Квест на троих (СИ) - Смирнова Ольга Викторовна

— Кого — нас?

— Меня и Егора.

— От Егора ни разу не слышала плохих слов в свой адрес. Я напрягаю скорее тебя и ваших жен. Успокойтесь. Я действительно не претендую на наследство семьи Заровых.

— Все так говорят. Насколько ты моложе моего отца? Лет на пятнадцать? Рассчитываешь отхватить кусочек и потом ещё пожить припеваючи? Последний шанс?

— Я моложе Глеба Марковича только на три года, — с трудом сдерживаясь от закипания, ответила Евгения.

Борис снял руки со спинки скамейки и развернулся.

— Что?

— Что слышал. Клиника Грача творит чудеса. Вот и весь секрет.

Борис помолчал, пристально разглядывая Евгению.

— Взрыв мозга. Раньше отец не подпускал к себе женщин старше двадцати пяти лет. А сейчас у него почти ровесница. В мире что-то случилось? Я пропустил вхождение Земли в чёрную дыру?

— Расспроси Глеба Марковича. Если он сочтёт нужным, то расскажет о наших отношениях.

— Только не говори, что между вами ничего нет. Просочились сплетни, что ему прекратили доставлять девиц.

— Борис, ты перешёл все границы. Я начинаю сомневаться, что ты представитель высшего социального слоя. Не забывай, что я значительно старше тебя. У меня сын почти одного возраста с Егором. И ещё. Я могу понять попытку унизить меня, но ты и Глеба Марковича унизил.

Евгения посмотрела на него иссушающим взглядом. Уже хотела подняться, чтобы уйти от дальнейшего разговора, как на площадке появилась Галина Игоревна.

— Евгения Викторовна, Борис Глебович, через двадцать минут нас приглашают на обед в малую столовую.

Евгения встала.

— Да, Галина Игоревна, пойдёмте. Детям надо помыть руки, умыться и переодеться.

Она с облегчением занялась детьми. Помогла няне собрать их вместе и повести к дому. Галдящей стайкой они ввалились в нижнюю гостиную и потопали по лестнице в детский блок. Борис, оставшись внизу и засунув руки в карманы, провожал их взглядом, пока все не скрылись в арке коридора.

Удивлению Евгении не было предела, когда Борис отодвинул для неё стул у обеденного стола и назвал по имени-отчеству.

Каждый взрослый сел рядом с одним из детей. За Машутой приглядывала Евгения. За Игнатом — отец, за Ксенией — Галина Егоровна. За столом почти не разговаривали. А после обеда детей уложили спать. Уснули они быстро: Машута привыкла к дневному сну, а дети Бориса ещё и устали после дальней дороги.

Евгения вышла из детской Игната и увидела в игровой Бориса, стоящего у окна со сцепленными сзади руками. Он обернулся на звук шагов и направился к ней.

— Я хочу извиниться за своё поведение, Евгения Викторовна. Разговаривал неподобающим образом. Но ваше присутствие здесь всё равно считаю неуместным.

— Извинения приняты, Борис Глебович. А всё остальное — ваше право. Простите, но я хочу отдохнуть.

Она ушла в свои комнаты и с облегчением вздохнула. Подошла к зеркалу. Ну, Грач... Неужто её можно принять за сорокалетнюю женщину? Да ладно... Порадовало не только это, но и то, что от Бориса будет меньше как прямых, так и завуалированных оскорблений.

Но почти сразу вернулись мысли о предстоящих пяти днях. Поморщилась. Надо, уехать насовсем, чем ломать себя и подчиняться воле какого-то Алекса. Потому что если останется, но откажет Глебу в помощи, то будет чувствовать себя ещё сквернее...

Евгения прошла в гардеробную, достала с верхней полки свою дорожную сумку, в которой так и осталась часть её вещей. Забрала из гостиной детские подарки и, упаковав их в коробку, положила в сумку. Нашла на вешалах одежду, в которой приехала в особняк, и перевесила на видное место. Остался только ноутбук... и сборы будут закончены...

Чуть постояв, Евгения осела прямо на пол рядом с сумкой. При мысли о том, как воспримет её уход Глеб, ей стало не по себе. А ещё возникло предчувствие пустоты в собственной душе. Той беспросветной пустоты, которую уже когда-то пережила и возвращения которой боялась, кажется, больше, чем двух мужчин рядом с собой. И это она ощутила очень остро, до боли в груди. Единственное, что утешало — это встреча с детьми. Встреча с Никиткой, по которому жутко соскучилась.

Евгения приняла душ и добралась до кровати.

— Господи, что же мне делать? Подскажи...

Подсказки с небес не дождалась и уснула.

Разбудили на традиционный чай, после которого она снова возилась с детьми, но в этот раз в игровой комнате. Гоняли паровоз по рельсам, катались на мини-карусели, строили за́мок из огромных кубиков, рисовали. А ещё устроили весёлые гонки на велосипедах по самым длинным коридорам особняка. Видел бы это безобразие Глеб!

Вечером, после читки сказки детям, Евгения еле добрела до своей комнаты. Пока переодевалась в гардеробной, взгляд то и дело натыкался на собранную сумку, и каждый раз сердце охватывало жаром.

Заставила себя принять душ и на удивление быстро уснула, едва укрывшись одеялом.

А проснулась от поцелуев Глеба на кровати под камерой. Прижалась к нему и ощутила не просто тепло от тела мужчины, а тепло родного очага. Будто она дома. У себя дома. И захотелось ещё раз признаться в любви, но спазмы в горле остановили. А потом мужские губы покрыли её поцелуями, и стало уже не до признаний вслух. Вместо неё заговорила страсть.

Почти весь следующий день Евгения занималась детьми. Борис работал с отцом. Встречались в столовой, а после полдника Глеб повозился с внуками в игровой комнате. Надо было видеть широко раскрытые глаза Бориса, когда к ужину Ксения выехала на плечах деда, держась за его волосы.

А утром гостей накормили завтраком и проводили. Машута разревелась, но Глеб пообещал, что она через пару недель приедет ещё раз. На том её слёзы и высохли. Два внедорожника выехали за ворота, а Евгения мысленно попрощалась с девочкой. На всякий случай.

И в особняке воцарилась прежняя тишина.

День проходил за днём. По вечерам к ним приезжал Грач. Говорили о чём угодно, только не об игре и условиях Алекса. Но напряжение не проходило, хотя каждый из них пытался спрятать его за вежливой улыбкой, словами и жестами.

Но когда взгляд Евгении падал на собранную сумку, глаза начинали кипеть от едва сдерживаемых слёз, а сердце уже обдавало не жаром, а пробивало болезненной молнией.

— Осталась всего одна ночь, Евгения. Но, похоже, решение тобой уже принято. Мне доложили, что ты собрала сумку, — тихо проговорил Глеб. — Когда закончится вся эта эпопея с передачей бизнеса, я приеду за тобой. Пообещай, что будешь ждать меня и не выскочишь замуж за первого встречного.

На лицах всех троих мелькнула и тут же скрылась лёгкая, но грустная улыбка.

Они опять сидели у костра над обрывом. Немного поиграли на гитарах, но без настроения. Даже вино не помогало. Евгения сидела опустошённой, а мужчины не могли пойти на то, чтобы ломать её уговорами. Каждый чувствовал себя мерзопакостно.

— Хорошо, я согласна, — прошептала она и отвернулась от мужчин, чтобы те не заметили её унижения и слёз.

Глеб пересел на покрывало, притянул к себе Евгению и, не стесняясь Грача, губами снял слёзы с её глаз. А потом она спрятала лицо на его груди и замерла.

Вадим взял в руки гитару и запел. Уютное потрескивание костра, волшебное звучание струн и приятный голос будто погладили душу мягким пёрышком. А её волосы гладил Глеб.

— Простишь ли ты когда-нибудь меня, Женька? — прошептал он в наступившей после последних аккордов тишине.

Глава 24. Первая из пяти

Её бил озноб. Успокаивало лишь осознание того, что одним из мужчин будет Глеб. Она обязательно узнает его и сконцентрируется только на нём. В фиолетовую комнату прошла через тайный ход, по которому добиралась до синей спальни. Третьей дверью на площадке оказалась дверь сюда.

Хоть Глеб и показал фиолетовую комнату заранее, Евгению слегка передернуло. Она подошла вплотную к кровати, села на краешек и стала ждать, нервно перебирая пальцами кружева пеньюара.