Наталья Лукьянова - На краю печальных истин
Чубов ждал, надеялся, что Лера вернется домой. Он так этого хотел, что, когда думал о ее приезде, у него начинала кружиться голова. Одновременно он боялся, что не выдержит, увидев безмятежную жену, сорвется, совершит непоправимое. Валентин Иванович, словно робот, ходил на работу, изображал из себя руководителя, точнее, сидел в кресле отупевший, оглушенный горем, потерявшийся, не понимающий, что нужно делать и как жить дальше. Его преследовал один вопрос, на который он не находил ответа: «За что?» Ему становилось обидно до такой степени, что он готов был рвать на себе волосы, потом вдруг накатывали приступы яростной злости, с которыми было почти невозможно совладать. В такие моменты он готов был крушить все подряд, хотелось орать, выть от боли. Он метался, бесновался и никак не мог понять, за что столь изуверским, безжалостным способом его испытывает на прочность судьба.
…И этот день, которого он ждал и которого до смерти боялся, настал. Обычно они созванивались с женой утром и вечером, а тут совершенно неожиданно Лера позвонила днем и сказала, что вернется домой сегодня. Мол, процедуры закончились, санаторная скука надоела, она очень соскучилась по мужу и дому. Очень мило. Путевка должна закончиться только через пять дней. С чего это госпожа Чубова решила проявить такую прыть? Наверное, надоела своему хахалю. Первым порывом было помчаться домой, но Чубов сжал зубы и решил, что не станет менять порядок вещей, вернется домой в обычное время. Лера не разрешила ее встречать. Раньше бы он не стал переживать из-за подобных мелочей, не придал бы никакого значения обыкновенным словам, но теперь все вызывало подозрение. Почему она отказалась от помощи? Почему не хочет видеть его на вокзале? Скорее всего, потому, что возвращается в Москву не одна. Это же ясно как день. А если все-таки поехать на вокзал? Да, он так и поступит. Он должен знать, что происходит. Хорошая мысль, позитивная. Заодно посмотрит, на кого его променяла любимая женушка.
Так-так-так, быстренько в Интернет, нужно найти расписание электричек, чтобы сориентироваться. А то придется маяться на вокзале непонятно сколько времени. Хоть здесь повезло. Звенигород расположен так, что нет никаких проходящих электричек и можно почти наверняка угадать, когда Лера будет в Москве. Сейчас на часах три часа дня. Если она сразу после звонка тронется в путь, вероятнее всего, попадет на электричку, которая отправляется в Москву в половине пятого. Хотя он не знает, откуда ей придется двигаться. Есть еще один вариант, но это уже несколько поздновато, Лера вряд ли будет рисковать. Осень, загород, темнеет рано. Хотя как знать. Выяснилось нежданно-негаданно, что он совсем не знает свою жену. Рискнула же она свалить из этого проклятого санатория в неизвестном направлении. Где-то обреталась столько долгих и мучительных для него дней и при этом сделала все, чтобы он ничего не заподозрил. Он поедет на вокзал, как бы она ни протестовала.
Электричку ждать долго не пришлось, но Чубову и двадцать минут показались вечностью. Цветы зачем-то купил, болван. Занял довольно выгодную позицию на платформе, слева от турникета. Хорошее нововведение для милиционеров, МПС и мужей-рогоносцев. Народ просачивается постепенно, весь пассажирский поток можно просканировать за считаные минуты. Душа дрожит, цветы мешают, зачем он только их купил? На что можно надеяться, когда и так все ясно. По привычке, наверное. Вот теперь перекладывай этот нелепый и ненужный веник из руки в руку.
Леру он увидел сразу. Она почти замыкала людскую толпу, выброшенную электричкой на столичный вокзал. Шла неторопливо, глаза были опущены, правая рука тащила чемодан на колесиках. Она показалась ему такой маленькой, незащищенной и обиженной неизвестно за что неведомыми негодяями, что он тихонько застонал. Лера была одна. Хотелось подбежать к ней, сгрести в охапку, прижать к себе так, чтобы почувствовать ее всю. Но ноги не двигались. Горло перехватило, в голове помутнело, Чубов не нашел в себе сил сделать хоть какое-то движение навстречу жене. Так и стоял истуканом, пока Лерочка неторопливо дошла до поворота и скрылась из вида. Только тогда он сорвался с места и кинулся вдогонку. Добежал до угла, опять остановился, пронаблюдал за тем, как жена села в такси. Перевел дыхание, затравленно оглянулся по сторонам. Никому не было дела до его шпионских перебежек и уж тем более страданий. С остервенением пихнул бедные цветы в первую попавшуюся мусорку, дошел до машины, сел и закурил. Нет, он домой сейчас не поедет. Сколько он себя ни уговаривал все это время, сколько ни выстраивал планы, все это пока не помогало. Увидел любимое лицо, и все, крышу сорвало, эмоции зашкалили. Он не сможет вести себя правильно. Пока внутри такой пожар, трудно следить за своими словами и действиями. Нужно немного привыкнуть к ситуации, успокоиться, насколько это возможно, и уж тогда возвращаться домой. А сейчас – на работу. Это единственно правильное решение. Так он и сделал.
В офисе уже почти никого не было, рабочий день закончился. Охранник при виде вернувшегося шефа удивленно приподнял брови. Ничего, обойдется. Он не обязан никому ничего объяснять. Валентин Иванович прошел в свой кабинет, включил настольную лампу и сел в кресло. Страусиная политика не очень хороший союзник, в его случае точно. Сколько бы он ни оттягивал возвращение домой, все равно рано или поздно придется это сделать.
За себя он был уверен, ему почти удалось справиться с волнением. Он знал наверняка, что сделает все, чтобы сохранить Леру. Он сумеет простить, забыть, вычеркнуть из жизни. Разберется, в чем причина, и постарается измениться. Больше его терзало другое. Он очень хорошо знал свою жену. Она не станет изворачиваться и врать. Если на самом деле она полюбила другого, она скажет об этом прямо своим негромким голосом и уйдет навсегда. Для нее не существует компромиссов. А ее уход пережить будет невозможно.
Тяжело вздохнув, он встал, выключил свет и отправился домой. Каждый шаг давался с трудом. Он чувствовал себя невинно осужденным, которому через час беспощадный суд объявит самый суровый приговор за преступление, которого он не совершал.
Чубов не думал, что окажется таким слабаком. Обычно, принимая важное решение, он, как любой нормальный человек, мог в чем-то сомневаться, переживать, волноваться. Но как только он определял свою позицию, ни о каких сомнениях не могло быть и речи. Они отступали, разбивались в прах. Они просто переставали иметь право на существование. Цель ясна, все. Мобилизуем все силы для ее осуществления. Сегодня все было с точностью до наоборот. Концепция выработана, а сомнения грызут все сильнее.
Когда он припарковался у своего подъезда и вышел из машины, его глаза невольно устремились к окнам квартиры. В них горел свет. Валентин Иванович не смог войти в подъезд. Он мерил шагами двор и думал, думал, думал. На часах одиннадцать, уже все собачники разошлись по домам, а он никак не мог заставить себя подняться в собственную квартиру. Лера не спала, окна светились по-прежнему. От никотина першило в горле и подташнивало. Все, хватит малодушничать. Надо быть мужиком и уметь держать удары.
