Сара Болл - Девять месяцев
— Долгая история.
Они взбили подушки и поудобнее устроились на диване.
— Настоящий герой, — сказала Элис, прижимая руки к сердцу и изображая обморок, когда я рассказала, как Чарли тушил пожар.
— Не могу поверить, что этот цыпленок чуть было не сжег кафе. Я бы его придушила!
— Не будь такой кровожадной, Мэгги, тут скорее моя вина. Ты же знаешь мою привычку оставлять конфорки включенными. — Она нехотя согласилась. — Но одно точно: я не буду нанимать никаких новых сотрудников. Я просто никому не могу доверять настолько, как тебе и Шелли.
— А что было у вас после того, как вы ушли из паба? — спросила Элис.
— Да просто пошли домой, вот и все. Ничего особенного. — У меня не было ни малейшего желания рассказывать о том, что произошло на скамейке. Тем более и нечего было рассказывать, просто один взгляд, странный миг, который произошел между нами. Может, Чарли даже ничего и не заметил. А может, я была уже так сексуально голодна, что выдумала себе немного флирта на пустом месте. Как какой-нибудь несчастный маньяк, возбуждающийся от случайного прикосновения в тесном вагоне метро. — По правде говоря, я пригласила его пойти со мной на свадьбу, если никто не против. — Я попыталась произнести это непринужденным тоном, чтобы никто не заподозрил в этом никакой задней мысли.
— О-о-о, — рассмеялись они, толкая друг друга локтями.
— Это не то, что вы думаете, — запротестовала я, но они рассмеялись еще сильнее, увидев, что я злюсь. Я уставилась на них с негодованием. — Если вы не заметили, я беременна от своего парня.
Тут зазвонил телефон. Я пошла снимать трубку.
— Быстрее, Холли, это, должно быть, он звонит, — подтрунивала Мэгги.
— Кто? Чарли или Том? — хихикала Элис.
Я нерешительно сняла трубку и понесла телефон в другую комнату, на случай, если это и правда был Том. Я знала, что раз решение о признании принято, назад пути нет. Я медленно выдохнула, стараясь успокоится, и поднесла трубку к уху.
— Алло?
— Привет, это Холли? — спросил мужской голос.
— Да.
— Здравствуй, Холли, это Оливер, как дела?
С одной стороны, я испытала облегчение, что это не Том, но с другой стороны, мне было неприятно, что Оливер осмелился позвонить мне и разговаривать со мной тем тоном, каким разговаривают с близкими друзьями.
— Хорошо, — отрезала я.
Оливер не обратил внимания на мой ледяной тон и продолжил:
— Хорошо, приятно слышать. — Этот скользкий тип мог бы быть менеджером по продажам, подумала я. — У меня небольшая проблема, думаю, может, ты мне поможешь. Элис должна была пообедать сегодня со мной, но не пришла. Она не любит, когда я звоню ей домой, — ну, ты знаешь ее маму, — так я подумал, может, ты подскажешь, как я могу связаться с ней?
— Забавно, она не упоминала ни о каком ужине, — уколола я его и понесла телефон обратно.
Я протянула трубку Элис, произнося одними губами: «Оливер». Мэгги скривила рожу и хмуро уставилась на Элис. Мы обе сидели тихо и слушали ее разговор.
— Правда? А ты уверен? Боже мой, прости меня, наверное, я выпила слишком много вина вчера вечером, и это совсем вылетело у меня из головы… Хорошо, давай так и сделаем… Нет, ничего важного… Минут через десять я буду… Я тоже, пока. — Она положила трубку и посмотрела на нас заискивающе. — Ой!
— Ты же не собираешься идти? — спросила Мэгги.
— Мне нужно. Оказывается, мы договорились вчера вечером, и по голосу мне показалось, что у него большие неприятности.
— Хочешь, я тебя подвезу? — предложила я.
— Все в порядке, я ее подкину, — сказала Мэгги, беря сумку. — В любом случае я уже собиралась идти домой спать. У меня были тяжелые выходные.
Элис тоже подхватила свою сумку, извиняясь за ранний уход, и поцеловала меня на прощание.
На следующее утро я проснулась рано; спина болела от неудобной позы, так что я сразу встала и оделась. Я спустилась вниз в кафе, приготовила себе большую чашку чая и села за проект свадебного торта для Ирэн. У меня уже были кое-какие идеи, но мне нужны были фотографии, чтобы определиться с украшениями. Сегодня после обеда она должна была зайти и принести их.
Пока я рисовала, ребенок толкался и пинался сильнее обычного.
— Мы вместе: ты и я, да, тыковка? — сказала я нежно. — Нам будет весело вдвоем. Я научу тебя многим вещам — кататься на велосипеде, плавать, готовить блюда из овощей. Тебе понравится брюссельская капуста — это почти как конфеты, только еще вкуснее, поверь мне. Я научу тебя одному старинному правилу, как избегать мужчин до самой пенсии. Мы с тобой проведем множество приятных вечеров за открытыми столиками в садиках при пабах. Я знаю один с детскими стульчиками. Мы будем лучшими друзьями.
Я поймала себя на том, что, разговаривая с ребенком, я обращалась к девочке, и мне стало интересно, не существует ли какой-нибудь физической связи между нами, материнского инстинкта, который я неосознанно нащупала? Было бы хорошо, если бы родилась девочка, подумала я. Я начала перебирать в памяти женские имена, мне хотелось найти что-нибудь особенное и легко запоминающееся, и чтобы ее не дразнили в школе.
Я была глубоко в своих мыслях, когда кто-то постучал в дверь. Я посмотрела на часы; была только половина восьмого: рановато для визитов постороннего. Холодок пробежал у меня по спине. Я на цыпочках подкралась к двери и осторожно выглянула за занавеску.
На улице стояла Элис с большой сумкой и отчаянием на лице.
Я открыла дверь и впустила ее.
— Прости, Хол, я знаю, что сейчас слишком рано, но я не знала, куда еще пойти.
— Да ничего страшного, что случилось?
Она села, обхватила голову руками и жалобно заскулила.
— Все не может быть настолько плохо, — подбадривала я, обнимая ее.
— Да, думаю, что да, — она выпрямилась и протерла опухшие глаза. — В любом случае, я уже была готова уйти из дома. Это не могло дольше продолжаться.
— Ты ушла из дома? Как это случилось?
Она подняла глаза к потолку.
— Вчера вечером я ходила к Оливеру на ужин, помнишь? Было так романтично, всюду свечи, отличное вино и еда, — она улыбнулась, вспомнив это, и затеребила салфетку на столе. — В конце концов вечер закончился в постели, и я задремала. Проснулась я в четыре и поняла, как поздно. Мама ждала меня дома, так как я сказала, что просто заеду к тебе. Я даже не стала будить Оливера; он так крепко спал. Когда я приехала домой, она сидела на кухне рядом с телефоном, уже собираясь звонить в полицию. Это было ужасно; она была в такой ярости, что даже назвала меня шлюхой. И все заводилась и заводилась, и говорила, что мой отец переворачивается в гробу, видя, до чего я докатилась, и что скоро и она окажется там со всеми неприятностями и бедами, которые я ей доставляю. После всего того, что я для нее сделала! Я не могла поверить своим ушам! — Слезинка выкатилась из ее глаза и упала на мой блокнот, и я увидела, что у Элис до сих пор трясутся руки. — Мне двадцать семь лет, и я от столького отказалась ради нее, а ради папы, когда он был болен, я бросила университет. Но мама до сих пор разговаривает со мной, как будто мне пятнадцать. Я просто больше не могу.
