Развод. Она не твоя (СИ) - Дюжева Маргарита

Может, еще какой подарочек приготовил? Было бы неплохо.

А потом…

Потом случилось странное.

Стоило ему только переступить порог кабинета, как нарвался на стальное:

— Вот он. Явился.

Обнаружилось, что кроме Спиридонова в кабинете были еще люди. И не просто люди, а безопасники. И пожаловали они по его душу.

Дальше начался какой бред.

Какие-то странные слова про хищения в особо крупных размерах, отмывание денег, спонсирование незаконной деятельности.

Ошалев от происходящего, он пытался невнятно оправдаться, но его никто не слушал. Тогда Абрамов, пребывая в полнейшем смятении воскликнул:

— Петр Васильевич! Ну вы то все знаете. Скажите им…

А будущий тесть посмотрел на него холодно и с откровенной брезгливостью выплюнул:

— Обокрасть меня вздумал, щенок?

Абрамов дернулся, словно получил удар под дых.

Щенком его никто и никогда не называл.

— Да вы же сами…

— Забирайте этого мерзавца! Я его с низов вытащил, пригрел, а он мне вот что решил устроить!

— Да я никогда…

— Уведите его.

Семен еще что-то пытался сказать, кричал про недоразумение, но его никто не слушал. А когда попытался вырваться, и вовсе заломили руки за спину так, что невозможно было пошевелиться, не скорчившись от боли, и потащили прочь.

Из кабинетов выглядывали люди и, с любопытством наблюдая за его позором, охали, как конченные идиоты. Абрамову хотелось провалиться от стыда и одновременно втащить каждому из них, за то, что смели высовываться. Это было омерзительно и гадко.

И он еще не догадывался, что это было только начало.

Что спустя всего пару часов нелепые обвинения разрастутся, как снежный ком. Что та сделка, от которой он летал в эйфории последние две недели окажется приговором, а люди…нет не люди, а мрази, которые улыбались ему в глаза, поздравляли с победой и одобрительно хлопали по плечу, дадут команду «фас». И сам Спиридонов из добродушного толстяка в одночасье превратится в хладнокровного монстра.

Обидно, что вожделенных денег он так и не увидел. Всего на несколько секунд они попали на его счет, а потом исчезли в неизвестном направлении.

Семен понял, что его подставили.

Но самое страшное случилось позже, когда откуда ни возьмись выплыла информация в том, что он насильно отправил свою жену, Марию Абрамову, в клинику для душевнобольных на принудительное лечение, в котором она не нуждалась, с целью нанести непоправимый вред ее психическому здоровью.

Это был конец.

Глава 18

В последние дни я не находила себе места.

Саша сказал, что Семена и остальных будут брать, и от этого сердце постоянно заходилось в агонии.

Я не переживала за будущего мужа, отнюдь. Разве что за то, что он получит меньше, чем ему причиталось по закону. А причиталось там ой как много.

Пофиг. Пусть хоть сгноят его за решеткой. Меня волновала только Алина.

В день, когда все это должно случиться, Алла Евгеньевна должна быть с ней. Прийти, к назначенному времени и, не вызывая подозрений, заняться своими обязанностями. Дождаться, когда горе-отец свалит на работу, запереться на все замки и сидеть тише воды, ниже травы.

Должна. Но кто сказал, что все пойдет по плану?

Материнское сердце разрывалось от тревоги и дурных предчувствий.

Я превратилась в комок нервов. И успокоить меня могло только одно — моя дочь в моих объятиях. Поэтому я повторяла как заведенная:

— Только дождись. Только дождись. Чуть-чуть осталось.

Утешала себя, как могла. Напоминала, что Аринка под присмотром, что у Саши все схвачено. И в то же время от иррационального страха чуть ли не на изнанку выворачивало.

Скорее бы все это закончилось.

Однако время, словно издеваясь, тянулось непростительно медленно. Часы будто через силу отсчитывали секунды, а стоило только отвернуться, будто и вовсе останавливались, а то и делали круг назад по циферблату.

Это убивало.

А еще убивало то, что от Саши не было ни звонка. Только днем прилетело скупое сообщение «Скоро все начнется. Сначала заберут Абрамова. А через час Спиридонов отправится следом. Не высовывайся».

Он будто чувствовал, что я готова сорваться с места и ринуться в самую гущу событий.

Нервы на пределе, дыхание через раз. Сердце отбивало такую дробь, что ее наверняка слышно на весь дом.

Но я держалась.

Держалась.

Держалась…

Каждые пять минут проверяла по камерам, а все ли в порядке в квартире.

Они спокойно играли в детской на полу.

Все хорошо. Все спокойно.

А потом раздался какой-то отдаленный писк.

Камера хорошо передавала звуки только вблизи, и я не смогла понять, что это такое.

Похоже на трель, дверного звонка.

Еще раз. И еще.

Алла Евгеньевна поднялась с пола и крадучись вышла из комнаты. Потом вернулась к ребенку, а звонки продолжились.

Потом тишина. Потом непонятный треск.

Только увидела, как Алла Евгеньевна вздрогнула, подскочила с пола, рывком подхватывая Аринку на руки, и отвернулась, пытаясь прикрыть ее своим телом от подскочившего к ним долговязого худого мужика.

У нее не было ни малейших шансов устоять перед ними, потом что следом подлетел еще и отвесил бедной женщине оплеуху.

А дочку мою забрала Анна, которая пришла следом за ними.

— Вы что творите? — всхлипнула Алла, — я позвоню Семену…

— Нет больше Семена, — как-то излишне весело и беспечно сообщила Анна, — кончился. Теперь у Ариночки осталась только я. И мы сейчас поедем далеко-далеко, туда, где никто и никогда нас не найдет. Да, моя радость? Поедем кататься?

Я захрипела я, прижимая ладонь к горлу. Казалось, будто на мне затягивали удавку.

— Вы не имеете права! У девочки есть мать…

Еще одна оплеуха и няня едва удержалась на ногах, а Анна рассерженной кошкой зашипела:

— Я ее мать, понятно? Я! Она моя! Эта тварь украла ее у меня! Украла мою девочку!

В этот момент Аринка, испугавшись криков, захныкала.

Каталова тут же засуетилась, прижала ее к себе и начала сюсюкать:

— Ну тише, солнышко. Тише. Все будет хорошо. Сейчас я вещички твои соберу и поедем гулять. Да, моя хорошая? Нечего нам больше тут делать. Папаша твой никудышный за решеткой. Мой – там же. Остались только мы с тобой. А нам больше никого и не надо, да, зайка? Нам и вдвоем хорошо.

Она засмеялась как безумная, а потом закрутилась на месте, прижимая малышку к груди.

Дрожа всем телом, я наблюдала за этим кошмаром и набирала Александра, раз за разом получая тягучие гудки.

Он был занят уничтожением врагов.

В безупречный продуманный план все-таки вкралась ошибка.

Мы не восприняли Анну всерьез, недооценили ее одержимость, решив, что дверного замка хватит, чтобы держать ее на расстоянии. Теперь за это расплачивалась Аринка.

Она еще ничего не понимала, но чувствовала неправильность ситуации и плакала, выгибаясь дугой в чужих руках.

— Ну, что ты маленькая, что ты? Хочешь гулять? Потерпи немного. Сейчас пойдем кататься. По кочкам, по кочкам, по маленьким кусточкам, в ямку бух…— трясла ее Анна, пытаясь успокоить.

— Оставьте ребёнка в покое… Я позвоню в полицию…

Снова оплеуха. В этот раз такая сильная, что Алла как подкошенная повалилась на пол. Один из парней забрал у нее телефон, второй, содрав простынь с детской кроватки, стянул руки за спиной,

Потом они по указке Анны покидали в спортивную сумку что-то из Аринкиных вещей и ушли.

А я, ни жива, ни мертва, ринулась к выходу.

Да, я клялась Саше, что не покину этот дом без его ведома. И он мне верил, поэтому не оставил охрану, полностью полагаясь на мои слова.

Но сейчас было не до клятв.

Я схватила с полки ключ от второй машины Александра и выбежала из дома, на ходу набирая номер полиции, чтобы сообщить о похищении ребенка и нападении на женщину.

Потом перезвонил он сам:

— Все хорошо Маш. Семен в участке. Спиридонов тоже…

А я, захлебываясь отчаянием прокричала в трубку: