Вера Колочкова - Провинциальная Мадонна
Он подошел ближе, потянул за веревочку, и легкие деревянные планки побежали весело вверх, освобождая синее от зимних сумерек окно.
— Нравится?
— Да… Да, здорово.
— А наверху — спальня. Пойдем, покажу.
Спальня тоже оказалась большой, с широкой квадратной кроватью, застеленной белым меховым пледом. Она встала в дверях, со страхом ее разглядывая…
— …А там, дальше, еще комната есть, она твоей будет, Наденька! — ловко поймал он на лету ее страх и отбросил в сторону. — Я еще раз повторяю, что не собираюсь торопить события… Более того, для меня они… Ну, скажем, не все определяют в моем к тебе отношении. Я хочу, чтоб ты это поняла и… И не боялась меня.
— Да, я все поняла. Спасибо тебе, Борис.
— Там, в твоей комнате, и кроватку для Вероники поставим. Я завтра схожу куплю.
— Ой, а мы же коляску у тети Любы забыли!
— Ничего, новую купим. Еще лучше. Ну, пойдем вниз, еще кухню не показал… Сейчас какой-нибудь ужин сварганим на скорую руку!
За ужином он деловито приступил с расспросами:
— Ты где бы хотела учиться, Наденька? Наверное, были у тебя какие-то планы?
— Да, были. Хотела в медицинский поступать. У меня аттестат хороший, четверочный. Мог бы и пятерочным быть, конечно, если бы…
— Ну, четверочный — это тоже очень хорошо! — бодро проскочил он через ее неловкое «если бы». — Правда, у нас в Егорьевске по этой части только медучилище есть… А еще — сельскохозяйственный техникум. Давай мы с тобой вот как сделаем. Ты позанимаешься остаток зимы и весну, посидишь над учебниками, а потом в областной центр поедешь, в медицинский институт поступать.
— Ой… А Вероника?
— А что, Вероника? Вероника учиться не помешает. Она к тому время уже ножками пойдет, сначала в ясли определим, потом в садик…
— Но как же вы… Ой, то есть ты… Как же ты будешь с ней один? В медицинском же нет заочного!
— А как все отцы справляются, когда жены высшее образование получают?
— Ну, не знаю…
— Да все будет хорошо, не волнуйся. Если не справлюсь, няньку найму. Да и областной центр от нас недалеко, всего полтора часа езды на электричке. Так что ты все дальше и дальше от родных мест удаляешься. А хочешь, так в свой город поезжай, откуда приехала!
— Нет! Зачем, что ты… Я туда никогда не поеду!
— Вот и договорились. Теперь относительно формальностей. Завтра пойдем в загс, заявление подадим.
— Уже завтра?
— А чего тянуть? Мне же надо отцовство на Никушу оформить… Надеюсь, ты не против, если я официальным отцом стану?
— Нет.
Она быстро опустила глаза, глотнула чай из чашки. Подумалось вдруг — как стремительно решилась ее судьба. Правильно тетя Люба сказала — иногда утром не знаешь, что вечером произойдет. Если, конечно, самой отдаться этой судьбе в руки, плыть щепкой по течению, куда вынесет. А что делать, если течение бывает сильнее тебя? Жить-то надо, и дочку поднимать надо. И любовь тут, выходит, ни при чем. Бесполезная для обычной жизни вещь — любовь. По крайней мере, для ее жизни. Так уж вышло, ничего не поделаешь.
— Ну, чего задумалась? Устала? Время позднее, иди отдыхай… Да и Никушу пора кормить, наверное.
— Да. Она вот-вот проснется.
— Я утром уеду по делам, а ты тут походи-погуляй по дому, присмотрись глазом хозяюшки. А ближе к обеду я за вами заеду, будьте обе готовы. Поедем документы подавать. Знаешь, какая у тебя будет по мужу фамилия?
— Какая?
— Колокольчикова.
— Ух ты, какая красивая!
— А то! И для Никуши. Ты только послушай, как красиво звучит — Вероника Колокольчикова! Сплошные звоночки слышатся — динь-динь-динь…
Утром она проснулась от солнечного луча, прорвавшегося сквозь полоску жалюзи. Подняла голову — все-таки как необычно они на окне смотрятся, эти полоски… Прямо как в заграничном фильме каком…
Вероника уже проснулась, лежала себе рядом, помалкивала, усиленно жевала засунутый в рот кулачок. Надя потянула ее за пухлую ручку:
— Эй, отдай…
— Г…гу… — растянула та беззубый рот в улыбке.
— Есть хочешь? Ага, хочешь, понимаю. Ну, иди сюда. Ты моя любимая Вероника Колокольчикова. Давай завтракай на здоровье!
Потом, когда Вероника уснула, Надя тихо спустилась по лестнице в гостиную. Подошла к окну, потянула за веревочку жалюзи: белое солнце ослепило, пошло гулять по комнате по-хозяйски, заиграло зайчиками на глянцевых изразцах камина. Как же хорошо в этом доме, светло, чисто! Вроде и мебели лишней нет, а уютно. Диван с креслами у камина, обеденный стол в углу, стеллаж с книгами во всю стену. А книги, книги-то какие! Полные собрания сочинений Пушкина, Лермонтова, Лескова, а вот синенький восьмитомник любимого Чехова. У них дома точно такой был…
Опустилась на диван, еще раз огляделась. Стало быть, она здесь хозяйкой будет. Смешно как — маленькая хозяйка большого дома. А еще — жена. Уважаемая дама Надежда Ивановна Колокольчикова.
Да, жена… Только ведь, как известно, жены в отдельных от супружеской спальни светелках ночи не проводят. Ну да ладно, об этом — потом. Придет время, и оно как-нибудь, само собой. Нет, пока лучше не думать! Страшно пока. Лучше сходить на кухню, чаю попить да позавтракать, скоро Борис приедет.
Через месяц в Егорьевском загсе их расписали. От торжественной регистрации они отказались, присутствовали только свидетели — старинный друг Бориса, толстый лысый Володя, да его жена Галя, бойкая приветливая хохлушка. Свадьбу решили тоже скромную играть — чтоб все свои.
— Та на шо вам эта свадьба сдалась, таки расходы! — ловко перетирая тарелки из сервиза, щурилась на солнце Галя. — Сделали один вечерочек для друзей, другой для Бориных сослуживцев — и все дела! На невесту ж фату все одно не наденешь, у нее ж вон дитя! Да и для сослуживцев я бы не зробылась… Там у тебя, Боря, одни злы бабы работают, будут потом про Надийку лясы точити… Еще ж и дитя, не дай божечки, сглазят…
Веронику, слава богу, «злы бабы» не сглазили, но инцидент на «вечерочке» для сослуживцев таки случился. Прямо за столом расплакалась вдруг одна из приглашенных сотрудниц, полноватая стареющая блондинка с ярко накрашенным ртом. Ее споро отвели на кухню, и уже оттуда слышалось нервное, слезно-отчаянное:
— Да я перед ним пять лет гопака наплясывала, как идиотка! Он меня ни разу даже в гости не пригласил! А тут соплячка какая-то! Откуда она вообще взялась, аферистка! Да ей только дом нужен, это ж понятно! А он слюни распустил — моя Наденька, моя Наденька…
— Рая, прекрати немедленно… — увещевал ее женский испуганный голос, — ты же интеллигентная женщина, что ты себе позволяешь… Как можешь так говорить про Борис Борисыча…
