Полина Поплавская - Зной
– Что это с ней? – спросила Арабелла. – Почему она ушла?
Дэн, который не мигая смотрел вслед удалявшейся «матери», дождался, пока она скрылась в хижине и, взяв Арабеллу за руку, стал гладить ее ладонь, говоря:
– Арабелла, милая, ты и сама не понимаешь, как ты оказалась права. Ты угадала!
– Да что же я угадала? Говори толком. И может быть, ты наконец объяснишь мне, что ты собираешься здесь изучать?
– Конечно, я все объясню. Но сначала ты должна пообещать мне, что ничего не будешь предпринимать здесь без моего ведома. Обещаешь?
– Пожалуйста, обещаю. Так о чем вы говорили с Тин-Тин? И почему она так внезапно ушла?
– Пойдем.
Он повел ее в сторону канала, блестевшего сквозь густую высокую стену папируса. Канал был прорыт параллельно реке, которая в это время года уже почти вся заросла высокой травой.
На берегу у самой воды сидел прямой, как палка, худой старик-туземец и, что-то напевая высоким дрожащим голосом, ритмично ударял в небольшой барабан, висевший у него на шее. По пояс в мутной воде канала стояло несколько женщин и мальчиков. Они стирали одежду и по очереди укладывали постиранные вещи в большие корзины, проплывающие мимо них. Сначала Арабелла не поняла, в чем дело, но потом заметила, что все корзины связаны одной длинной веревкой, которую тянет за собой идущий по берегу человек. Когда корзины наполнились наполовину, туземец пошел в сторону другого, совсем узкого канала, прорытого почти возле домов. Корзины, мерно покачиваясь, поплыли за ним.
Выбрав укромное место под одним из кустов папируса, Дэн сел у воды, от которой шла приятная прохлада. Арабелла, проводив глазами вереницу проплывших мимо них корзин, устроилась рядом.
– Ты сама не понимаешь, что только что сделала.
Она подняла на него глаза:
– Вот я и прошу объяснить.
– Это можно назвать совпадением, но… Ну скажи мне, с чего ты взялась рисовать именно крокодила?
– Дэн, ты слишком много задаешь вопросов и ничего не отвечаешь. И потом ты еще не знаешь, что произошло со мной ночью.
– Ты накололась на одну из защитных колючек, которыми покомо окружают деревню.
– Да, но это было внутри деревни.
– Вот об этом я и хотел спросить Тин-Тин ночью. Но уже не застал ее у костра. А сегодня…
– Да, но это не все. Здесь живет тот самый негр, который дразнил меня на рыночной площади, помнишь? В первую ночь.
– Не может быть! Я думаю, ты ошиблась.
– Я не ошиблась. А если даже и сомневалась, он сам напомнил мне о себе. Вчера он подстерегал меня на тропинке. Когда я наткнулась на эту жуткую колючку, он высунулся из кустов и стал угрожать мне. Он хочет, чтобы мы ушли из деревни.
– Не может быть…
– Что ты заладил – не может да не может! Скажи лучше, откуда у тебя это, – Арабелла дотронулась до одного из нанизанных на кожаный ремешок желтоватых зубцов – шею Дэна по-прежнему украшало туземное ожерелье.
– Я же говорил тебе – с утра я познакомился с человеком, которого племя покомо недавно «усыновило». Если, конечно, я правильно понял. Его взяли на место одного из мужей младшей дочери Тин-Тин.
– Я не понимаю…
– В племени покомо женщины имеют по нескольку мужей. Каждый из мужей занимается чем-то определенным. Тот, который ходил на охоту, умер. И теперь новый муж занял его место. Чистейшая полиандрия. Я стал рассматривать его трофеи – ведь это ожерелье состоит из зубов тех животных, которых он добыл на охоте, – и он сразу же подарил его мне. У туземцев так принято – дарить гостю то, на что он хотя бы посмотрит.
– Да, я читала об этом. Кажется, это касается и жены хозяина…
– У покомо это скорее касается мужа хозяйки.
– Ладно, Дэн, я поняла. Но я уверена, что именно это ожерелье было на шее у того толстого негра. На прощание он пообещал мне, что я буду платить ему каждую ночь, если мы не уйдем из деревни. Как ты думаешь, что он имел в виду?
Дэн вспыхнул, услышав ее последние слова:
– Негодяй! Вот что делает цивилизация – это он в городе набрался таких привычек.
– Возможно… Но не лучше ли нам действительно уйти отсюда? Ведь это их земля. Он с такой ненавистью говорил о цвете нашей кожи… Это, конечно, попахивает прошлым веком, но ведь во многом он прав. Ты сам говорил, что им не за что любить белых людей. А мы могли бы поискать для твоих изысканий другое место…
Замолчав, Арабелла стала рассматривать два старых сухих древесных ствола, которые лежали на дальнем берегу реки. Она давно заметила их и, говоря с Дэном, думала: откуда взялись эти большие, сморщенные стволы на поросшем папирусом берегу? Наверное, их переправили туда по воде туземцы, слишком уж ровно они лежат у самой кромки воды. Но для чего? Потом она увидела, что большая серая птица, издали похожая на цаплю, подлетела и уселась на один из стволов – тот, на конце которого торчал какой-то плоский сук. Птица устроилась поудобней и замерла – словно большой серый цветок расцвел на сухой древесине. И в следующее мгновение Арабелла вскрикнула – второй ствол неожиданно зашевелился и пополз к воде, словно его потянул туда кто-то невидимый.
Дэн, который молча сидел рядом, подыскивая слова, чтобы убедить Арабеллу остаться здесь еще хотя бы на несколько дней, резко вскочил на ноги.
– Смотри скорей, это же был крокодил!
Но теперь она видела и сама: второе «бревно» тоже сдвинулось с места, но не уползло в воду, а только пошире разинуло свою огромную пасть. А серый цветок наклонился и почти исчез внутри нее.
– Что эта птица делает? Он ведь съест ее!
– Смотри внимательно, я сейчас!
Дэн быстро побежал в деревню и через несколько минут вернулся, неся в руках какой-то мешок. Спрятавшись от глаз туземцев за пятиметровой стеной папируса, он достал из мешка видеокамеру и маленькую складную подзорную трубу.
– А зачем тебе этот мешок? Ты что, собрался ловить крокодила?
– Держи, – Дэн протянул ей подзорную трубу, а сам стал быстро расчехлять видеокамеру. – А как ты думаешь, неужели покомо не захотели бы рассмотреть, что за чудовища живут в этих чехлах? И мне пришлось бы все это им подарить.
Арабелла протерла окуляр краешком бубу и навела трубу на противоположный берег. То, что она увидела, напоминало картинку из зачитанной в детстве «Книги джунглей». Но теперь картинка ожила: на берегу лежал огромный крокодил цвета охры, с оливковой спиной, морщины которой Арабелла приняла за кору старого дерева. А внутри широко разинутой крокодильей пасти сидела серая птица! Крокодил вел себя так, будто пришел на прием к дантисту.
– Смотри, Дэн, он показывает ей свои зубы!
– Да. У бедняги язык прирос к нижнему небу, и он самостоятельно не может вычистить себе пасть. Об этом, между прочим, писал еще Плиний. Но и в двадцатом веке никто не хотел в это верить, пока швейцарский биолог Гуггисберг не снял на кинопленку, как марабу проник клювом в пасть крокодила настолько глубоко, что вытащил из нее маленькую рыбку.
