Убежище в горах (ЛП) - Джеймс Никки

— Это не так. Моей целью было лишь проинформировать тебя. У меня такое ощущение, что ты настолько зациклился на одном, что совсем не видишь того, где может крыться реальная угроза.

Угроза. Аспен признавал, что она есть, но я не был уверен, что он осознает, что его расследование ввергло его в круговорот проблем.

— Я обдумывал возможные варианты.

— И к чему ты пришел?

— Мне нужно еще разобраться кое в чем.

Аспен прислонился спиной к каменному выступу за нашими спинами и притянул меня к себе, чтобы я присоединился к нему. Выступ был довольно невелик, поэтому наши плечи соприкасались, когда мы делили столь тесное пространство.

Прежде чем я успел открыть рот, чтобы хоть что-то пояснить, рука Аспена скользнула мне на бедро и слегка сжала его.

— Я на твоей стороне, просто знай это.

Так ли это? И моя ли эта сторона?

Я наблюдал за его рукой, пока его большой палец скользил по поверхности моего бедра, как будто это было в порядке вещей. Это невинное действие вновь разожгло пожар в моей крови, который я так хотел игнорировать, и я одернул себя, чтобы иметь возможность продолжать.

— Ты говорил с моей матерью лишь однажды?

— Нет. Я созванивался с ней довольно часто. С тех пор, как она узнала, что с тобой все в порядке, ей хочется быть в курсе. Она хочет наконец-то узнать, удалось ли мне, в конце концов, убедить твою упрямую задницу вернуться домой.

Он навалился всем своим весом на мое плечо, подталкивая меня и тем самым показывая, что говорит об этом с долей шутки.

— Вот как… И каким был ее голос? Она казалась взволнованной? В ее голосе слышалась встревоженность… или… я не знаю, может быть складывалось впечатление, что кто-то вынуждает ее вытягивать информацию из тебя? Неужели она совсем не была напугана?

Рука Аспена сжала мою ногу сильнее, когда он посмотрел на меня. Он развернул мое лицо к себе, нежно коснувшись моего подбородка.

— Хаксли, она беспокоится только о благополучии своего сына. И ни о чем более.

— Но если они узнают, что он знает о моем местоположении, тогда...

Его пальцы коснулись моих губ, не давая мне договорить.

— Она совсем не напугана. Никто не тянет из нее информацию о тебе, и она в полной безопасности.

— Откуда у тебя такая уверенность? — произнес я сквозь его пальцы. — Эти люди не остановятся не перед чем, если они пронюхают, что моя мать...

Его рука полностью закрыла мне рот, и он прислонился своим лбом к моему, пристально смотря мне в глаза. Глубокий небесный свет, исходящий от них, слегка утихомирил мое сердцебиение, но не настолько, чтобы я отступил от этой темы. Как я мог думать о возвращении домой, если все еще не взвесил все риски? Как я мог...

— Не хочешь сам поговорить с ней?

Я больше не мог ни о чем думать и чуть не упал с выступа. Рука Аспена еще сильнее сжала мое бедро, а другая его рука скользнула мне за спину и становилась на затылке, удерживая меня на месте.

— Успокойся. Это был всего лишь вопрос, и ты можешь ответить отказом. Просто, возможно, услышав голос своей матери, ты сам сможешь судить о том, как он звучит.

Отчаянно ища в себе силы ответить и испытывая неприязнь к притяжению Аспена, я вырвался из его хватки и спрыгнул с насиженного места, чтобы иметь возможность собраться мыслями. Мой разум плыл от того, что Аспен был настолько близко, а я не мог позволить ему, чтобы он затуманил мои мысли. Его заботливые прикосновения сбивали меня с рационального пути, а это было опасно.

— Черт возьми, ты не должен предлагать мне такого, — прорычал я, но собравшись, продолжил менее агрессивно: — я не уверен, что ты даешь себе отчет, насколько все серьезно.

— Я понимаю, что это пугает тебя, — Аспен сдвинулся к краю выступа. — Я знаю, что ты видишь массу рисков в том, чтобы вернуться домой, но какой вред может быть от телефонного разговора с матерью? Прошло пять лет, Хаксли, и эта женщина не находит себе места. Ты ее сын. Она тоскует по тебе.

Я прокрутил эту мысль в голове и постарался все взвесить. Может ли это быть опасным? Какие могут быть риски от разговора с ней? Вероятно, что хуже, чем есть, уже не станет.

Пока я был погружен в свои мысли, Аспен извлек мобильник по карману и постучал им по своему колену.

— Всего пару слов. Сигнал здесь оставляет желать лучшего, и связь может прерваться в любой момент, но она привыкла к этому, и я просто перезваниваю ей, когда появляется возможность.

Я встретился взглядом с Аспеном и вновь начал искать намек на обман, изучая глубину его синих глаз. Почему я всегда чувствовал себя таким безвольным в его присутствии? Он вынуждал меня посмотреть на себя так, как это в свое время делал Натаниэль, и это нехило выбивало меня из колеи.

Когда слова Натаниэля вновь всплыли в моем сознании, я отогнал их, не желая слышать вновь.

Слова «я согласен» и «я позвоню ей» вертелись у меня на языке, но я был не в состоянии их произнести. Аспен протянул мне свой телефон, и все, что я смог сделать, это кивнуть в ответ.

Он мягко улыбнулся мне со всем своим добродушием, которое я успел полюбить и которое успокаивало меня, и положил телефон к себе на колени, чтобы набрать нужный номер.

— Хочешь, сначала я поговорю с ней?

Я замотал головой, избегая его взгляда, и уставился на его мобильник, словно эта была бомба, которая вот-вот сдетонирует. Разговор с матерью после пятилетнего молчания вдруг показался мне крайне интимной вещью, и я уже не был уверен, что вообще хочу видеть Аспена рядом в этот момент.

Он несколько раз провел пальцем по дисплею и вновь протянул телефон мне.

— Просто нажми «позвонить», и вы на связи.

Использование гаджетов уже не вписывалось в концепцию моего существования, поэтому ощущение телефона в руке было чуждым. Не оповещая Аспена, но будучи уверенным, что он поймет, я развернулся и спустился к кромке воды, чтобы перебраться на другой берег, балансируя на камнях и пристально вглядываясь в имя матери на дисплее телефона.

Оказавшись в некотором отдалении, я приземлился на один из камней и нажал на вызов раньше, чем успел пойти на попятную.

Гудки прерывались помехами и продолжались довольно долго, и я уже был уверен, что никто не возьмет трубку. Но вскоре, на пятом гудке, раздался щелчок, за которым последовал нежный дрожащий женский голос пожилой женщины. Это был голос, память о котором я хранил в глубине своей души, и он поразил мое сердце неожиданным уколом, который заставил меня свернуться калачиком, оперившись лбом в колени, но не убирая телефона от уха.

— Алло? Меня слышно?

Я сделал судорожный вдох и резко выдохнул, стараясь не терять почву под ногами, которая куда-то ускользала.

— Мама? — мой голос прозвучал сдавленно и был таким же прерывистым, как и связь из-за помех.

— О, Хаксли, это ты? — в трубке раздался негромкий, но отчетливый вздох облегчения.

— Да, это я, мама.

Я не знал, что говорить. Этот момент настолько обескуражил меня. Я собрался силами и бросил взгляд в сторону Аспена. Он по-прежнему сидел на каменном выступе, который мы делили с ним, и наблюдал за нашим разговором с настороженностью и тревогой. Заметив, что я смотрю на него, он взмахнул рукой и ободряюще улыбнулся.

— Хаксли, сынок, ты даже не представляешь, как я переживала за тебя. Как ты мог держать меня в неведении так долго?

Я был не в силах сглотнуть комок, стоявший у меня в горле, поэтому я пытался говорить, игнорируя его.

— Я не хочу подвергать тебя опасности. Если они интересовались у тебя обо мне, то лучше, чтобы ты ничего не знала.

— Перестань думать об этом, мальчик мой. Что бы тебя ни тревожило, это осталось далеко позади. Ты слышишь меня?

Так ли это?

Меня не было там, и я не имел ни одной возможности узнать это.

— Я переживаю за тебя, — продолжил я.

— Я понимаю тебя. Твой разум занят тем, чтобы сделать так, чтобы со мной все было хорошо. Ты знаешь, как я это ценю.

Умиротворяющий тон ее голоса был не тем, что я ожидал услышать. Она казалась спокойной и счастливой, не считая некой взволнованности из-за того, что была счастлива услышать меня. Все было точно так, как сказал Аспен.