Профессор по вызову (СИ) - Беренготт Лючия фон

Однако, никакой индикации, что план сработал, у меня не было. Равно как и уверенности в том, что я делаю. Внезапно захотелось плюнуть на всё и сбежать отсюда куда подальше, стерев из памяти и Белову, и мое новообретенное счастье… Сбежать, спрятаться, притвориться, что ничего этого не было… Уехать в какую-нибудь глушь, где меня никто и никогда не найдет. Устроиться в библиотеку и завести с десяток котов, с которыми я проведу остаток своей тихой, одинокой и спокойной жизни… А эти здесь пусть сами разбираются… без меня.

Тем более, что, скорее всего, никакого Аслана Белова к себе никогда не пустит — не такая она дура наивная. Да и Багинского не сдаст. Ну поманипулирует им пару месяцев, пока не надоест, подумаешь… Ему только на пользу пойдет, неотразимости нашей. В конце концов, если бы эта стервоза хотела женить его на себе, давно бы уже начала действовать, а не ждала бы, шлепая губешками, пока на горизонте не появится опасная соперница.

Я снова закрыла глаза, подставляя лицо остужающему, соленому морскому бризу.

А что если всё не так? Что если Белова пустила к себе Аслана, и тот, послушавшись приказа из агентства, раздевает ее сейчас, привязанную к кровати и безмолвно орущую в тряпку, засунутую в рот? А чуть позже, не дождавшись стука в дверь, решит, что он и «сам с усам» и справится без всяких там специалисток по садо-мазо? И оттрахает связанную девицу, скажем… в зад? Готова ты взять на себя такую ответственность, а, Марго?

А что если, после всего случившегося, травмированная стерва решит всё же обнародовать запись, в которой Багинский признаётся в том, что принуждал меня к сексу, шантажируя карьерой? Да еще и свою историю с пылу с жару добавит для сгущения красок? Мол, это всё знаменитый профессор с ней вытворил, а не какой-то там неизвестный Аслан, которому она по дурости открыла дверь?

Что если Багинского уволят из-за меня или посадят в тюрьму? Уверена, что ты будешь счастлива в своем глухом краю, зная, что из-за тебя страдает твой возлюбленный? Единственный, с которым у тебя могло бы быть настоящее счастье?

Я глубоко и судорожно вздохнула, заставляя себя остановить крутящийся в голове калейдоскоп несчастий. Нет. Нет у меня выбора, кроме как расхлебывать то, что сама же заварила. Надо идти и надеяться на лучшее.

Перекинув дорожную сумку с одной руки на вторую, я решительно зашагала к парадной отеля.

— Я в номер «325», — сообщила у стойки портье, стараясь не дрожать голосом. — Передайте, пожалуйста, что пришел «почтальон Печкин».

Хмурая девица в бордовой жилетке подняла глаза от раскрытого перед ней журнала.

— Еще один Печ-кин? — осуждающе качнула головой. И подняла трубку расположенного под стойкой интеркома, одновременно набирая на нем нужный номер.

До третьего этажа я ехала в компании парочки туристов, и только это заставило меня держать себя в руках и не трястись от волнения. Адреналин зашкаливал, в душе боролись два совершенно противоположных желания — чтобы у Аслана всё получилось, и чтобы Белова прогнала его нафиг, и я не была бы ни за что ответственна. Пока доехала, уже почти начала грызть ногти — привычка, от которой избавилась перед самым поступлением в универ.

Наконец, нужный этаж — третий! Выскочив из лифта, я почти бегом понеслась в сторону увеличивающихся номеров комнат — 315, 318, 320… и вот, наконец, с левой стороны от меня — заветный, 325-й номер. Тот самый, в котором меня сейчас ждет либо Белова, либо Аслан, уже закончивший привязывать Белову к кровати. И неизвестно, что хуже.

Чувствуя, что забываю, как дышать, я медленно подняла руку со сжатым кулаком, и так же медленно приблизила ее к двери, намереваясь постучать. Но вместо стука услышала мягкий шорох от пола — незапертая дверь под нажатием моего кулака медленно и почти бесшумно отворилась внутрь.

Не заперто? Что за хрень…

Охваченная смятением, я сильнее толкнула дверь и тут же — даже раньше, чем хоть что-то разобрала в неярко-освещенном номере — услышала — стоны! Хриплые, прерывающиеся на звуки поцелуев, жаркие и бесстыдные стоны — мужские и женские!

Пошатнувшись, в ожидании страшного, я схватилась за косяк двери. Неужели я не успела? Неужели, теперь на моей совести будет лежать чье-то изнасилование?!

Зажмурившись на мгновение, я попыталась успокоить судорожную дрожь, охватившую ноги и руки. Это ты… ты виновата, Птичкина… Ты и твой эгоизм… И больше никто. А теперь возьми себя в руки, перестань трястись и начинай отвечать за собственные посту…

— О да… Трахни меня, Аслан! Трахни сильнее… О, вот так! Ооо…

От пронзительного, почти на уровне ультразвука визга, у меня слегка заложило уши. А глаза, наоборот, широко распахнулись, вбирая раскинувшуюся на кровати сцену безудержной страсти. Никто не был связан, никто не мычал «отпусти» сквозь заткнувший рот кляп.

Наоборот — все были свободны, раздеты и вполне себе раскованы. И нет — это не Аслан трахал Белову, как она требовала в своих визгливых стонах и криках, а как раз наоборот — она его. Вскарабкавшись на кудрявого проститута сверху и прыгая на его хорошо видном с моего ракурса, темно-бордовом члене.

В первое мгновение, осознав, что всё это происходит в реальности, а не у меня в воспаленном воображении, я рванула было обратно — в коридор. Благо меня никто не успел заметить.

Но уже во второе мгновение, я сообразила кое-что другое. А что если попробовать бороться с компроматом против Багинского… другим компроматом. Не менее действенным, учитывая, что в приложении к аудио у меня может быть еще и… видео!

Звуки за моей спиной становились всё интенсивнее и громче, визги всё чаще, и я поняла, что, если не решусь действовать, так или иначе всё это закончится — либо оргазмом Беловой, либо жалобой соседей на шум и вызовом охраны. А может, и тем и другим одновременно.

В любом случае, действовать надо быстро. И тихо.

Бросив сумку на пол, я на секунду присела на корточки, вытащила со дна телефон и разблокировала его, надеясь, что Багинский не позвонит мне в ближайшие несколько минут.

Настроила камеру на видео, подняла с ним руку и, всё так же бесшумно, скользнула обратно в номер, плотно прикрывая за собой дверь и становясь в тени висящей рядом с дверью одеждой. Одновременно с этим прикрыла свободной рукой глаза, чтобы смотреть сквозь пальцы, имея возможность в любой момент сжать их, если станет совсем противно. И так непонятно, как всё это потом «развидеть».

Глава 32

В камеру телефона я глянула всего один раз — убедиться, что направила ее на нужную точку в пространстве. А точнее — на самую середину огромной, двуспальной кровати, чуть выше волосатых мужских ног, ритмично вздрагивающие от прыжков скачующей на них женской задницы. Тут же снова прикрыла глаза и целую минуту кусала губы, чтобы не заржать — до того живописно стонала Белова.

Нет ну кто бы мог подумать, что так все получится? Это надо же… О вкусах не спорят, конечно, но вот так с налету схватить этого медвежонка и завалить его в постель? Нет, наш Печкин, конечно, подыгрывал и, собственно, для этого и явился, честно отрабатывая заплаченные мной сто пятьдесят долларов. Да и вообще, я его только со слов Багинского и знаю, может, он на самом деле красавчик…

Особенно громкий, мужской стон заставил меня вздрогнуть и открыть глаза, и я уставилась в пухлое, разрумянившееся лицо с подведенными сурьмой глазами и хомячковыми щеками. Нет, не красавчик — отвлеченно подумала. Совсем не красавчик — разве что вы любите этот типаж — вертлявый евнух из гарема, только с членом…

Внезапно опомнившись, «евнух» закрыл рот и похлопал разошедшуюся Белову по заднице.

— Эй, крошка… там… к тебе подруга пришла… которая по шибару…

Белова обернулась так резко, что похоже, выкрутила своему медвежонку член — судя по его болезненному окрику. Глаза ее полезли на лоб при виде меня.

— Птичкина… ты… ты что здесь… я же сказала, чтобы ноги твоей больше не было… Что это у тебя? Ты что… записываешь нас?!