Отголоски тишины (ЛП) - Малком Энн

— Нет, детка, — выдавила она.

Два слова и все во мне замерло. Будто кто-то поставил мой разум на паузу, хотя вокруг меня продолжалось движение. Мама взяла меня за руки. Она бормотала слова, которые едва доносились до меня, приглушенные слова, звучавшие так, будто я слышала их, находясь под водой. Слова, которые просочились в мой мозг и сообщили ему то, что уже знало мое разбитое сердце. Ава и Стив были мертвы. В этот момент меня окружили руки, которые должны были сделать все лучше, и я снова нажала кнопку «Воспроизвести». Потом я поняла, что мама не исправить ситуацию. Никто не исправит.

Меня неудержимо трясло; боль пронзила меня миллионом иголок. Я даже не знала, что можно одновременно чувствовать зияющую пустоту и всеохватывающую агонию. До настоящего момента. Я больше не могла удерживать свой вес, и мои ноги подкосились. Мне хотелось провалиться сквозь землю, раствориться в луже небытия и тьмы, там, где ничего из этого не происходило. Где бы я узнала, что это просто ужасный, страшный кошмар, и я скоро позвоню Аве, и мы вместе посмеемся над ним.

Но я больше никогда не услышу смеха Авы. И не увижу, как в уголках глаз Стива появляются морщинки, когда я пела с ним кантри.

Я не провалилась под землю, как мне того хотелось. Вместо этого я поднялся вверх, удерживаемая твердым телом, от которого так знакомо пахло кожей. В нем была сила. Безопасность. Я уткнулась головой в жилет Зейна и сжала его так сильно, как только могла, желая сбежать от внешнего мира.

— Я держу тебя, Лекс, — пробормотал он мне в волосы.

Эти слова были последним, что я услышала перед тем, как упасть в пропасть.

***

— Думаешь, сможешь дойти до дома, куколка? — тихий голос проник в мой затуманенный, пропитанный болью разум.

Я подняла голову с маминого плеча и моргнула. Мы сидели в машине перед нашим домом. Я даже не помнила, как сюда доехала. Я помнила только боль. Я взглянула на маму. Она пыталась быть сильной ради меня. Я должна быть такой же сильной ради нее. Поэтому кивнула.

— Моя сильная девочка, — проворковала она, чмокнув меня в голову. — Мы справимся с этим, куколка, обещаю.

До этого ужасного дня я, вероятно, верила почти всем маминым обещаниям, вот насколько непоколебимой была моя вера в нее. Но сейчас горе, казалось, лишило меня всей уверенности. Она пронеслась через мой мир, как торнадо, уничтожая все на своем пути. Оставив после себя только развалины.

Мама обхватила мои щеки, приближая мое лицо к своему.

— Когда твоя жизнь полна света и счастья, кажется, что первое затмение, бросающее тень на все вокруг, будет длиться вечно. Но оно не будет. Нет. Свет вернется, засияет ярче, чем когда-либо, и с ним ты станешь сильнее, — пообещала она.

Ее слова проникли во тьму, окутавшую мою душу. Крошечная логическая часть моего мозга осознала истинность этого утверждения. Люди выживали. Каждый день испытывали утраты. Но это были люди. Другие. Я не осознавала, насколько тяжела их борьба, оценивая ее со своего золотого трона счастья, не осознавала, что один телефонный звонок может сбить меня с ног.

Я встретилась с ней взглядом и еще раз кивнула. Мне нужно за что-то зацепиться, поэтому я решила зацепиться за эти слова. Прижавшись к ней, я уткнулась лицом ей в грудь, отчаянно надеясь, что мамины объятия, исцелявшие в прошлом, помогут и на этот раз.

— Давайте заведем моих девочек внутрь, — объявил глубокий голос.

Зейн. Я и забыла о его присутствии. Что это он привез нас. Он нежно взял меня за руки, вытянул из машины и поставил на ноги. Его огромная рука без колебаний обняла меня за плечи и направила к дому, мама шла с другой стороны, сжимая мою руку.

В любой другой момент мое сердце наполнилось бы радостью от того, что Зейн назвал нас «мои девочки», от того, что он органично вписался в нашу семью, будто хотел быть там с самого начала.

Но момент не был другим.

Радость казалась абстрактным, далеким понятием. Сказкой, которая никогда не станет реальностью. Не сейчас. Не тогда, когда я знала, на что способен мир. Как можно чувствовать радость, зная, что такое настоящая боль?

***

Проснувшись, мне потребовалась секунда, чтобы вспомнить. Я забыла. В блаженные минуты сна я забыла. Когда я села и коснулась ногами ковра, погрузившись в суровую реальность, я вспомнила. Боль вряд ли позволит мне забыть.

На мгновение я обхватила себя за живот, отчаянно пытаясь удержать себя в руках. Невозможно чувствовать такое, не распавшись на две части. Не развалившись. По моим щекам заструились слезы, когда я вспомнила последнюю нашу встречу. Последний раз, когда я их видела.

Ава поцеловала меня в голову, ее глаза с искусным макияжем наполнились слезами. Она сжала мои плечи.

Я ухмыльнулась ей.

— Ава, не плачь. Мы всего в пяти часах полета на самолете, — сказала я.

Потом мои глаза наполнились слезами. Я никогда не находилась дальше, чем в двадцати минутах езды от Авы, моей бабушки. Моей второй мамы.

Она обняла меня, и я вдохнула аромат ее фирменных духов, который погрузил меня в атмосферу ностальгии и комфорта.

— Мы часто будем приезжать в гости, обещаю, — пробормотала она мне в волосы. — Я буду знать имена всех стюардесс на рейсе. Вот как часто я планирую вас навещать, — пообещала она, отстраняя меня от себя.

С улыбкой я вытерла глаза.

— Наверное, проще купить самолет, — невозмутимо предложила я.

Она серьезно кивнула.

— Я подумаю над этим. — Она погладила меня по щеке. — Мы со Стивом так гордимся тобой, дорогая. И тобой, и твоей мамой. Мы не могли бы гордиться больше, даже если бы попытались, — прошептала она.

— Не говори так, — заныла мама позади нее. — Это наградит ее комплексом задаваки. Ты должна сбить с нее немного спеси, чтобы она раскрыла свой истинный потенциал.

Ава рассмеялась.

— Ладно, мы со Стивом гордимся тобой лишь в некоторой степени, — поправилась она, подыгрывая.

Ей был хорошо знаком наш с мамой особый юмор. Так и должно быть, учитывая, что частично в этом виновата она. Хотя по ее виду такого и не скажешь. Каждый день она укладывала волосы в скромный шиньон, носила брюки, дизайнерские туфли-лодочки и свитера. Это являлось составной частью ее очарования.

— Ну-ка, теперь моя очередь обнимать моего цыпленка, — упрекнул Стив, стоя позади Авы и кладя руки ей на плечи.

Его зеленые глаза сверкнули, а загорелое лицо расплылось в улыбке. Он почти совсем поседел, но на его мужественном лице практически не было морщин. Мама постоянно дразнила его по этому поводу, говоря, что он мажется дорогими кремами, чтобы добиться такого результата. Он воспринимал это спокойно. Как я уже сказала, он к такому привык; Ава была его женой. Мама была, по сути, его дочерью.

Ава поцеловала меня в щеку, вытирая след от помады, который, несомненно, остался на моей щеке.

— Люблю тебя, малышка, — прошептала она.

— И я тебя, — прошептала я в ответ.

Ава в последний раз сжала мои руки и подошла, чтобы попрощаться с мамой.

Стив встал передо мной и взлохматил мне волосы.

— Цыпленок, ты присмотришь за своей мамой для меня?

Я ухмыльнулась ему.

— Буду стараться изо всех сил, но ты же знаешь, что это круглосуточная работа, а мне нужно ходить в школу.

Стив кивнул.

— Согласен. Боюсь, она безнадежна, — мрачно согласился он. — Просто делай все возможное. Проследи, чтобы она ничего не сожгла, особенно мой отель.

Я засмеялась.

— Не могу ничего обещать.

Мы с мамой переезжали в Амбер, штат Калифорния, где маму ждала должность управляющей новой покупкой Стива — пляжным бутик-отелем. Стиву принадлежало множество отелей по всей стране, и именно так мама познакомилась с ним и Авой почти шестнадцать лет назад. Она ушла из дома по неизвестным мне причинам и устроилась работать к ним. Они пожалели молодую мать и дали ей работу и жилье. А еще подарили ей семью. И мне тоже.