Кейт Фернивалл - Содержантка
— Несколько недель?
— Да. Я кое-как вливал в тебя воду и жидкий суп, но больше ничего.
— Недель… — Это слово застряло в сознании Алексея.
— Да, прошло уже почти три недели. У тебя была лихорадка. Я несколько раз подумывал, что ты уже не выкарабкаешься. — Константин хлопнул ладонью по столу. — Но ты, наверное, сделан из доброго крепкого дуба, как и моя «Красна девица». — Рыбак рассмеялся.
Смех отозвался пульсирующей болью в голове Алексея, и тот закрыл глаза, чтобы удержать мысли.
Запах жареной рыбы наполнил пыльную каюту, перебив даже запах керосина. Ели молча, все внимание Алексея было сосредоточено на вилке, потому что оказалось: орудовать ею не так уж просто. Константин наблюдал за гостем, но не вмешивался. Когда с едой было покончено и в руках у них снова оказались чашки с кофе, Алексей оперся спиной о стену и окинул хозяина внимательным взглядом.
— Почему ты помог мне?
— А что мне было делать? Выбросить тебя за борт, как тухлую рыбу?
Алексей улыбнулся, хотя ощущение у него было такое, будто все мышцы лица одеревенели.
— Кто-нибудь другой так бы и поступил. Со сталинской системой доносов люди стали бояться незнакомцев.
Константин улыбнулся в ответ.
— Я был рад, что у меня появилась компания.
— А где мы сейчас?
— Спустились вниз по реке.
— На юг от Фелянки?
— Да.
— Как долго мы плывем?
— С того дня, как я тебя подобрал.
— Три недели. Черт!
— Тебе надо в другом направлении?
— Да. Мне нужно вернуться в Фелянку.
Константин отвел взгляд, и возникла некоторая неловкость, из- за чего Алексей почувствовал себя неблагодарным. Рыбак выдвинул ящик стола, достал из него небольшой нож и кусочек древесины и принялся что-то вырезать, сосредоточенно сдвинув брови.
— Зачем тебе в Фелянку?
— Есть одно дело.
Константин поднял глаза на Алексея.
— Девушка, наверное?
— Девушка, но не в том смысле. У меня там сестра. Она осталась в Фелянке.
— Ну, если сестра, можно не спешить. Сестра может и подождать.
Сможешь, Лида? Ты сможешь ждать?
Лиде пришлось ждать. Несмотря на то что она каждый день приходила в кассу, прошло две недели, прежде чем ей удалось заполучить место на поезд до Фелянки. Больше всего ее удивило то, как спокойно прошли эти дни. Она ожидала, что будет не находить себе места, станет в отчаянии и волнении метаться по улицам, но ничего подобного… Она просто спокойно сидела. На платформе станции, в парке, в гостиничном номере.
Она приучила себя сохранять спокойствие.
Когда поезд наконец прибыл, ее купе уже было забито, но на этот раз здесь было больше женщин, чем мужчин. Говорили все больше о пустых магазинах и о хлебных очередях. Перед тем как зайти в вагон, Лида заметила группу заключенных, которых по одному заталкивали в багажный вагон. Охрана была настолько серьезной, что нечего было и думать, чтобы даже близко подобраться к ним. Их головы были обриты, чтобы не разводить вшей. Лида была потрясена. Она не могла себе представить папу без его вьющихся огненных волос. Такая картина просто не укладывалась у нее в голове. Она обратила внимание на сидевшую рядом девушку с худым нервным лицом, которая тоже ехала одна. Она была примерно одного возраста с Лидой, но из- за своей хрупкости выглядела несколько моложе. Лида достала свернутый конусом пакет семечек, который бросила ей в сумку Елена, и протянула соседке.
— Хочешь? — спросила она.
— Да. — Девушка отсыпала пригоршню. — Спасибо.
— Далеко едешь?
— В Москву.
— Неблизкий путь. Но тебе, наверное, очень хочется там побывать?
— Да. Понимаешь, я победила в соревновании у нас на заводе. Мы медные горшки делаем, и я быстрее всех сдала норму. Меня теперь должны медалью наградить.
Лида поморгала удивленно.
— За это дают медали?
— Нуда, конечно. Рабочих всегда награждают за старание. Иногда даже сам товарищ Сталин! — Ее юные глаза заблестели от восторга. — Все будет происходить в Зале героев. Там будет целая торжественная церемония.
— Поздравляю. Твоя семья, наверное, очень гордится тобой.
— Да… Только мне говорили, что в Москве опасно.
Лида посмотрела на нее с интересом. Разве эта девушка не знает, что в сталинской России опасно везде?
— Что значит «опасно»? — поинтересовалась она.
Девушка чуть наклонилась к ней, широко раскрыв глаза.
— Город кишит преступниками.
Лида, не удержавшись, рассмеялась.
— Да любой город кишит преступниками, куда бы ты ни поехала. Кругом одно и то же. — Она заметила, что мужчина в рабочей одежде, сидевший на ее стороне, только дальше, откровенно слушает ее, и быстро добавила: — Но я знаю, что товарищ Ленин научил нас делиться всем, что у нас есть, даже квартирами, так что надобность в преступлениях просто отпала. Не то, что при буржуях-эксплуататорах.
Она чуть не улыбнулась. Брат гордился бы ею.Видишь, Алексей, я чему-то научилась. Правда, научилась!
Девушка не проронила ни звука, только продолжала грызть семечки. Но потом покосилась на Лиду и, понизив голос, произнесла:
— Про них все знают. Это бандитское братство. У них все тело татуировками покрыто. Их называют «воры в законе». — И добавила совсем тихо: — Из-за них я и боюсь туда ехать.
Бандитское братство? Татуировки?
Нет. Только не это. Неужели там все точно так же, как в Китае? Сердце Лиды забилось учащенно. Слава Богу, что она ехала не в Москву.
— Я уверена, о тебе там позаботятся, — улыбнулась она девушке и успокаивающе похлопала ее по руке. — Ты ведь известный человек.
На лице попутчицы появилось выражение облегчения, а ради этого стоило солгать.
Дождь прекратился, и над землей поднялся туман, унылый и сырой. Все теперь выглядело не так, как прежде. Лида заволновалась. Как она теперь узнает, что поезд приближается к рабочей зоне? Ведь там не было ничего, что отличало бы это место от других, и рассмотреть, где вырублен лес, через густую пелену было невозможно. Этот серый вор, поглотивший все приметы, украл ее надежды.
Лида смотрела в окно и пальцами вытирала влажное пятно, которым ее дыхание оседало на стекле. Рабочая зона должна быть здесь, где-то здесь, она чувствовала это. Девушка напряженно всматривалась вдаль, надеясь заметить хоть какой-нибудь признак спичечных сторожевых башен, но за окном было только мертвое покрывало, которое клубилось и раскачивалось, как пьяный, который едва держится на ногах. Красные платки, яркие алые птицы, удастся ли их рассмотреть? Но нет. Ничто не нарушало бесцветного однообразия. Лида прижалась лбом к холодному стеклу, почувствовала стук колес.
