Наталья Лукьянова - На краю печальных истин
– Валя, по телевизору показывали репортаж из Сергиева Посада, из монастыря, понимаешь? – Лера напоминала кликушу. – Не волнуйся, я не сошла с ума, – словно прочитав мысли мужа, сказала Лера. – Валя, я тебе точно говорю, что Антон находится там.
– Лерочка, я ничего не понимаю. Давай по порядку. Рождество, служба в церкви, телевизор, Антон. Какая тут взаимосвязь?
– Я не могу тебе этого объяснить. Но среди священнослужителей я видела Антона, у меня нет ни малейших сомнений. Это наш мальчик.
– Хорошо, только давай договоримся, что, пока не поймем, что к чему, родителям ни слова. Мы завтра же поедем в этот Посад и во всем разберемся. Если ты не ошиблась и это действительно Антон, тогда скажем обо всем родителям. Ты уверена, что не обозналась?
– Валя, – укоризненно произнесла Валерия.
Чубов уже не сомневался, что жена говорит правду. У Лерочки фотографическая память. И потом, она не будет наводить панику просто так. Хотя… в такой ситуации можно легко принять желаемое за действительное.
Вечер все равно был скомкан, попрощались с друзьями и поехали домой. Промаялись оба без сна всю ночь. Утром, чуть свет, помчались за город. Валентин Иванович не очень верил в эту затею, ему было важнее успокоить жену. Каково же было его удивление, когда после долгих и утомительных поисков и расспросов к ним вышел из ворот монастыря Антон собственной персоной. В рясе, с какой-то немыслимой козлиной бородкой, шапка монашеская на голове. Понятно, что Антон, живой и здоровый, но как странно было видеть мальчика в таком обличье! Подошел, тихо поздоровался, голову наклонил покорно.
– Ничего, что мать с ума сходит? – язвительно спросил Валентин Иванович. То ли обнять, то ли убить сразу гаденыша. Пристроился, убежище нашел. Про Господа вспомнил, засранец, а родителей похерил. Да что же такое творится на белом свете?
– Я молюсь денно и нощно за грехи свои. Если можете, то простите, – еле слышно выговорил Антон.
Чубов был готов ударить этого безжалостного мальчишку, но выручила Лерочка. Она подошла к Антону, обняла его нежно, по-матерински, и тихо заплакала. По лицу Антона пробежала судорога, он сморщился и зарыдал в ответ так беспомощно и по-детски, что Валентин Иванович сам чуть не прослезился. Потом, когда страсти и эмоции чуточку улеглись, им с Лерочкой пришлось выслушать страшную исповедь запутавшегося в страшных обстоятельствах ребенка. Откровения были убийственными. То, что им было известно до этой минуты, можно назвать малюсенькой верхушечкой айсберга. После всего, что с ним случилось, Антон твердо решил посвятить свою жизнь Богу и отступать от этого был не намерен.
Обессиленные, опустошенные, измученные, Чубовы вернулись домой. Разговаривать не хотелось, на это не осталось сил после встречи с Антоном. Лера сидела в кресле, Чубов мерил шагами комнату. Так продолжалось довольно долго. Потом, словно опомнившись, Валентин Иванович подошел к телефону и решительно набрал номер.
Могилевский, несмотря ни на какие уговоры, ушел из семьи. Бросил все и уехал в Кемерово. Но это уже другая история.
Настя родила сына и назвала его Антоном.
