Хуан Бонилья - Нубийский принц
— А твой хваленый клиент может повернуть время вспять и изменить прошлое? — спросил Бу, невольно подсказав мне весьма убедительный аргумент.
— Повернуть время вспять никому не под силу, но мы втроем можем изменить будущее: заказчик, который выбрал тебя, я, потому что нашел тебя и говорю с тобой сейчас, и ты сам, ведь только ты можешь решить, как будет лучше для тебя.
Вместо ответа нубиец заговорил о своей деревне, и я испугался, что он примется рассказывать очередную легенду о своих великих предках. Но Бу сказал, что каждую ночь просит богов вернуть его в родное селение, в те годы, когда он был мальчишкой, у которого не было никаких забот, кроме как присматривать за стадом и разрисовывать лицо сажей перед праздником, когда все было известно заранее, и тому, кто честно выполнял свои обязанности, не приходилось беспокоиться о завтрашнем дне. Поутру, просыпаясь на отсыревшем от пота матрасе, окруженный шумом и вонью чужого города, он спрашивал себя: что я здесь делаю? Но его деревни давно уже не существовало, не было ни мальчишек-пастухов, ни праздничных масок, а под соломенными крышами хижин жили только призраки убитых во время последнего рейда: все погибло, ушло без возврата, и ему некуда было возвращаться. Есть ли на свете средство от такой тоски?
— Не одному тебе некуда возвращаться. — Я вспомнил, что мои родители умерли, но не стал говорить об этом вслух: мне не хотелось услышать от Бу: “Мои тоже”. У всех умерли родители, все мы бедные сиротки, что уж тут поделаешь.
Дождь расходился все сильнее, и в баре прибавлялось народу. Стражи Бу не спускали с меня глаз, их взгляды жгли мне спину. “Ну и дождина зарядил”, — проговорил один из посетителей. Другой отозвался: “Только этого нам не хватало”. Я вспомнил жабий дождь из “Магнолии” и как мама укрыла меня одеялом, когда я начал рыдать оттого, что, совсем как нескладный персонаж этого фильма, не знал, кому отдать свою любовь. С гор по спускавшимся к морю улицам побежали широкие ручьи, смывавшие горы мусора, до которых не успели добраться грузовики, так что у городских служб должно было прибавиться работы. По щекам Бу скользнули алые блики от промчавшейся мимо пожарной машины. Казалось, яркая вспышка не только озарила лицо нубийца, но и проникла в его мозг, потревожив и смешав самые сокровенные мысли.
— Пошли, — сказал он.
Сначала я решил, что Бу предлагает перебраться в другой бар: чертовски скверная идея, если учесть, что творилось на улице. Однако, увидев в глазах нубийца ровное холодное пламя, я вдруг понял, что он принял мое предложение. Охранники меня не слишком волновали. Они, конечно, потащились бы за нами, но мы могли взять такси, а в их карманах едва бы нашелся хоть один евро, чтобы тоже поймать машину и броситься в погоню. Поднимаясь на ноги, я решил отправиться прямиком в аэропорт, а перед вылетом позвонить Лусмиле и сообщить ей, что игра окончена, а трофей находится в моей охотничьей сумке. Однако выйти из бара не представлялось возможным: дождь уже не лился с неба, не стучал по асфальту, а стоял сплошной завесой. Мостовая превратилась в бурный поток, несущий мириады отбросов. Доверху набитый мусором черный мешок, из которого торчала банановая кожура, попал в водоворот у светофора и лопнул, его содержимое разлетелось во все стороны. Я умолял Бу хоть немного переждать, но он шагнул за порог с высоко поднятой головой, словно стихия не могла причинить ему никакого вреда. Не пройдя и десяти метров, он вымок до нитки. Охранники не двинулись с места, уверенные, что негр не уйдет далеко. Скорее всего, они начали тревожиться, когда я направился вслед за Бу, изо всех сил стараясь не потерять его из вида, уберечь “лейку” от воды и не шлепнуться в бурлящий поток. Воды было мне по колено. Приметив поблизости зеленый огонек такси, я окликнул Бу. Мы уселись в машину, однако водитель не мог тронуться с места, со всех сторон зажатый другими автомобилями. “Лучше выходите, — проорал таксист, — нам отсюда не выбраться, кажется, где-то трубы прорвало”. Он говорил дрожащим от страха голосом, словно умоляя нас не бросать его в этом ужасном месте. Нечистоты победно шествовали по городу: такое зрелище, безусловно, стоило увековечить, но мне не хотелось рисковать камерой. Таксист включил радио и переключал каналы до тех пор, пока я не попросил его оставить диктора, скорбным голосом вещавшего о том, что Комиссия по чрезвычайным ситуациям рекомендует гражданам не покидать дома.
— Даже если дом начнет рушиться вам на голову, — буркнул водитель, подпортив свой циничный комментарий неловким смешком.
Патрульные машины и “скорые” застревали на запруженных машинами улицах. Вода, а вместе с ней и мусор, все прибывала, рождая элегическое настроение у многочисленных стихотворцев, наблюдавших за потопом из окон городских кафе. Автомобили то и дело задевали друг друга, но никто не решался продвигаться вперед, рискуя оказаться подхваченным мощным потоком, потерять управление и пропасть в водовороте. С тех пор как начался ливень, не прошло и получаса, но казалось, будто с неба льет уже который день. Нубиец скрючился на сиденье, сжав зубы, его глаза были полны ужаса, губы непрестанно двигались. Бу молился, и его молитва сливалась с заклинаниями диктора, который, казалось, готов был призвать граждан, в особенности тех, кто оказался вдали от дома или в ветхом жилье, расположенном на горных склонах, уповать на Бога, ибо спасать их никто не собирался, по крайней мере до тех пор, пока в городе не установится подобие порядка. А это не представлялось возможным, пока не кончится дождь. Между тем на небе не наблюдалось даже намека на просвет. Подумать только, теперь, когда я разыскал Бу и убедил его поехать со мной, в дело вмешалась стихия. Напор воды возрастал, и оставаться на месте становилось все опаснее. Я чувствовал: еще немного, и нам вообще не выбраться. Вспомнив, что по дороге в парк магнолий мне попалась алая вывеска, обозначавшая вход в метро, я спросил у таксиста, можно ли добраться отсюда до аэропорта.
— Поезд отходит каждые десять минут, — ответил тот. — Если он, конечно, не превратился в подводную лодку. Вход на соседней улице, так что если пробежитесь, есть шанс попасть на место живыми и невредимыми.
Я вылез из такси, даже не взглянув на Бу. Чтобы нащупать тротуар, мне пришлось несколько раз по щиколотку погрузиться в огромную лужу. Вскоре нубиец обогнал меня. Он шагал по воде легко и твердо, словно посуху. Когда я добрался до лестницы, ведущей в метро, Бу уже покупал билеты. На перроне, мокрые до нитки, мы оглядели друг друга и расхохотались. Я вспомнил о Лусмиле и решил ей позвонить. Сначала албанка мне не поверила, потом попросила дождаться ее в аэропорту.
