Мистик (СИ) - Ростова Татьяна

— Это дом терпимости, — закончил за неё мысль Мистик.

— Извини за подробности моей личной жизни, не знаю, может, это и не важно.

— Сейчас важно всё. Спасибо, Вика, до связи, пока. Удачи тебе.

— Пока, — рассеянно ответила она пустой телефонной линии.

Сколько бы Вика отдала сейчас, чтобы он был просто рядом.

Мистик взглянул на часы, время уже наступило позднее, но из-за страха за Зою, из-за осознания своей полной беспомощности он не мог уснуть, как бы ни хотел.

Он лёг на короткий диванчик, свесив с подлокотника свои длинные ноги, и закрыл на секунду глаза.

Раздражало его всегда то, что желания всегда сопротивлялись разуму, как будто нарочно. Сначала полюбил подругу лучшего друга, испортил себе всю жизнь этим, потом связался с женщиной, абсолютно не подходившей ему, да ещё и с двумя детьми. И что в итоге? Зою он так и не разлюбил, сохнет до сих пор. Но к этому чувству примешалось и новое — на этот раз к Вике. Стоило только принять решение не видеться с ней и постепенно, медленно свести на нет любое общение, как происходила фантастика какая-то. Он не мог больше ни о ком думать.

До того, как пропала Зоя, всю неделю он засыпал только под утро, основательно надумавшись о том, какие у Вики яркие глаза, какая нежная кожа, её притягивающий запах, какие мягкие наощупь волосы и… другие части стройного, подтянутого тела. Какая Вика сильная и несчастная, и сейчас наверняка бесконечно одинокая.

Подушку от ярости он принимался колотить прямо посреди ночи, чтобы хоть как-то опомниться и не думать о той, с которой у него не будет ничего, кроме постели. А если так, зачем тогда загонять себя в проблемы по самую шею?

Мистик ненавидел неопределённость, и пообещал себе звонить ей один раз в неделю или того реже. Но, только подумав об этом, ловил себя на мысли, что постоянно смотрит на телефон и даже взвешивает в руке, чтобы набрать номер.

В жизни не встречал более слабохарактерного мужика, чем он сам! Чёрный бы давно выкинул её из головы и увлёкся какой-нибудь восемнадцатилетней нимфеткой. В смысле, тот Чёрный, который существовал до Зои. Но ведь Вика — не Зоя. Однако Мистик не мог окунуться с головой на поиски новой красивой подружки. Вика не лезла из головы и занимала все мысли, если они не касались мотоклуба и той войны, которая шла не в открытую, как это принято, а методами террора и внезапного нападения на беззащитных.

Мужчина не заметил, как немного задремал, и ему приснился очень странный сон.

Перед ним оказалась дверь, он тут же открыл её, и попал в душное, задрапированное алым бархатом, помещение. На полу повсюду валялись подушки на покрывалах, а посреди всего этого сидела Зоя в позе, которую обычно предпочитают йоги для медитации. Она что-то рассказывала кому-то, кто сидел в тени, и вдруг Мистик понял, что комната полна женщин — очень юных, с нежными личиками, безобразно разукрашенными косметикой, которая превращала их в старух.

Зоя улыбалась и говорила, оглядывая каждую девушку своими ясными глазами. А они слушали. Потом женщина вдруг увидела его и, строго посмотрев, чётко произнесла: — Ты мешаешь мне, Миша. Ты же говорил когда-то, что любишь, а теперь не хочешь сделать так, как я хочу!

Мистик удивился, интонация была Евина — капризная, требовательная, слова красавицы, знающей свою власть над мужчинами. Зоя никогда так не говорила с ним.

— Хорошо, скажи, что ты хочешь.

— Я хочу, чтобы ты поехал к ней и привёз обратно. Она твоя, так хочет Господь.

Мистик раскрыл рот, чтобы поспорить с Зоей или хотя бы спросить, почему она так говорит, но тут женщина исчезла, а на её месте возник Чёрный. Плохо выглядевший, небритый, в тёмном костюме, как будто для похорон. Он стоял к нему вполоборота и чуть шатался, явно пьяный: — Два гроба или один, Мистик? Как ты думаешь? Два или один?

Мистик вскочил с дивана с тупой головной болью, и тут же зажмурился, чтобы не полить слёзы, как женщина. Ему сейчас надо взять себя в руки и что-то сделать вместо того, чтобы мучить себя просмотром таких снов.

До утра было ещё далеко, и он уселся за свой широкий стол, чтобы схематично написать, что они знают о «Беспредельщиках». Получалось, что искать нужно именно в грязной сфере проституции. Любовницу этого Валеры.

Несколько телефонных звонков он сделал, не стесняясь позднего времени, потому что эти люди и не спали до утра.

К четырём он знал имя человека, который мог бы ему сказать, кто владеет в Москве домами терпимости, где проститутки молоденькие несовершеннолетние девочки.

В девять Мистик поехал на встречу с этим человеком.

Глава 10. Я ставлю все и снова проигрываю

В начале апреля уже многие пересаживаются на мотоциклы, будто дух свободы сидит взаперти и весной быстрее стремится вырваться. Грек одним из первых подавал пример и садился на свой байк ещё до открытия сезона.

В том, что случилось с его мотоклубом в последнее время, виноват был только он. Не смог защитить людей, обеспечить безопасность, оградить их. Но раньше ни разу не было таких кровавых и беспринципных стычек. Кодекс чести среди мотоклубов был всегда, у «Беспредельщиков» был кодекс убийц — циничных и жестоких.

Ника поддерживала его, говорила, что он не может к каждому своему человеку приставить телохранителя, но тогда как это остановить? Это был настоящий ад. Сначала парнишки возле «Байк-центра»…

Когда забивают насмерть и оставляют на морозе — это зрелище не для слабонервных. И как убийство объяснить родителям?

За времена с восьмидесятых многое происходило, в том числе и драки с летальными исходами, но каждый раз Грек испытывал синдром человека, который не может ничего сказать от шока или переживаний. Любые слова были бессмысленны, а деньги тем более. Конечно, слова находились, материальная помощь родственниками принималась, но безутешные лица ему снились долго. И хорошо ещё, если сын в семье был не единственный. Пожилой матери, лишившейся своего одного ребёнка, просто язык отсыхал что-либо говорить.

Мотоклуб в глазах родителей становился раз и навсегда проклятым местом.

После парнишек — задавленный Рома Прицеп, впечатанный колёсами в асфальт и размазанный по дороге. Полиция что-то записывала, замеряла, расспрашивала, и на этом расследование заканчивалось. Ощущение у Грека сложилось такое.

Он полагался больше на свои силы, парни не ездили поодиночке, но ведь это проще сказать, чем сделать.

Следующим ударом были мастерские «W. E.» и его лучшие кастомайзеры, в том числе и Чёрный. Грек знал всех этих братьев, как себя, они — это лучший цвет мотоклуба, и на их похоронах ему тоже пришлось побывать, что-то говорить молодым жёнам, детям, родителям, девушкам. Кроме Чёрного. Его Бог оставил здесь, и, наверное, не случайно. Он был нужен Зое и детям, а зная, как набожна эта женщина, Грек невольно подумал, что когда-то она отмолила себе Чёрного в вечные спутники.

Теперь горе случилось с ней самой, её забрали эти «Беспредельщики». Непонятно было, зачем, но не просто так — это ясно. Она жена одного из преданных «волков», который, президент был уверен, дрался отчаянно и жестоко, когда напали подонки, и тот факт, что она беременна, мог сыграть роль. Мистик говорил, что они сатанисты, и непременно попытаются доказать это. Поэтому Зоя и ребёнок в большой опасности.

Мистик кое-что выяснил о домах терпимости, и Грек воодушевился. Любая информация сейчас могла спасти сразу две жизни.

Обычно он ездил с тремя-четырьмя ребятами, и сегодня, прежде чем отправиться на «Байк-пост», позвонил им, чтобы подъезжали. Было второе апреля, четвёртый день после того, как пропала Зоя. Утро ощущалось, как свежее и неприятное. Над Москвой зависли пузатые тучи, давили на голову, клубясь и переворачиваясь настолько медленно, что это было почти незаметно. Тревожный ветер бил в лицо холодным потоком с севера.

Грек вышел из дома и машинально оглядел окрестности вместе с чёрным небом. Нахмурившись, потому что весной ездить в дождь он разлюбил лет пятнадцать назад после неприятной аварии, от которой остались шрамы на лице, мужчина подошёл к своему мотоциклу. Неподалёку по тротуару ходил молодой мальчишка лет восемнадцати, который серьёзно метил в ряды «Железных волков», и круглосуточно охранял мотоцикл президента.