Хуан Бонилья - Нубийский принц
Я улыбнулся, не зная что сказать. Слово “петь” можно было с легкостью заменить на “драться”. Я принялся разглядывать костяшки собственных пальцев, потому что не мог вынести обжигающий взгляд нубийца. Тот продолжал:
— Скоро здесь у меня не останется соперников и меня перевезут в другое место, где меня еще не знают, и будут ставить на моих противников.
Я предложил Бу попытаться вообразить нашего клиента. Он мог оказаться владельцем рекламного агентства и сделать из нубийца безымянную модель, красота которой сведет с ума весь мир. Или старушкой — собирательницей произведений искусства, с годами пришедшей к выводу, что самое совершенное творение — это человеческое тело, которая поставит нубийца на пьедестал у себя в гостиной, прикрыв ему причинное место фиговым листком, чтобы ее подруги, попивая чай, бросали на живую статую завистливые взгляды. Такая идея Бу понравилась, и он снова улыбнулся. Впрочем, это могла быть красивая женщина, уставшая от измен и порока и решившая познать новый мир в объятиях страстного, простодушного, чистого душой дикаря. Так или иначе, у Бу всегда оставалась возможность пойти на попятный. Владельцы клуба “Олимп” приняли бы модель, способную приносить им тысячу евро за сеанс, с распростертыми объятиями. Бу спросил, о каких сеансах идет речь и чем ему придется заниматься в благодарность за спасение. Святая простота. Я сказал все как есть. Сексом. За очень большие деньги. Многочисленные клиенты Клуба покупают любовь за деньги. Только с женщинами, заявил Бу. Я заверил его, что это можно устроить: администрация иногда идет навстречу перспективным моделям, и, хотя в этом случае он будет зарабатывать значительно меньше, никто не заставит его делать что-либо против его воли. И все же сначала Бу стоит встретиться с заказчиком, а если там что-то не сложится, что ж, тогда добро пожаловать в Клуб. Нубиец бросил на стол пригоршню семечек и проговорил:
— Я расскажу тебе одну историю. Эту историю мне рассказал мой дед. В моей деревне все деды рассказывают ее своим внукам. Такой у нас обычай.
Я приготовился слушать, чувствуя затылком тяжелые взгляды телохранителей и наслаждаясь затянувшимся спокойствием в паху.
— В стародавние времена, когда мир еще был плоским и висел над пропастью, на дне которой обитают мертвые, белые охотники под покровом ночи пробрались в деревню и похитили самого красивого мужчину. Даже вооруженные до зубов стражи не смогли им помешать. Мой дед тогда был ребенком, а похищенный был его отцом. Хотя каждый ребенок в нашей деревне думает, что похитили отца именно его деда. Белые люди забрали его, и никто не знал почему: то ли собирались убить за какую-то провинность, то ли сделать рабом. Но мой дед каждую ночь видел своего отца во сне. Он словно смотрел телевизор, хотя понятия не имел, что это такое. Похищенного вместе с другими воинами посадили на корабль, по дороге остальные пленники умерли, и в живых остался только отец моего деда. Его посадили в клетку вместе с обезьяной. Это был зверинец. Каждый день тысячи людей приходили поглазеть на деда моего отца. Однако многим казалось несправедливым, что с воином обращаются таким образом. Тогда хозяин зверинца, купивший моего прадеда у белых охотников (охотников на людей вроде тебя), стал выпускать его из клетки по утрам, пока не было посетителей, чтобы он мог гулять по всему зверинцу. По ночам прадед возвращался в клетку и засыпал на соломенной подстилке. Но публика снова была недовольна: теперь она требовала, чтобы воина опять посадили под замок. Толпы людей приходили в зверинец только для того, чтобы поглазеть на негра, они ходили за ним по пятам, преследовали и загоняли, не давая спрятаться. Воину пришлось защищаться, он бросился на своих мучителей и заставил их бежать, но самый смелый из них не пожелал отступить, сцепился с моим прадедом, и тот убил его двумя страшными ударами. Друзья погибшего отправились в зверинец, чтобы расквитаться с воином. Мой дед каждую ночь видел сны о том, что с ним происходило, и можно было не сомневаться, что отец точно так же видел сны о нем. Дед видел, как люди с ружьями ворвались в зверинец, но его владелец сжалился над воином и спрятал его. Потом он отправил моего прадеда на бутылочную фабрику в дальнем поселке, затерянном посреди пустоши. Но весть о том, что негр убил человека, долетела и туда, и остальные рабочие решили с ним расправиться. Они окружали воина стаями по шесть-семь человек, и он мало что мог поделать. Прадед переломал кости одному, своротил нос другому, но выстоять один против всех он не мог, и его нещадно избивали. Однажды утром он понял, что больше этого не вынесет. В тот день мой прадед подстерег своих обидчиков по одному, застал каждого врасплох и превратил в кровавое месиво, а потом поднялся на крышу фабрики и, широко раскрыв глаза, бросился вниз. В тот момент мой дед проснулся и с тех пор больше не мог сомкнуть глаз никогда-никогда.
Послышался раскат грома, и кто-то громко прокомментировал: “Будет ливень”. Словно по команде, зазвучала старая как мир мелодия дождя, бьющего об асфальт. “Нам с этим мусором только дождя для полного счастья не хватало”, — проворчал официант. Я молчал, подавленный суровой исчерпывающей моралью нубийской легенды, которой мне было нечего противопоставить. А тут еще и зуд вернулся.
— Всякий раз, когда я бью белого, я вспоминаю своего прадеда, вспоминаю о том, как он умер, как белые люди посадили его в клетку на потеху своим детишкам. Тебе этого не понять, — сказал Бу. Бар начал заполняться прохожими, искавшими спасения от дождя.
Я собрался с силами и заговорил:
— Я хочу помочь тебе освободиться от этой истории, точнее, от ее конца. Пропуск в лучшую жизнь, в мир, где тебя будут уважать, ценить, вожделеть, достойно оплачивать твою работу. Ты сможешь сам определять сроки, например, сказать: мне хватит трех лет, чтобы скопить достаточно денег и покончить со всем этим. Вот что может дать тебе Клуб, если ты, конечно, не захочешь остаться у заказчика.
Я и сам понимал, какой жалкой получилась моя возвышенная речь, но что мне оставалось делать. На самом деле мне хотелось сказать: поднимайся, Бу, нам пора валить отсюда, пошло оно все, и бои, и дождь, и мусор, и хренов клуб “Олимп”, я помогу тебе, отвезу, куда ты скажешь, сделаю все, что ты хочешь, только доверься мне. Как будто это и вправду было так просто, как будто я мог превратиться в волшебную лампу, потерев которую любой человек — или по крайней мере тот, кто мне понравился, — мог исполнить свои самые сокровенные желания.
— А твой хваленый клиент может повернуть время вспять и изменить прошлое? — спросил Бу, невольно подсказав мне весьма убедительный аргумент.
