К. Борджиа - 11 дней и ночей
Томми, в одном полотенце, обмотанном вокруг талии, спускался по ступенькам в гостиную.
– Какие гостьи! – Он замер на предпоследней ступеньке и, как и приятель, сначала сравнил женщин, выбирая ту, которой предстоит уделить время. По крайней мере вначале.
Дороти и Стефания тоже могли его беспрепятственно рассмотреть, отдавая себе, правда, отчет в том, что последнее слово здесь, к сожалению, не за ними.
А иначе быть сегодня Джону в одиночестве.
Потому что его младший товарищ представлял собой как раз тот тип мужчины, в который женщины влюбляются с первого взгляда, хотя многие потом жалеют о содеянном и никак не могут понять, что же заставило их сделать такую глупость.
У Томми была внешность киногероя, каким его сделал экран конца 80-х. Тонкие, правильные черты европейского лица, смуглая кожа, черные, аккуратно причесанные короткие волосы, не выдающееся, но плотно сбитое тело и иронично-наглый взгляд.
Трудно было поверить, что Томми согласился бы «купить телок», не окажись он в компании излишне активного Джона. Таким парням, как Томми, женщины обычно приплачивают сами…
Стефания поняла это сразу, как только перевела взгляд с мокрого полотенца, надежно прикрывавшего прочие достоинства молодого человека, на подругу.
Дот трепетала от желания.
Стефании стало ясно, что на сегодня ее, Стефании, клиент – Джон.
Между тем Томми вразвалочку преодолел последние ступеньки и сошел на пол гостиной. Он был в резиновых шлепанцах.
– Извините моего друга – он терпеть не может одежду, – невпопад вставил реплику Джон…
– Мы тоже, – призналась Стефания и вызывающе посмотрела на Томми.
Если бы он был итальянцем, подумала она, то в этом месте наверняка сбросил бы свое дурацкое полотенце.
Томми итальянцем не был.
Однако полотенце сбросил…
Дороти взвизгнула от восторга.
Под полотенцем оказались черные плавки в разноцветную полоску.
Реакция Дороти тоже была оценена по достоинству: Томми присел рядом с ней на диван и даже взял за руку.
– Джон, ты не против? – И, не оглядываясь на товарища, который теперь не мог отвести радостного взгляда от Стефании, Томми поцеловал красивые женские пальцы.
Пальцы вздрогнули, но остались лежать в его большой ладони.
Что происходило между Томми и Дороти в течение последующих нескольких минут, Стефания не видела, потому что все ее внимание переключилось на Джона, который чинно опустился на стул напротив кресла, уютно занятого Стефанией, и без лишних слов подобрал и положил ноги девушки себе на колени.
Стефания молча следила за его неспешными движениями.
Проведя грубоватой рукой, привыкшей к кожаной уздечке и жесткой лошадиной холке, по стройной икре от туфельки до колена, Джон оказался приятно удивлен отсутствием чулок, восхитительно замаскированным ровным загаром.
Стефания опустила сумочку на пол рядом с креслом, заложила руки за голову и расслабилась, предоставляя мужчине самому решать, с чего начать и что делать.
Джон поступил достаточно примитивно. Он наклонился, запустил руки под юбку девушки и попробовал стянуть с нее трусики.
Стефания ожидала нечто подобное, а потому с готовностью приподняла попку…
* * *«Нельзя сказать, чтобы прямота Джона претила мне, как то может показаться какой-нибудь искушенной читательнице. Фу, поморщится она, неужели ей не противно было уступать такому мужлану!..
Во-первых, уступать всегда приятно. Если ты именно уступаешь, а не униженно предлагаешь себя, что случается в наши дни довольно часто. Будь то грубый натиск или нежное принуждение – хорошо, когда мужчина понимает, что может тебя завоевать.
Сегодня почему-то принято спрашивать разрешения.
Или скотски насиловать.
Нет, Джон прекрасно понимал, с кем имеет дело, понимал, что перед ним женщина, прежде всего женщина, а уж потом – противник.
Просто он не знал, что такое «прелюдия к акту».
Я же не стала его переучивать. Ей-Богу, любовь – палка о двух концах! Одни умеют распалить женщину, но не доводят дело до надлежащего конца, ссылаясь на некую дурацкую эстетику. Другие рвут с места в карьер, но их напор бывает даже предпочтительнее рассусоливаний.
Что касается меня, то за последнее время я устала от всевозможных эротических изощрений, которыми без зазрения совести, на правах собственника с художественной жилкой потчевал меня тот же Баковский. Я, конечно, не хочу сказать ничего плохого о нем и его безудержной изобретательности в этой щекотливой области, но иногда мне казалось, что он просто забывает о том, что я, как обычная женщина, хочу самым прозаическим образом потрахаться. Без изысков и фантазий. От всего ведь устаешь.
Так что нет, когда Джон захотел раздеть меня под платьем, я не стала кривляться, а позволила ему это сделать и даже по мере сил помогла.
Мужчин возбуждает не только сопротивление женщины, как то принято считать, но и уступчивость. Первое придает им сил для продолжения поединка, второе превращает самых яростных дикарей в нежных обольстителей.
Власть женщины заключается в том, что она может выбирать, как ей больше нравится, чтобы ее взяли, причем этот выбор мужчина по привычке записывает на свой счет.
С Джоном случилось то, что и должно было случиться.
Избавив меня от трусиков, которые я не удерживала даже взглядом, он стал медленно продолжать гладить мои ноги, поднимаясь от колен по ляжкам вместе с подолом платья.
Сначала почувствовав, а потом и увидев под ладонями мою густую шерстку, которую я как раз стригла накануне по прихоти Баковского, – ему, видите ли, вздумалось выстричь у меня целый пучок «на память», причем обвязанный ниткой пучок не хотел держаться и его пришлось аккуратно стряхнуть в почтовый конверт, – так вот, увидев мысок ровно подстриженных волос под моим животом, Джон сразу же бросился его целовать.
Помимо теплых губ, у него было жаркое дыхание, он явно хотел если не распалить меня, то уж наверняка согреть, и я, желая сделать ему приятное, а заодно кое-что проверить, как бы невзначай и постепенно стала разводить колени в стороны.
Джон правильно понял это как приглашение, но не спешил, а ждал, когда я откроюсь достаточно для того, чтобы уже не могло быть речи о разночтениях.
Потомив его некоторое время, я согнула ноги в коленях, подтянула к себе и уперлась ступнями в сиденье кресла.
На всякий случай Джон заглянул мне в глаза. То, что он там увидел, развеяло последние его сомнения.
Опустившись на корточки перед креслом, он обнял меня руками за бедра и приник ртом к тому месту, которое у некоторых мужчин – не стану этого отрицать – вызывает странно брезгливые ощущения. Попробуйте убедить их поцеловать вас туда, докажите им, что вам это будет невыразимо приятно – они откажутся, а то и вовсе поднимут вас на смех. Им это, видите ли, представляется унижением собственного достоинства.
