы трудились не покладая рук.
— А можно покупать по одной? — спросила Сюз.
— Конечно. — Нелл слегка удивилась. — А то возьми сейчас все, деньги отдашь потом.
— Нет, я хочу их заработать. По одной.
— «Дайсарт Споуд» — великолепный фарфор, — проворчала Марджи. — Не понимаю, почему…
— Хочешь его? — обрадовалась Сюз. — Он твой.
— У меня есть моя «Дизет роуз». Но этот чудесный синий цвет твоего фарфора…
— А ты когда-нибудь приглядывалась к узору?
Сюз подняла рюмочку с лиловато-розовыми туфельками, и ее сердце забилось быстрее. Носочки со светло-голубой каемкой… До чего же здорово будут выглядеть бегущие ножки среди чертова «Споуда»!
