Наталья Лукьянова - На краю печальных истин
Он готов жизнь отдать за эту мирно спящую на его плече, совершенно непредсказуемую девочку, он боится вздохнуть, чтобы не потревожить этот сладкий сон. Пусть затечет плечо, пусть ему ампутируют руку, начхать, лишь бы ей было хорошо. Она что-то сказала о любви. Какое заезженное и неправильное слово, ему ли поверить, что это правда. Он ее не понимает и видит насквозь, врет она все. Это обыкновенный эмоциональный порыв – и больше ничего. Но она настолько желанна, что при одном взгляде на нее начинает кружиться голова. То, что случилось между ними этой ночью, для него имеет огромное значение. Все перевернулось с ног на голову. Он сам себя не понимает, только чувствует, что в его жизни произошла перемена, от которой будет зависеть все его дальнейшее существование. Как с этим справиться, как поступить, чтобы никого не обидеть? Вопрос неразрешимый.
Смешно. Ведь за всю ночь она не сказала ни одного слова или все-таки прошептала? Нет, скорее, ему этого хотелось. Но с каким трепетом Леночка отвечала каждым импульсом на его движения. Он понял одно. Он встретил свою женщину, которая была ему предназначена судьбой изначально где-то там, на небесах. Ему выпало настоящее земное счастье, но что с этим делать, он пока понять и разобраться не мог. Он не свободен, он многим по жизни обязан, чтобы вот так запросто все бросить и посвятить оставшуюся часть жизни любви.
Могилевский вздрогнул, как от удара, и проснулся. Умудрился заснуть и проспать свое счастье. Он не сразу сообразил, где находится и что случилось. Через мгновение вспомнил, что лежит на гостиничной кровати в чужом городе и что сегодняшней ночью с ним произошло нечто, способное изменить его жизнь. Рука непроизвольно потянулась в сторону любимой, но ощутила пустоту. Что это было? Правда или сон? Страшная ирония судьбы. Он самым тривиальным образом уснул и умудрился проворонить свое счастье. Поздно вскакивать с постели и метаться по комнате с настойчивостью безумца. Золотая рыбка неслышно вильнула хвостиком и уплыла в свои тихие заводи. Попробуй теперь поймай. Нет, не хочется быть рыбаком и победителем. Он сам готов подчиняться и быть на посылках у любимой. Как он мог так опростоволоситься? Заснул, как убогий мужлан. А она тихо ушла, испарилась, словно ее и не было. На столе записка. «С добрым утром. Прости». Голову сносит сразу, руки дрожат, хочется рычать от собственного идиотизма и недоумия. Все бы ничего, подумаешь невидаль. Дама корректно ушла из номера, без претензий и истерик. Другой бы перекрестился и забыл. Но в том-то и беда, что забывать не хочется. Ничего, еще не поздно. Он уезжает в Москву сегодня вечером, у него еще есть время, чтобы исправить ошибки.
Через сорок минут Могилевский был в городской прокуратуре. Но исправить роковую ошибку не удалось. Доценко Елены Владимировны на рабочем месте не оказалось. Уехала прокурорша в командировку. Вот такая незадача. Давно судьба не играла с ним в такие смешные игры. Чувствовал себя Алексей Николаевич крайне некомфортно. Все получилось как-то неправильно. Ему не хотелось, чтобы Леночка отнеслась к тому, что произошло сегодня ночью, как к обычной интрижке. Интуиция подсказывала, что из чувства противоречия и гордости она способна вычеркнуть эту ночь из жизни. Но он знал одно. То, что произошло, не имеет права называться интрижкой или командировочной историей.
Глава 10
Чубов не понимал, на каком свете находится. Он умирал и воскресал ежечасно, ежеминутно. Умереть окончательно и бесповоротно не давали работа и Александровы. Краешком ума он понимал, что у друзей горе пострашней, чем тривиальная измена жены. Каждый день после работы мчался к друзьям, пытался своим присутствием как-то помочь, утешить, подбодрить несчастных родителей. Ничего не получалось. Удача отвернулась от друзей. То ли они спугнули ее, то ли так планеты выстроились, но жизнь разладилась в семье Александровых не на шутку. Антон исчез, дематериализовался, и никакие, даже самые прославленные сыщики всех времен и народов не в состоянии были исправить ситуацию. Маришке вчера стало совсем плохо, истерзанное материнское сердце не выдержало напряжения. Пришлось вызвать «скорую». Приехали конкретные мужики, не задавая лишних вопросов, сняли кардиограмму, сделали пару уколов и попросили подписать согласие на госпитализацию. Пришлось Сергею оставить свой автограф на бумажке. А что было делать? Предынфарктное состояние – это вам не пес хвостом вильнул.
Валентин Иванович забыл про сон, еду, про то, что можно улыбаться и радоваться приятным мелочам. Он находился в состоянии какой-то возбужденной прострации. Каждую ночь ждал звонка от «доброжелателя». То ли спал, то ли не спал, точнее, бдил. Ему казалось, что, если этот человек еще раз позвонит, он сумеет понять, что происходит на самом деле. Жизнь пошла наперекосяк и в принципе потеряла всякий смысл.
Сыщик Санек, несмотря на легкомысленный вид и вызывающую молодость, работал как зверь. Чубов всегда уважал профессионалов. Мальчик был немногословен, но по ежедневным отчетам милиционера Валентин Иванович мог себе представить, какая работа проделана. Как ни кувыркались, все равно пришлось пойти официальным путем. А что было делать? На исходе десятые сутки, как пропал Антон. Все усилия найти юношу оказались тщетными. Дали хороших денег кому следовало, но ситуацию это не прояснило. Антона найти не удавалось.
По сравнению со всем, что случилось за последнее время с ним и Александровыми, убийство в Кемерове выглядело нереальной, почти виртуальной новостной информацией. Все перестало иметь значение, даже чужая смерть. Душа была изорвана в кровавые клочья. Ему так хотелось увидеть жену, он почти умирал. Но при этом не понимал, сможет ли он себя сдержать, когда Лерочка вернется. Каждый вечер, приходя домой, он с замиранием сердца открывал дверь и ждал. В какой-то момент понимал, что убьет ее и себя, и на этом все мучения закончатся. Потом давал себе самую страшную клятву из всех ему известных, что промолчит, задавит в себе боль. Он должен сделать все возможное и невозможное, чтобы исправить собственные ошибки и вернуть ее любовь. Валентин Иванович перестал спать, есть, пить. Он умер при жизни, он это точно знал и иногда не понимал, почему этого не замечали окружающие. Он не пожелал бы таких мук самому страшному врагу.
Чубов ждал, надеялся, что Лера вернется домой. Он так этого хотел, что, когда думал о ее приезде, у него начинала кружиться голова. Одновременно он боялся, что не выдержит, увидев безмятежную жену, сорвется, совершит непоправимое. Валентин Иванович, словно робот, ходил на работу, изображал из себя руководителя, точнее, сидел в кресле отупевший, оглушенный горем, потерявшийся, не понимающий, что нужно делать и как жить дальше. Его преследовал один вопрос, на который он не находил ответа: «За что?» Ему становилось обидно до такой степени, что он готов был рвать на себе волосы, потом вдруг накатывали приступы яростной злости, с которыми было почти невозможно совладать. В такие моменты он готов был крушить все подряд, хотелось орать, выть от боли. Он метался, бесновался и никак не мог понять, за что столь изуверским, безжалостным способом его испытывает на прочность судьба.
